Страница 11 из 20
В специальном выпуске «Tiden» Гуннар Дальберг изложил шведскую демографическую проблему с необычайной прямотой. Подробно описав ситуацию со снижением роджаемости, Дальберг отметил, что темпы роста населения Швеции в XIX в. вполне оправдывали страхи перенаселения и, таким образом, были вполне разумным основанием для сокращения рождаемости. «С другой стороны, – продолжал он, – если падение рождаемости продолжится и дальше, в Швеции в конце концов никого не останется». С недоверием относясь к французским попыткам поднять рождаемость с помощью денежных пособий, он признавал, что в случае крайней ситуации подобные меры придется вводить и в Швеции. Он не верил в возможность смягчить проблему сокращения населения с помощью иммиграции, потому что народы Европы и Северной Америки, больше всего похожие на шведов, сами страдали от падения рождаемости, а привлечение дешевых рабочих рук из Африки и Азии создаст новые проблемы, но вряд ли поможет решить имеющиеся. Дальберг закончил предостережением, что вопрос рождаемости невозможно отделить от других социальных взаимосвязей. При этом может оказаться, что у страны чудовищно мало времени на то, чтобы изменить тенденцию к падению численности населения[90].
Эта новая открытость радикальных интеллектуалов в вопросе о демографическом кризисе сделала проблему падения рождаемости частью претерпевавшей изменения социал-демократической идеологии[91]. До 1925 г., например, официальной целью шведских социал-демократов оставалась экспроприация средств производства и они были враждебны к экономическим интересам сельского населения. Однако к началу 1930-х годов их приоритетом стало сохранение частной собственности в промышленности, но в условиях детального государственного регулирования, экономического планирования и централизованного руководства и ценовой поддержки сельскохозяйственного производства. Прежнее туманное видение социалистического общества в 1920–1933 гг. сменилось утверждением нескольких составляющих современного государства благосостояния.
Новый реформистский курс социал-демократов предполагал сохранение старой, управляемой на местном уровне системы социальных пособий[92] с добавлением к ней централизованного регулирования, социалистических принципов равенства, экономической демократии, социальной защищенности, защиты человеческого достоинства и своеобразной версии национализма. Главными теоретиками этого курса были Нильс Карлебю, Рикард Линдстрем и Пер Альбин Ханссон[93].
Карлебю, молодой экономист и ученик Эли Хекшера и Йёсты Багге, в начале 1920-х годов являлся харизматическим лидером группы радикальных интеллектуалов. До своей безвременной смерти в 1927 г. он играл ведущую роль в разработке новой программы социал-демократических реформ. Карлебю, как говорили его почитатели, нашел способ увязать континентальную идеологию, составлявшую базу официальной риторики социал-демократов, с решением стоявших перед Швецией конкретных социально-экономических проблем. В то же самое время его анализ показал, что при этом нет необходимости заглаживать различия между социал-демократами и буржуазными партиями[94].
Главная работа Карлебю «Социализм: лицом к лицу с реальностью» появилась в 1926 г., став «библией» молодых социал-демократов. Прослеживая то, как в индивидуалистическом обществе был искажен призыв Французской революции к «свободе, равенству и братству», Карлебю неоднократно подчеркивал, что шведский социализм уходит корнями в философию Просвещения XVIII в. Отвергая Маркса, он призывал сделать основой социалистического учения гуманизм, а не экономически детерминистский научный подход. Он считал, что опора на гуманизм и преданность движения демократическим методам должны быть закреплены в партийной программе[95].
Председатель социал-демократического Союза молодежи Рикард Линдстрем написал вызвавшую значительный резонанс работу о поражении социал-демократов на выборах 1928 г. Он подверг резкой критике профсоюзы, пренебрегшие интересами фермеров и сельских наемных работников. Социал-демократы, писал он, должны отказаться от своей обветшавшей приверженности к классовому анализу и признать, что конфликты экономических групп и интересов не укладываются в партийные схемы. Линдстрем призвал уделять поменьше внимания различиям между социальными классами и вместо этого создавать «народную партию», в которой социал-демократы будут следовать программе, основанной на здравом смысле.
На аргументах Линдстрема было основано знаменитое кризисное соглашение 1933 г., или «коровья сделка», в результате которой социал-демократы образовали парламентскую коалицию со считавшейся до этого «правой» аграрной партией. Заключенное в атмосфере экономической депрессии, это соглашение потребовало от социал-демократов отказа от традиционной для них поддержки свободы торговли и защиты интересов потребителей и высказаться за поддержание цен на шведскую сельскохозяйственную продукцию и введение столь презираемого акциза на маргарин. Аграрная партия, с ее давними традициями консервативного антикапитализма и антисоциализма, также основательно смягчила свою позицию за время растянувшейся на все 1920-е годы сельскохозяйственной депрессии. От традиционализма ей пришлось перейти к политике защиты экономических интересов. В согласии с духом начала 1930-х годов, когда международная торговля сворачивалась, а интернационализм был и вовсе дискредитирован, аграрии и социал-демократы образовали союз в стиле народного фронта. Они приняли идею национальной автаркии и общего поворота к государственному управлению экономикой в интересах рабочих и крестьян. На более символическом уровне этот союз представлял собой амальгаму социализма и аграрного национализма, что было вполне обычным для того периода и оказалось сильнодействующим снадобьем даже для демократической Швеции[96].
Развивая эти темы, Пер Альбин Ханссон начал созидать свое видение Folkhemmet («народного дома»), с помощью игры слов распространяя теплое отношение к домашнему очагу на страну в целом. Впервые Ханссон сумел выразить это в ходе бюджетных дебатов в риксдаге в 1928 г.: «Дом зиждется на общности и заботе. В хорошем доме не бывает привилегий и чувства отверженности, никаких любимчиков или пасынков… В хорошем доме царят равенство, уважительность, сотрудничество и предупредительность. Если же говорить о великом доме народа – и граждан, – это должно означать упразднение всех и всяческих социальных и экономических титулов, которые сейчас разделяют граждан на привилегированных и отверженных, на властвующих и подчиненных, на богатых и бедных, на имущих и неимущих, на эксплуататоров и эксплуатируемых»[97].
Ханссон заявил, что если в сфере политических прав существует определенная форма равенства, то социальные отношения до сих пор несут на себе печать классовых различий. «Для того, чтобы шведское общество стало родным домом для всего народа, – продолжил он, – нужно расстаться с классовыми различиями, нужно развить социальное обеспечение, нужно обеспечить экономическое выравнивание, так чтобы рабочие получили свою долю участия в управлении экономикой, а демократия была реализована и в социальных, и в экономических отношениях»[98].
При всей туманности формулировок предложенная Ханссоном идея «народного дома» оказалась оригинальной и политически удачной доктриной, которая обеспечила гибкую политическую ширму для строительства шведского государства благосостояния в 1930—1940-х годах. Весьма радикальному политическому замыслу риторика «народного дома» придала эмоциональную теплоту. Она легитимизировала национализм как фундамент шведского социального государства благосостояния. А самым важным было то, что она взяла буржуазную семью и превратила ее в метафору социализированного, централизованно управляемого государства. За этой ширмой после 1934 г. хватило места и демографической политике, отстаиваемой Альвой и Гуннаром Мюрдалями.
90
Gu
91
Прежде чем обратиться к описанию политических тенденций, стоит ознакомиться с информацией о политическом ландшафте в Швеции в 1930-е годы. Шведская социал-демократическая рабочая партия (СДРП) возникла в 1889 г. в период активной индустриализации. Опираясь на профсоюзы, партия поддерживала поразительную дисциплину в своих рядах. В начале ХХ в. руководители партии и профсоюзов договорились о создании общенациональной организации (Landsorganization, LO), союза профсоюзов, и с тех пор партия должна была служить только политическим представителем рабочего движения. Придерживаясь в риторике радикальной и ревизионистской фразеологии, социал-демократы под руководством Яльмара Брантинга рано встали на путь достижения власти посредством агитации и демократических мер, а не революции. Но обобществление средств производства оставалось частью партийной программы вплоть до 1920-х годов. Другими внешними атрибутами социал-демократического подхода к политике были красные флаги, первомайские шествия и революционная риторика. В 1889–1922 гг. программа социал-демократов была подчинена целям шведских либералов – «демократической революции». После этого партия обратилась к задачам социальных и экономических преобразований. Шведская либеральная партия возникла в XIX в. в ходе борьбы за демократическую форму правления и всеобщее избирательное право. В 1900–1902 гг. группы либералов в риксдаге объединились для создания партии. В следующие два десятилетия либералы вели конституционную борьбу с монархией, наследственными привилегиями и ограничениями избирательного права. После 1922 г. партия занялась «сухим законом», но когда пришла пора решать конкретные социально-экономические вопросы, ее прежний пыл угас. В 1923 г. партия раскололась по вопросу о «сухом законе» (на общенациональном референдуме 1922 г. идея сухого закона была отвергнута: 889 000 голосов «за» и 925 000 «против»). Только в 1934 г. либералам удалось опять объединиться в виде Народной партии (Folkpartiet). Консервативная и аграрная партии возникли в 1900 г. в ходе дебатов о выборе между протекционизмом и свободой торговли в отношении продукции сельского хозяйства. В 1904 г. консерваторы сформировали «общую федерацию избирателей» для финансирования и организации избирательных кампаний. Но сама партия организационно оформилась только в 1934 г., когда в обеих палатах риксдага консерваторы избрали общего лидера Rikdagshögern, т. е. парламентских правых. Партия выступала за традиционные шведские и христианские социальные ценности, за защиту шведской промышленности с помощью высоких ввозных пошлин и за свободу личности, особенно в отношениях с профсоюзами. Молодежное крыло консервативного движения, Sveriges nationella ungdomsförbund, оказалось крайне подверженным фашистским и национал-социалистическим влияниям. В 1935 г. из партии выделилась группа неофашистов, а с ней ушли три члена риксдага, назвавшие себя Nationellagruppen, т. е. Национальной группой. На выборах 1936 г. все трое потерпели поражение. Шведская аграрная партия (Bondeförbundet) формально возникла в 1921 г. в результате объединения нескольких политических организаций фермеров. На протяжении 1920-х годов партия изменила позицию и перешла от поддержки крупных землевладельцев к ориентации на средних и мелких фермеров. На крайнем левом фланге молодежное движение социал-демократов, под влиянием Хинке Бергегрена долгое время было привержено синдикализму. «Левые» социал-демократы откололись от партии в 1917 г., а потом еще раз раскололись в 1921 г. Большинство, выделившееся в результате второго раскола, превратилось в секцию Коммунистического Интернационала, а меньшинство в 1933 г. воссоединилось с социал-демократами. Коммунистическая партия раскололась в 1924 г., и большинство в 1926 г. воссоединилось с социал-демократами. Меньшинство хранило верность Интернационалу до 1929 г., когда произошел еще один раскол. На этот раз большинство, оставаясь «марксистским», отвергло принцип диктатуры пролетариата. Под руководством журналиста Карла Килборна эта группа объединилась с несколькими членами риксдага, входившими прежде в социал-демократическую партию, назвав себя Социалистической партией (Socialistiska partiet). Эта партия раскололась в 1937 г., и большинство во главе с Килборном вернулось в ряды социал-демократов. Оставшиеся в рядах Коммунистической партии (Komintern partiet) на протяжении 1930-х годов сохраняли свое представительство в риксдаге. После прихода к власти в Германии Гитлера шведские национал-социалисты продемонстрировали определенную силу. На выборах 1936 г. они набрали 26 570 голосов, а в 1938 г. – 19 738, хотя им так и не удалось провести своего представителя в риксдаг.
92
При том что система социальных пособий оставалась децентрализованной до конца 1930-х годов, исторические корни шведского централизованного государства благосостояния весьма глубоки. Уже в 1750 г. правительство содержало врача в каждой шведской провинции. Закон 1891 г. санкционировал существование касс взаимопомощи, выплачивавших пособия по болезни, а государство при этом приняло на себя административные расходы. Государство издавна содержало лечебницы для душевнобольных. В XIX в. кассы взаимопомощи уже выплачивали пособия роженицам, а с 1913 г. государство начало возмещать им эти расходы. В 1931 г. риксдаг проголосовал за пособие в 28 крон каждой роженице с доходом ниже определенного уровня. Закон 1917 г. уравнял правовой статус незаконнорожденных детей и детей, рожденных в браке. В 1904 г. риксдаг одобрил первое законодательство о жилищном строительстве, в соответствии с которым был создан государственный ссудный фонд, предоставлявший кредиты на строительство частных домов за пределами городской застройки, а в 1919 г. последовал новый закон. Закон 1917 г. передал все решения о величине арендной платы, выборе арендаторов и обеспечении выполнения договоров об аренде в руки местных комиссий. С отменой этого закона в 1923 г. была создана национальная организация арендаторов (Hyresgästernas sprkasse-och byggnadsförening, HSB), которая вскоре превратилась в национальное движение за строительство жилья. В 1917 г. государство создало фонд компенсационного кредитования при покупке жилья, который к 1930 г. профинансировал строительство примерно 30 тыс. домов. В 1880-е годы возникли первые жилищные кооперативы, и это движение постепенно расширялось. В 1920-х годах была создана система поддержки сельскохозяйственных цен. Закон 1901 г. создал обязательную систему оплаты труда наемных работников, которая была существенно перестроена в 1916 г., а потом еще раз в 1929 г.
93
Об общей идеологической эволюции шведской социал-демократии см.: Herbert Tingsten, The Swedish Social Democrats: Their Ideological Development, trans. Greta Frankel and Patricia Howard Rosen (Totowa, N. J.: Bedminster Press, 1973); Frans Severin, The Ideological Development of Swedish Social Democracy (Stockholm: SAP, 1955); Leif Lewin, Planhushallningsdebatten (Stockholm: Political Science Association, 1967).
94
См.: эпилог Таге Эрландера и Бьорна фон Синдова в факсимильном издании 1976 г. Nils Karleby, Socialism inför verkligheten: studien över socialdemokratisk åskådning och nutidspolitik (Kristianstad: Kristianstads Boktryckery, 1976), p. 285.
95
Ibid., pp. 301–309; также см.: Jan Lindhagen, Socialdemokratins program: I rörelsens tid 1890–1930 (Stockholm: Tidens Förlag, 1972).
96
См.: Sven Anders Soderpalm, “The Crisis Agreement and the Social Democratic Road to Power,” in Koblik, Sweden’s Development from Poverty to Affluence, pp. 258–277.
97
Цит. по: Bo Sodersten, “Per Albin och den socialistiska reformismen,” in Gu
98
Цит. по: Soldersten, “Per Albin och den socialistiska reformismen,” p. 103.