Другая

Я могла говорить лишь за себя.

Умирать грустно. Мучительно грустно. Наверное, это самое подходящее слово, которое только могла подобрать.

Умирать, будучи прикованной к глазам человека, которого вопреки здравому смыслу, всем выдуманным и реальным законам не можешь выбросить из головы, грустно вдвойне.

Я не чувствовала боли, скорей невыносимая тоска, которая заполняла все то место, где еще недавно была сила и жизнь. В какой-то момент ощутила, что уже не могу стоять на ногах, но, вопреки ожиданиям, не рухнула на пол, а плавно села, так и не отведя взгляд от зеленых глаз, в которых тонула.

Максим опустился на крышу вслед за мной. Наверное, со стороны мы смотрелись мило, как пара, которая решила насладиться панорамой вечернего города и друг другом, только на самом деле все было совсем не так, и двое ненужных зрителей, которых я не видела, но это не мешало ощущать их присутствие, были тому доказательством.

И от этого становилось лишь грустней.

А потом почувствовала, как потеплел кулон. Хотела потянуться к нему руками, но они не слушались, беспомощно лежа на коленях. Сперва металл стал невыносимо горячим, и я бы обязательно дернулась, если смогла, но практически в то же мгновение он стремительно начал остывать.

Кота на моей шее словно лихорадило, а потом он просто не выдержал. Цепочка порвалась

и кулон упал сперва мне на колени, а потом на крышу, с глухим стуком приземлившись на рубероид.

Я вспомнила об Андрее, и уже не смогла сдерживать слезы. Это не было истерикой, просто теплые соленые капли, сбегавшие по щекам. Очередное проявление грусти.

Я не знала, кто из нас умрет первым, никогда не задавала этот вопрос, ограничиваясь лишь знанием того, что без меня его не могло существовать. Хотелось докричаться до него, повиснуть на шее, обнимать и плакать, споря над тем, кто из нас был глупее, но вместо этого удалось лишь очень тихо проговорить про себя.

Прости меня, если сможешь.

Мир вокруг все сильней расплывался и в нем не осталось уже практически ничего, кроме зеленых глаз Максима, которые сейчас стали центром моей вселенной, потому что, когда исчезнут они, исчезну и я.

"Соня…" — почему-то услышала голос, который могла различить лишь я.

Он был слишком нежным, чтобы принадлежать тому, кто в данный момент меня убивал, но разве это имело значение, когда появилась возможность еще хотя бы раз его услышать.

"Соня, послушай меня…" — плевать, что он скажет, плевать, что это всего лишь галлюцинация, проделка умирающего мозга.

Я не отвечала. То ли уже не могла, то ли просто не желала рушить ту хрупкую связь между нами.

"Ничего не бойся…" — практически шепнул он, а потом все исчезло.

Исчезло, чтобы уже через мгновение я оказалась в собственном дворе.

Я узнала, что это был за день, тот самый понедельник перед похоронами Игоря.

На улице уже стемнело, однако до сих пор было тепло и безветренно, я даже успела немного согреться, когда увидела Макса и Андрея, которые вышли из моего подъезда и не спеша зашагали по тротуару вдоль дома.

— Ты же понимаешь, что я рассказал не обо всем? — спросил Шерементьев, смотря куда-то вдаль.

Красильников кивнул и усмехнулся.

— Уж слишком ванильно все звучало.

— Но ты же не будешь спорить с тем, что Соне не обязательно знать всю правду.

— Только в том случае, если наши интересы совпадают. — с тенью сомнения сказал Андрей.

— Я в этом не сомневаюсь.

Я последовала за парнями, которые свернули с дорожки и углубились во двор, чтобы через пару минут устроиться на скамейке.

— Дай мне сперва высказаться, а потом уже начинай возникать. Идет? — начал Шерементьев.

— Ну, попробуй.

Некоторое время Макс молчал, а потом, к удивлению Андрея и невидимой меня, рассмеялся.

— Ага, ситуация оборжаться. — психанул Красильников и начал вставать со своего места.

— Да подожди ты. — уже спокойно остановил его Макс. — Просто вещи, о которых я собираюсь рассказать, точно пойдут мимо твоего шаблона, и я побаиваюсь, что ты просто сбежишь.

— У меня твое возвращение в жизнь Сони шаблон рвет, этого недостаточно?

Шерементьев покачал головой, но больше не смеялся. Я чувствовала, что он переживает и действительно пытается подобрать нужные слова.

— Я не отражение. — наконец, проговорил он.

— Ага, а я цветочная фея. — выплюнул Красильников и поднялся на ноги. — Я могу еще хоть как-то оправдать твое желание запудрить мозг Софье, но мне-то по ушам хоть не езди…

Андрей собирался сказать что-то еще, но Макс его перебил.

— Нет никаких отражений. Выслушай меня уже, а потом психуй дальше!

Нехотя, Красильников развернулся, наверняка размышляя над тем, зачем он вообще это делает. Несколько секунд стоял не шевелясь, а потом вернулся на скамейку.

— Я слушаю тебя только потому, что хочу помочь Софье.

— Ага, а еще потому что считаешь, что она не сможет меня убить. — усмехнулся Шерементьев, заставив Андрея скривиться. — Я действительно встретил маму, но в среду я к ней не поеду, мне просто нужно было как-то зацепить внимание Сони, заставить ее поверить себе, чтобы в дальнейшем все выглядело реалистично.

— Допустим, твоя мать жива. Как ей это удалось?

— Давай ты не будешь задавать неправильные вопросы, чтобы я не тратил время на ненужные ответы?

Красильников отмахнулся, предоставляя возможность продолжить, и Макс удовлетворенно кивнул.

— За всем, что происходит с Соней стоит мой отец и ее тетя-психопатка. — Андрей вновь открыл рот, но, видимо, вспомнив о просьбе Шерементьева, все же промолчал. — Наверняка, есть еще кто-то, кто выполняет за них всю грязную работу, но его мне представить еще не успели.

— С чего ты это взял? — даже не пытаясь сделать вид, что поверил, спросил Красильников.

— Ну, скажем так, у меня были насыщенные три дня. Андрюх, я не буду сейчас пересказывать все, что успел узнать сам. Ограничимся тем, в чем ты в дальнейшем можешь убедиться сам.

Красильников окинул Макса скептическим взглядом, но возражать не стал.

— Я должен встретиться с отцом в среду с утра, сомневаюсь, что он случайно выбрал именно этот день. За неимением возможности прочитать меня, ему приходится верить на слова, поэтому сейчас он свято верит, что я с аппетитом съел во всю эту муть с отражениями, которую он вполне убедительно нес. Есть некоторое преимущество в виде того, что он смотрит на меня сквозь пальцы. — Макс усмехнулся. — Понимаешь, в его плане мое участие на их стороне считалось пунктом, который не вызовет проблем, по умолчанию.

— Почему я должен верить в то, что ты сейчас говоришь правду?

— Я и не думаю, что ты сейчас поверишь. Просто слушай.

И он рассказал Андрею историю, которую я узнаю лишь через два дня с того момента. Про Эллу, про то, почему она пыталась убить мою маму и меня, про то, как лишилась способностей и про способ их вернуть.

— Ты не сможешь отговорить Соню от поездки, не сможешь ей как-либо помешать оказаться в "Магнолии". Здесь у тебя не будет ни одного шанса, отец этого просто не допустит. Твоя единственная возможность забрать ее — дождаться, пока она выберется из здания, так что советую быть неподалеку. В этот раз я помогу ей сбежать. Не знаю как, но обязательно что-нибудь придумаю.

Макс прищурился, как делал обычно, когда пытался сосредоточиться, а потом продолжил.

— Думаю, к этому времени ты мне уже поверишь, поэтому заберешь Софью и увезешь из города, предварительно заставив ее семью улететь куда подальше.

— И куда же мы поедем? — с усмешкой поинтересовался Красильников.

Вместо ответа Макс протянул Андрею небольшой листок бумаги с номером телефона.

— Елена Александровна. — Шерементьев усмехнулся. — Мама.

— С чего ты взял, что я ей позвоню?

— Потому что ты достаточно умный, чтобы понять, где правда. После того, как я уеду, ты начнешь копаться в информации, с каждым днем находя все больше нестыковок в известной тебе теории, пока окончательно не поверишь в мои слова. Главное постарайся не сойти с ума. — в конце Макс усмехнулся.