Княжна

— Ярослав, княжне мой, позволь мне самой обработать твои раны? Разреши позаботиться и ответить тебе заботой на заботу?

Не подавая вида о эмоциях, бушующих внутри, постаралась сделать как можно более непринужденно выражение лица. Всё то время, пока мужчина размышлял, с меня не сводил пристальный взгляд Гуннульв. Видно что-то надумав, Ярослав повернулся. Стараясь удержать вскрик, сжала добела кулачки, сказав лишь одно единственное:

— Я помогу.

А затем, усадив мужчину на сиденье машины, приняла протянутую им иглу загнутую дугой с уже вдетой нитью. Обработав рану сначала прозрачной жидкостью похожей на воду и резко пахнущую, а потом ярко коричневой, не забывая дуть на рану, зная сколько неприятных ощущений вызывают мои действия, закончив вскинула вопросительно бровки ожидая дальнейших пояснений с наглядным представлением.

Перехватив у меня из руки, нить и дугообразную иголку, Ярослав начал зашивать рану, не забывая пояснять свои действия. Делая аккуратные стежки, мужчина продевал нить обратно в петельки, а потом затягивал, тем самым укрепляя шов. Рана у него была довольно длинная, как две моих ладошки сложенных вместе, но при этом не слишком глубокая, что позволяло мне надеяться на скорейшее заживление. Пока он зашивал, объяснял каждое действия, я подтирала льющуюся по груди кровь. Я никогда раньше не зашивала раны, но сейчас видя, что мой суженный ранен и ему нужна помощь, не могла отказаться. Я должна научиться, меня, конечно, обучали обрабатывать раны, накладывать повязки, но не зашивать. Нянюшка, всегда боялась, что мне стает плохо и не подпускала к столь кропотливому делу. Я не знаю, как я сейчас выгляжу, но руки немного подрагивали, сделав глубокий вдох, сказала:

— Если будет сильно больно, скажи, я не хочу, что бы из-за моего неумения ты лишний раз страдал.

Подхватив нить, продела в уже готовую петельку, бережно стягивая ранку, не забывая подтирать, сочившуюся кровь. Я не представляю какую боль испытывает мой суженный от того, что я протыкаю его иглой и заживо сшиваю. Стараясь делать все как можно более аккуратно и побыстрее, изредка дула на ранку, пытаясь хоть как то уменьшить боль. Закончив, ещё разочек обработала прозрачной жидкостью и начала перевязку. Всё это время я не замечала, что стою между ног мужчины, касаясь его кожи чуть ли не носом. Меня ни капельки не смущало, что подумают мои бояре, что на нас смотрит Гуннульв. Всё это бросилось в глаза, когда я начала перевязывать Ярослава, его широки плечи и спину, даже то, что он сидел, мне приходилось прижиматься к нему вплотную, обнимая, из одной руки перекладывая в другую рулончик белой материи и так много-много раз. В последний момент, затягивая потуже повязку, перекладывая бинт из одной руки в другую, не удержалась и провела ладошкой по напряжённым мышцам спины, а затем словно ничего и не было, завязала аккуратным узелком и чуть отстранилась.

— Ну, вот и всё, теперь как новенький…

— Светлая княжна, а не меня так не зашьешь?!

Слова ударили как сквозь толщу воды. Смотря Ярославу в глаза, не сразу нашлась что ответить, да и не видела в этом смысла, так как мой суженый, бережно взяв меня за плечи чуть отстранил, а потом и вовсе подхватив, усадил на сиденье. А Гуннульву с лёгкой усмешкой сказал:

— Светлая княжна, будет зашивать только мои раны, а о своих врагах и друзьях, я позабочусь сам!

Видя как хмыкнул нурман, Ярослав ответил ему очередной ухмылкой, посидев ещё немного и понаблюдав, как мой суженный зашивает рану ещё не другу, но уже и не врагу, тихо соскользнула наземь и пошла проверять, как выполняются мои поручения. Да заодно и переодеться, не заметно для себя, я запачкала сарафан в крови Ярослава, это ничего, зато научилась зашивать раны.

Приготовления шли полным ходом, наспех сколоченные столы, уже ломились от различных яств. Различные соленья, запечённое мясо, похлёбки и жареная рыба. Удовлетворённо кивнув, побежала в терем переодеваться.

Глава 4

Пока шла суета, коротко переговорил с Бояном.

— Боян, не расслабляться. Стражу удвоить. Наблюдать за нурманами. И за теми, кто в городе и за их дракарами. Со второго дракара никто не сошел, заметил?

— Заметил.

— Так что быть на стрёме.

— На чём?

— Быть очень внимательными. Выдели тех, кто будет пьянствовать на пиру. Но объясни им, что много жрать заморских вин и мёда не желательно, чтобы не проснуться с перерезанной глоткой. А нурманы пусть пьют.

— Не доверяешь им?

— А ты сам-то доверяешь? — Боян осклабился волчьей ухмылкой. — Вот видишь. Мезгирю скажи, чтобы пушку убрал с пристани. Откатил её к воротам. Я потом скажу, как её поставить, две пушки перенесите на башни, которые контролируют реку и пристань. У нурман хоть броней нет и из оружия только ножи, но они и ножами работать умеют, будь здоров. Поэтому, на пиру, чтобы из наших никого за столом или около него, с оружием, кроме ножей не было. Одетых в брони размести по Детинцу на стенах и башнях. Особый упор на лучников.

— Поучи отца детей делать!

— Ладно, Боян, не обижайся. Пойду, меня вон уже Гуннульв высматривает.

Подошёл в викингу.

— Что Гуннульв, соскучился?

— Ты не девка, чтобы по тебе скучать! — мы оба засмеялись.

— Тут ты прав.

— Скажи, Ярослав, что за меч у тебя такой интересный?

— Какой меч?

— С которым на пристани был. Хотя это не меч, так ведь?

— Почему? Именно меч, только не такой к которым ты привык. Им можно убивать. И убивать очень быстро, несмотря, насколько твой противник искусен.

— Да же так?

— Конечно.

— Покажешь?

— Покажу. Хочешь, прямо сейчас?

— Давай! — Глаза нурмана сверкнули азартом на половину с любопытством.

Поймал за шиворот какого-то пацана.

— Сбегай к Ковалю, пусть даст какую-нибудь старую бронь, которую в переделку наметил.

Мальчишка испарился в полсекунды. Я сходил к машине и достал положенную туда недавно «Сайгу». Гуннульв вопросительно на меня смотрел. Вокруг собрались другие викинги и княжьи дружинники. Появился Коваль. В руках нёс старую кольчугу с нагрудными пластинами.

— Вот, княже. Зачем тебе она?

— Сейчас увидишь. Вон там столб, повесь её на столб, только в обхват, как будто на воине одета.

Коваль все выполнил. Отошёл, с любопытством гладя на меня. Всё правильно. Как работает карабин, знает только Мстислава. Кстати, а вот и она выглянула в окошко на втором поверхе, то есть этаже. Облокотилась на подоконник, смотрит с интересом. Увидела, что смотрю на неё, улыбнулась. В глазах бесы прыгают. Знает, чем сейчас удивлю. Закивала. Улыбнулся ей в ответ.

— Ну что, честной народ?! Шоу начинается! — жалко конечно патронов, но показать аборигенам как работает ствол нужно. Чтобы попусту мысли не гоняли и реально могли представить, что с ними будет, если попадут под прицел. Это всё же дисциплинирует многих. Ибо как сказано одним известным американским бандитом: «Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто одним добрым словом»! Как-то так. Сделал шаг вперед. Левая нога впереди, правая сзади, как упор. Приклад к плечу. Всё поехали… грохнул выстрел, от брони полетели металлические кольца кольчуги, в нагрудной пластине образовалась рваная дыра. Но я уже сменил позицию — опять выстрел, снова смена позиции, ещё выстрел. Делая шаг или два в строну, приседая или наоборот, выпрямляясь, стрелял по распластанным на бревне воинским доспехам. Когда смолк последний восьмой выстрел, опустил ствол карабина вниз. От брони остались только болтающиеся обрывки в месте креплений к столбу. Всё же картечь она и в Африке картечь. Сам столб был испещрен расщепами. А вперемешку с кусками кольчуги и нагрудных пластин на земле валялась и щепа. Посмотрел на Гуннульва. Тот стоял с открытым ртом. Как, впрочем, и многие его сотоварищи и наши кмети. Лица многих, смотревших были бледными.

— Вот как-то так, Гуннульв!

— Ярослав, что это?

— Оружие.

— Это оружие богов? У нас говорят, что при Рагнареке боги будут воевать с огненным и грохочущим оружием.

//