Страница 34 из 45
Так, в своем безыскусственном творчестве, поет народ, прославляя свою великую народную святыню – святую гору Почаевскую»[323].
В лавре была своя типография, которую обслуживали тридцать или сорок монахов. Они ставили себя выше других монахов, «считали себя миссионерами, аристократами». На праздники, когда многие тысячи богомольцев приходили в лавру, эти «миссионеры» «своими речами <…> накаливали народ против “жидов”, интеллигенции и т. д.», – писал Евлогий Георгиевский. Когда он, только что назначенный архиепископом Житомирским и Волынским, впервые прибыл в лавру, кафедральный протоиерей гордо заявил ему: «Мы все черносотенцы»[324].
Здесь два года жил и проповедовал знаменитый на всю Россию иеромонах Илиодор (в миру Сергей Труфанов)[325], хороший знакомый, а затем злейший враг Григория Распутина. Одно время, пока редактор газет «Почаевские известия», «Почаевский листок» и «Почаевские епархиальные ведомости» архимандрит Виталий (Максименко) был в отъезде, Илиодор исполнял обязанности редактора. Номер «Почаевских известий» от 23 января 1907 года вышел под общим заголовком «Люди, освобождайтесь от жидов». Содержание вполне соответствовало заголовку: «Все гнусные пороки, которыми страдает русский человек, как то: пьянство, воровство и прочая безнравственность, – все это плод жидовской деятельности. По природе своей – жид лентяй и враг телесных работ»[326], – писала газета. Один простодушный сельский батюшка принял антисемитские сочинения Илиодора за… царский манифест и прочитал с амвона[327].
Палку явно перегнули. Митрополит Антоний сделал выговор Илиодору, а Синод вскоре перевел беспокойного иеромонаха в Саратовскую епархию. Там этот «Ленин в рясе» достигнет невиданных успехов: будет изгонять бесов, провоцировать погромы, строить в Царицыне Свято-Духов монастырь. Впрочем, к 1914 году Илиодор уже отречется от Бога и православной веры и бежит за границу[328].
Между тем русские ультраправые, как известно, вовсе не были толпой фанатиков или сборищем малограмотных, темных, не вполне нормальных дикарей, способных только громить витрины в еврейских магазинах да избивать безоружных людей. Черносотенными взглядами были известны блестящий Василий Розанов и выдающийся филолог академик Алексей Соболевский, о. Иоанн Кронштадтский, популярнейший проповедник, ныне причисленный к лику святых. Да и Евлогий Георгиевский был, бесспорно, незаурядным деятелем церкви.
Еще до войны и отец Евлогий, и отец Антоний благополучно управляли своими епархиями. Антоний Храповицкий был столь гибок, что умел, когда надо, польстить и малороссиянам, поставив их даже выше великороссов: «Малороссы, преимущественно перед великороссами, взирают на Церковь Христову как на церковь не только русскую, но именно вселенскую и лучше великороссов уживаются на космополитическом Афоне, да и самую религиозную жизнь усваивают прежде всего как жизнь духовную, нравственную и этим именно началом одушевляют и внешний строй христианского быта»[329].
Но теперь перед русским духовенством стояла особая задача, в большей степени государственная, имперская, чем духовная.
Штык и крест
1
В январе 1915 года архиепископ Евлогий писал министру внутренних дел Маклакову: «…государственное объединение Галичины с Россией тогда только будет прочно, когда она объединится и в нашей родной православной вере. Если же… она останется в унии, то она будет таким опасным гнездом украинско-мазепинского сепаратизма, который доставит нашему Правительству много забот, мы приобретем вторую Финляндию»[330].
Браво, отец Евлогий! Эта фраза стоит всех исследований русской церковной политики в Галиции. Смысл, цели и задачи этой политики изложены в нескольких строчках. Даже враги архиепископа Евлогия не сомневались в его искренности и благочестии: «…как человек он в моральном отношении стоял безмерно выше Антония (Храповицкого. – С.Б.), но отличался каким-то диким фанатизмом, что доходил до жестокости по отношению к другим верующим, в данном случае – к униатам»[331], – писал Дмитрий Дорошенко.
Отец Евлогий не отрекался от своих убеждений, но, отвечая на критику, замечал: «Присоединение к православию мне представлялось постепенным сознательным процессом»[332]. И он, и русские чиновники и военные, знавшие об унии по книгам Николая Костомарова, были уверены, что несут народу Галиции свободу от ненавистного, навязанного поляками «папизма».
Да, были времена, когда поляки и русины-ренегаты навязывали унию православному населению Украины, а православные козаки раз за разом поднимали против них народные восстания. Униатских священников топили в проруби, бросали на корм днепровским осетрам. Но эти времена давно прошли. На Большой Украине уния была изведена при Николае I[333]. Греко-католическая (униатская) церковь сохранялась лишь под покровительством империи Габсбургов. И там начался новый, неожиданный этап ее истории, которого и представить не могли ни русские, ни поляки. За минувшие полтора века греко-католическая церковь в Галиции стала национальной, украинской. Находились приходы, стремившиеся вернуться в православие (в Австро-Венгрии была свобода вероисповедания), но основная масса галичан, даже москвофилов, исповедовала греко-католичество.
Правда, среди украинских интеллектуалов, особенно на Большой Украине, встречалось уже много безбожников. «Капитал» Маркса стал настольной книгой будущих вождей петлюровщины. Но верующие националисты всё больше симпатизировали именно униатству: «Среди украинской интеллигенции был вообще вкус к унии совсем не по религиозным мотивам, а из желания и здесь как-нибудь обособиться от России», – замечал Василий Зеньковский[334]. Это сказано про жителей Большой Украины. В Галиции же греко-католичество было важнейшей частью национальной жизни.
Подготовке униатского духовенства уделялось исключительное внимание. Чтобы получить сан священника, претендент должен был окончить теологический факультет Львовского университета. Но и после этого ему не давали прихода. Нужно было несколько лет отслужить в приходском храме, познакомиться с прихожанами, узнать их жизнь, их нужды, интересы. Митрополит Андрей Шептицкий так наставлял униатское духовенство Галиции: «Мы, всечестные отцы, должны во всём сблизиться с народом <…>. Сближаясь с народом, мы должны, как граждане, а тем более как пастыри, поддержать всякое культурно-экономическое стремление, к которому наши люди рвутся»[335].
Образованный, грамотный униатский священник был для крестьян-русинов духовным авторитетом. И он был свой – в отличие от священников-румын с Буковины.
Мужики несли своим батюшкам все самое лучшее: прекрасно вышитые рушники, превосходную рыбу, если была дичь – то и дичь, поросят, гусей, уток, яйца в плетеных корзинках, сметану, черешню, яблоки, бочки душистого меда, покрытые свежими липовыми листьями. Добровольно несли, без понуканий. Зато и батюшка был их представителем и защитником, просветителем и наставником. Украинские селяне в Галиции говорили тогда: «…батюшка у нас решительно везде голова: и в церкви, и вне церкви»[336].
323
Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 86.
324
Там же. С. 226.
325
С.М.Труфанов был сыном псаломщика из Области войска Донского, окончил Санкт-Петербургскую духовную академию.
326
Почаевские известия. 1907. 23 января. См. также: Протоиерей Максим Хижий. История одного расстриги: иеромонах Илиодор (Труфанов). URL: http://lib.pravmir.ru/library/readbook/343.
327
Протоиерей Максим Хижий. История одного расстриги.
328
После революции вернется в Россию и предложит свои услуги Дзержинскому. Несколько лет будет служить чекистом, пока снова не бежит за границу: сначала в Германию, а затем в Америку, где и окончит свои дни.
329
Цит. по: Федевич К.К., Федевич К.I. За Віру, Царя і Кобзаря. С. 61.
330
Цит. по: Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции… С. 143.
331
Дорошенко Д. Мої спомини про недавнє-минуле. С. 25.
332
Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 238.
333
История перевода белорусских и украинских униатов в православие закончилась весьма неожиданно для светских и церковных властей. После того как в 1905 году был разрешен переход из православия в другую веру, не меньше 170 000 бывших униатов (точнее, потомков тех, кого перевели в православие еще при Николае I) перешли из православия в католичество только за 1905–1907 годы. «Их было бы еще больше, – замечает Климентий Федевич, – если бы позволили восстановить греко-католическую церковь (в России. – С.Б.) и если бы местные власти не принялись активно препятствовать новым переходам из православия в католицизм». (Федевич К.К., Федевич К.I. За Віру, Царя і Кобзаря. С. 64.)
334
Зеньковский В.В. Пять месяцев у власти. С. 76.
335
Цит. по: Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции… С. 120–121.
336
Там же. С. 121.