Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 26 из 45

Он говорил о графе Владимире Бобринском, депутате Государственной думы (фракция националистов). Бобринский курировал Галицию и галицких русофилов (москвофилов), неоднократно бывал в Галиции, по мере сил защищал русофилов от преследований австрийских властей. Австрийская полиция не без оснований видела в нем человека опасного и грозилась арестовать. Искренне убежденный в единстве великороссов, малороссов и белорусов, Бобринский был, разумеется, злейшим врагом «свидомых» украинцев, которых называл мазепинцами. После начала войны граф вступил в армию и служил под началом генерала Радко-Дмитриева, а позднее – у Брусилова в 8-й армии, которая начинала наступление на Галицию.

Развертывание русской армии прикрывали кавалерийские части. В первых же столкновениях оказалось, что выучка у русской конницы гораздо выше, чем у австрийской. В знаменитом сражении у Ярославиц кавалерийская дивизия графа Келлера наголову разгромила австрийскую кавалерийскую дивизию Риттера фон Зарембы. Русские потеряли всего 150 человек, австрийцы – в десять раз больше.

Войсками русского Юго-Западного фронта командовал генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов. Больших побед до 1914 года у Николая Иудовича не было, зато наградами его не обходили. С Русско-японской войны он вернулся с золотым оружием, украшенным бриллиантами, и орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Секрет его успехов прост: его любили при дворе.

В первый год войны генерал Иванов был популярным героем у российских союзников. Фотография русского генерала с густой окладистой бородой хорошо смотрелась на страницах французских газет и журналов. К тому же Николай Иудович носил командорский крест ордена Почетного легиона. Фактически же войсками Юго-Западного фронта руководил начальник штаба Михаил Алексеев, которого считали едва ли не лучшим стратегом русской армии. Сын отставного офицера, ординарец легендарного генерала Скобелева, Алексеев сумел поступить в Николаевскую академию Генерального штаба. Академия была мечтой всякого офицера, желавшего сделать настоящую карьеру. Вспомним, как Шурочка из «Поединка» Куприна мечтает пристроить в академию своего мужа, поручика Николаева. Она и сама бы сдала вместо него экзамены, если б могла, только бы не прозябать в провинциальном захолустье: «Остаться здесь – это значит опуститься, стать полковой дамой, <…> сплетничать, интриговать и злиться по поводу разных суточных и прогонных… каких-то грошей, <…> всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте»[237].

Вступительные испытания в Николаевскую академию были не по силам большинству ротмистров и штабс-капитанов из армейских дивизий и гарнизонов. Даже аристократы-гвардейцы редко выдерживали сложные двухступенчатые экзамены по истории, географии, русскому и иностранным языкам, математике, верховой езде, артиллерии, фортификации, тактике, топографическому черчению и строевым уставам. Выпускники академии были белой костью, свысока посматривали на простых армейских офицеров.

Алексеев окончил академию «первым по успехам», а со временем и сам стал профессором Николаевской академии. Впрочем, теоретические знания не всегда применимы на практике. Так и Михаил Алексеев даже в своих удачных операциях совершил немало ошибок.

Русская армия начала наступление, не имея даже хорошей фронтовой разведки. Две ее армии, 4-я и 5-я, обе под командованием российских немцев Антона Зальцы и Павла Плеве, неожиданно столкнулись с основными силами австро-венгерской армии к западу от Люблина и Холма. Встречное сражение поначалу было удачным для австрийцев, которым удалось потеснить русских. Зато наступавшие южнее 3-я армия генерала Рузского и 8-я армия генерала Брусилова действовали гораздо успешнее.

Войска генерала Рузского прорвали оборону на Львовском направлении, а Брусилов, выиграв тяжелое сражение в пойме болотистой реки Гнилая Липа, начал обходить Львов с юга. Армия Дунайской монархии была разгромлена: «Паника охватила даже лучшие венгерские части, и они побежали, увлекая за собой других»[238]. Русские готовились к ожесточенному сражению за столицу Восточной Галиции. Но случилось иначе.

Из воспоминаний Алексея Брусилова: «Когда я ехал в автомобиле на совещание с генералом Рузским в 3-ю армию, сопровождавшие меня полковники граф Гейден и Яхонтов, вследствие порчи шин, отстали от меня. Пока чинилась их машина, они обратили внимание на множество русин, идущих со стороны Львова.

– Вы откуда? – поинтересовались они.

– Из Львова.

– А что, там много войска?

– Нема никого, вси утекли»[239].

Гейден и Яхонтов вместе с несколькими офицерами 3-й армии вошли во Львов. Первым делом они купили конфет в кондитерской, а затем направились обедать «к Жоржу», в знаменитый львовский ресторан при фешенебельном отеле[240]. Здание «Жоржа» напоминало бисквитный торт, украшенный мраморными статуями обнаженных девушек, символизирующих Европу, Азию, Африку и Америку. Святой Георгий на фронтоне был явно лишним. К тому же вместо копья он замахнулся на дракона (не змея, а именно дракона) довольно коротким мечом. Не убивал, а только пугал чудовище.

В ресторане русские офицеры тут же заказали себе и всем посетителям шампанского и провозгласили тост в честь государя императора и доблестной русской армии. Если верить корреспонденту русского журнала «Нива», публика тост приняла и даже выслушала «Боже, царя храни!». У русских офицеров были все основания торопиться. В России действовал сухой закон, так что банкет «у Жоржа» был первым и последним – русские военные власти вскоре закроют все питейные заведения. Зато русские офицеры очень быстро привыкнут к львовским кофейням и даже будут называть их на местный манер «кавярнями».

В эти кавярни приходили и местные проститутки – искали и находили себе клиентов. А ведь еще в конце XIX века Львов был настолько чопорным городом, что молодого человека, переговорившего на улице с порядочной девушкой, могли заставить на ней жениться, чтобы избежать бесчестия. Иван Франко своими многочисленными любовными связями испортил себе репутацию едва ли не больше, чем атеизмом и социализмом.

Однако уже к началу мировой войны нравы заметно изменились. Русские офицеры несколько месяцев спустя после взятия Львова говорили, что основан этот город, должно быть, «на развалинах Содома и Гоморры»[241]. Офицеры прямо на улице заглядывали девушкам под шляпки, выбирая себе милую, и девушки этому не противились. Кончалось это, разумеется, плохо: «Львовские венерические госпитали переполнены есаулами и корнетами», – писал военный врач Лев Войтоловский. Осматривая одного казака, больного сифилисом, он спросил:

«– У девки был? <…>

– Никак нет… Не с девкой, а с барышней гулял… В шляпке! – не без достоинства объявляет казак»[242].

Русская армия во Львове

1

К середине сентября битва за Галицию была выиграна, австрийские войска вытеснены далеко на запад. Территория Галиции, а вскоре и Буковины оказалась под властью России. Русская армия вступила во Львов «с пением малорусских песен»[243]. Российские источники, от прессы до мемуаров, почти единогласно говорят, что жители встретили русскую армию вполне доброжелательно. «Биржевые ведомости» сообщали тогда, что поляки «держат себя вполне нейтрально по отношению к русским, не более того. Евреи безразличны. Словаки и русины не скрывают своего восторга от побед великой России и для русских готовы на все»[244].

237

Куприн А.И. Поединок // Собр. соч.: в 6 т. М.: ГИХЛ, 1958. Т. 3. С. 333–334.

238

Айрапетов О. Участие Российской империи в Первой мировой войне. С. 216.

239

Брусилов А.А. Мои воспоминания. С. 73.

240

Отель «Жорж» существует и в наши дни.

241

Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс: по следам войны. С. 187.

242

Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс: по следам войны. С. 187, 196.

243

Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 47.

244

Айрапетов О. Участие Российской империи в Первой мировой войне. С. 233.