Другая

Красильников практически сходил с ума, каждую ночь узнавая о мире, в котором он жил столько лет, что-то новое, понимая, что все, в чем он был убежден на протяжении долгого времени, было ложью.

Не существовало ни одного человека со способностями, который бы просто жил собственной жизнью, никому не мешая.

Мы все были элементами системы.

До малейших деталей продуманной системы, которая моментально выдавала решение на любой сбой.

Если кто-то умел распознавать способности, значит кто-то другой мог их прятать. Если в одном месте сила пропадала, то в другом обязательно появлялась.

Каждое действие имело противодействие, ведь во всем должен сохраняться порядок.

Если появилась девочка Соня, которая рано или поздно решила бы изменить мир к лучшему при помощи огромного количества свалившейся на нее силы, то система сразу же создает мальчика Максима, который всегда будет рядом, а в нужный момент просто не позволит нарушить баланс.

И это касалось абсолютно всего. От бытовых мелочей до проблем городов и стран.

От жадной завистливой ведьмы Эллы, которая поплатилась своими силами за то, что решила помешать системе создать меня, до людей, решавших судьбы целых государств.

Для системы не существовало вопроса масштаба проблемы, существовала лишь ее суть.

Я не была уверенна, что в дальнейшем тетя вновь не лишится сил, хотя это было весьма спорным вопросом, ведь, возможно, миру сейчас как раз не хватало немного зла.

Все было очень сложно и чрезвычайно просто одновременно.

Я бы в любом случае потеряла способности, просто мне не повезло.

Еще не пришло время придумать какую-нибудь новую вакцину, технологию или нечто иное, уж не знаю точно, на что бы хватило такого потенциала, сейчас это было просто не нужно.

Маятник весов качнулся бы и шаткое равновесие нарушилось, а такого система позволить себе не могла.

Ведь именно поэтому никогда не наступит апокалипсис или война, которая сможет поглотить все континенты.

Эти способности могли без проблем распределиться между несколькими людьми, но в тот момент мир решил их просто скинуть в меня. Вот такое дурацкой стечение обстоятельств, в которое я умудрилась угодить.

Теперь я знала, что никаких отражений не существует. Всего лишь детская страшилка, которой можно пугать малышей, не желавших ложиться спать.

Это была особенность Максима, его предназначение. Ему не обязательно было меня убивать, наверное, я вполне могла выжить. Но я ведь уже говорила о том, что мне просто не повезло.

Шерементьев сделает то, что от него требуется, в системе снова наступит баланс, и все будет так, как и должно.

Ведь миру нет дела до способов. Миру нужен результат.

Я не знаю, сколько времени провела в голове у Наташи, но, когда вынырнула в реальность, тело начала бить дрожь от осознания того, что я натворила, что мы натворили, но окружающие словно этого и не заметили. Все внимание Эллы и обоих Шерементьевых было приковано к девушке, о существовании которой они даже не догадывались.

Лично для меня же это значило лишь одно — ни Андрей, ни Наташа не были в сговоре с Эллой.

Красильников действительно хотел мне помочь. Слишком странно, непонятно почему ни о чем не рассказывая, но пытался.

А я…

— Какого черта? — проговорил Константин Федорович, утративший характерные для него уравновешенность и спокойствие.

И тогда, уже не думая о последствиях, я скользнула в его голову.

Много лет назад он убил свою жену. Практически сразу после рождения ее сына, которого впоследствии воспитал.

Тогда он потерял много способностей, но это была неизбежная расплата за жизнь. Системе нужно было забрать эти силы, и он их отдал. Отдал ровно столько, сколько требовалось, а заодно и обезопасил свое будущее от еще одного появления в нем супруги.

Все это было еще до того, как он узнал всю правду об устройстве мира, тогда он думал, что справился с отражением, лишь много лет спустя узнав, что просто вернул системе долг.

Он думал, что убил ее.

Ровно до сегодняшнего дня, когда увидел практически точную копию жены, которая сейчас лежала возле его ног.

Он вышиб меня из мыслей. Настолько резко, что удержать равновесие было практически невозможно.

— Смело. — усмехнулся Константин Федорович, метнув испепеляющий взгляд. — Только вот я тебе совсем не по зубам, Сонечка.

Он сбросил маску, видимо, решив, что больше не стоит притворяться.

— Отволоки ее к краю, потом разберемся. — резко кинул мужчина, взглянув в сторону Димы. — Максим, сюда.

Парень сделал несколько неспешных шагов и встал практически напротив, а я так и не решалась поднять взгляд. Рано или поздно это придется сделать. По-хорошему или по-плохому, но придется, как бы мучительно больно не было.

Я чувствовала, как начала нервничать Элла, как трещал по швам самоконтроль Константина Федоровича, но Максим ничего не предпринимал, он словно чего-то ждал, но все это стало неважно, когда уже в следующее мгновенье раздался треск.

Моментально обернувшись на источник шума, я увидела, что Наташа пришла в себя и накинулась на Диму. Он не ожидал такого поворота, как не ожидали этого и остальные, однако никто так и не сдвинулся с места, чтобы помочь парню.

Он не был для них в приоритете, ведь в этот момент могла дернуться я.

— Начинай! — рявкнул Шрементьев-старший на Макса, тот лишь заторможено кивнул, но все равно окончательно не вернул внимание ко мне.

И тогда Константин Федорович, прошипев что-то злое, но неразборчивое, посмотрел в сторону сцепившихся парня и девушки и прочертил невидимую линию.

Ее невозможно было разглядеть в обычном человеческом мире, да и в нашем она практически не имела никакого значения. Ни для кого, кроме Наташи и Димы. Они попросту не могли ее переступить, получив в распоряжение скудный клочок на самом краю крыши.

"Посмотри на меня!" — раздался в голове голос, от которого захотелось закричать.

Я зажала уши и отчаянно затрясла головой, как будто так возможно было от него избавиться.

А в следующее мгновение произошло сразу же несколько событий. "Соня!" — голос повторился, разрывая меня изнутри.

Но это меркло на фоне того, что происходило между Димой и Наташей.

В какое-то мгновение они оказались на самом краю крыши. Парень прижал девушку к ограждению, но она по-прежнему сопротивлялась.

Да, он превосходил ее по силам, но брюнетка была значительно опытней, словно училась обращаться со способностями практически с рождения.

Это борьба могла продолжаться мучительно долго, пока кто-нибудь окончательно не выдохся и не столкнул другого, однако Наташа решила сделать иначе.

На какую-то секунду она перевела взгляд на меня, улыбнулась и подмигнула. А потом обвила руками Диму, словно хотела максимально крепко сплестись с ним и, оттолкнувшись от крыши сделала шаг назад в пустоту, утянув за собой не ожидавшего такого действия парня.

Я не слышала звука, с которым они упали на асфальт. Я слышала, как что-то разбилось внутри.

Теперь все точно было кончено.

Из последних сил стараясь не плакать, перевела взгляд на Шерементьева и заглянула ему в глаза.

"Ну, давай!" — я хотела, чтобы это прозвучало с усмешкой, но вышло слишком горько.

Макс не улыбался, он выглядел серьезным и абсолютно невозмутимым, словно только что

с крыши не улетела его сестра и друг, с которым, как оказалось, у них было гораздо больше общего, чем я думала раньше, словно сейчас он не собирался убить человека.

Он легко кивнул, а потом я почувствовала это…

Наверное, никто не сможет ответить на вопрос "Каково это умирать?", да и единого ответа здесь не будет. Для кого-то жизнь закончится мгновенно, у кого-то процесс расставания с ней растянется на годы.

Кто-то успеет заметить лишь яркую вспышку, другой же ощутит весь спектр эмоций, почувствовав всю многогранность боли.

Я не знала, как это происходит у других.