Экзамен на всевластие

- Мне преподавали гораздо более нужные и полезные вещи. Например, быть женщиной. Кстати, у тебя каша подгорает, – то ли Лэйр разделял мою нелюбовь к конкретной представительнице слабого пола, то ли была её очередь, но именно этой щипаной курице была доверена честь готовить ужин. Как только я это услышала, сразу решила, что лучше поголодать денек, чем потом маяться животом – судя по бросаемым в нашу сторону пламенным взглядам, с неё станется сыпануть в мою порцию слабительного.

- Ты очень самоуверенна, – Сэй, сидящий за моей спиной, и изрядно этим нервирующий, перестал изображать столб и отмер.

- Просто знаю предел свои сил и способностей. Кстати, я до сих пор не знаю имен некоторых из вас.

Точивший нож неприметный демон на секунду отвлекся от своего занятия.

- Рагон. Того, кто ушел в дозор зовут Криаз.

- Очень приятно, – повторно называть себя не стала, не думаю, что кто-то из них страдает провалами в памяти.

Блондинка, остервенело размешивающая неаппетитное на вид варево в котелке, только презрительно дернула уголком губ, явно не желая знакомиться.

- Ладно, тогда сама придумаю имя, – я только начала напрягать фантазию, не желая останавливаться на банальной Гадюке, как девушка фыркнула и выдавила сквозь сцепленные зубы:

- Алира.

- А теперь послушали сюда, – Лэйр не повысил голос, но все, включая нас с Тимом, мгновенно отвлекшегося от попытки незаметно закатить тлеющий уголек в чьи-то сапоги, насторожились. Теперь понятно, что он тут действительно главный. – Свои склоки продолжите во дворце, тем более, насколько знаю, Алира будет твоей помощницей и телохранительницей. – Не знаю, как мне удалось сдержаться и не выругаться от размера привалившего счастья. Блондинка тоже “обрадовалась” сверх меры, даже ложку в кашу от восторга уронила. – Пока мы не приехали в Тмер, между вами будет любовь и взаимопонимание. Все остальное меня не волнует, – страхолюдный дядечка окинул нас настолько многообещающим взглядом, что я уже была готова возлюбить эту лахудру немедленно, лишь такие перемигивания больше не повторялись.

- Хорошо, – Алира скромно потупила глазки в кашу, начавшую источать такой аромат, что даже комары перестали толпами атаковать нашу поляну, видимо, решив, что стоит поискать менее благоухающую добычу.

Остаток ночи прошел в атмосфере взаимного понимания – я не доверяла провожатым, они – мне, поэтому спали мы все крайне чутко и не глубоко, следя друг за другом. Но у демонов было численное преимущество, так что они могли каждый подремать хотя бы по паре часом, мне же пришлось бдеть всю ночь. Особенную злость на утро вызывал Тим, безмятежно продрыхший до самого рассвета и пристававший на утро с вопросом, почему я так зеваю.

Видя плачевное состояние хозяйки, даже гнусное ездовое животное не стало испытывать мои нервы, чем подтвердило опасения в хронической разумности – за малейшую провинность я сама была готова её загрызть.

Так, позевывая и ежась от свежего утреннего ветерка, мы и двинули навстречу прекрасному. Прекрасное оказалось глубоченным оврагом, пересечь который не представлялось возможным, поэтому пришлось искать пути обхода. Причем, тропинка шла по самому обрывы, а Звездочка норовила прижаться к его краю, да ещё и опасно раскачивалась, явно не прочь устроить мне недолгий, но запоминающийся полет. После того, как я шепотом пересказала кобыле рецепт замечательного рагу из конины, животное немного присмирело, но своих коварных планов не изменило. Уже через час после выезда у меня начало болеть поясница, ноги, плечи, голова... Короче, весь организм представлял собой сплошное болезненное нечто, не привыкшее в верховой езде вообще, а длительной – в частности. Но жаловаться было бы проявление слабости, потому приходилось молча терпеть, хотя соблазн бежать пешком с каждой минутой становился все сильнее.

Очередное спотыкание закончилось тем, что я, найдя сколько-нибудь приемлемое положение и задремав от убаюкивающего ритма, все-таки перелетела через седло и приземлилась под копыта лошади. Но, как ни странно, она не торопилась на меня наступать, ограничившись жалобным ржанием.

- И все-таки, она точно не принесет Маэре добра. – Не знаю, кто из серых плащей высказал эту крамольную мысль – я так до сих пор и не научилась их различать. – Мы только начали путь, а её кобыла уже сломала ногу.

- Вот если бы её сломала я, тогда согласна, – вставала я, покряхтывая и болезненно морщась, – а так, все вопросы к ней.

Звездочка ответить не могла при всем желании, но положение кобылы было весьма незавидным – передняя левая нога чуть выше бабки изгибалась под странным углом, а лошадь только тихонько ржала и все пыталась встать.

- И что вы будете делать, княжна? – последнее слово Алира почти выплюнула.

- Дай мне кинжал.

Блондинистая демонесса вопросительно покосилась на Лэйра и, получив его благословение в виде кивка, протянула мне требуемое. Не очень длинное лезвие было украшено тончайшей вязью рун и узоров, которые у рукояти сплетались в непонятный знак. Причем, само оружие, хоть и было родовым – это даже я поняла, не было инкрустировано ничем, кроме искусной работы и гравировки кузнеца.

Чтобы хоть как-то отсрочить то, что предстояло сделать, я проверила баланс кинжала – идеальный. Таким не стыдно убивать даже друзей, не говоря о врагах, но мне предстояло прекратить мучения лошади. Да, её можно было вылечить, мне хватит на это сил. Но после этого я пластом пролежала бы несколько суток. Во всяком случае, так было раньше, в родном теле, сейчас же... Не знаю, и, как ни жаль Звездочку, но я не собиралась рисковать ради неё не только своей жизнью, но и Тимом.

Сероватая шкура лоснилась под пальцами, а влажные карие глаза следили за каждым моим движением. Повернувшись спиной к провожатым и закрывая им обзор полами плаща, я склонилась к голове кобылы, прижавшись ладонями к её лбу. Не зная, получится ли, я про себя затянула церемониальный гимн, которому меня когда-то обучила Лирша. Песня, отпускающая души. Первая едва ощутимая дрожь прошла по телу лошади, и она, почти умиротворенно вздохнув, закрыла глаза и перестала дышать. А я сидела перед ней и не знала что делать. Повернуться сейчас к демонам, они заметят слезы на ресницах, а показывать слезы никак нельзя. Поэтому я прижала лезвие к шее уже мертвого животного и легко, одним движением, рассекая шкуру и мышцы, провела вдоль крупного сосуда. Хоть сердце уже и не билось, но кровь все равно потекла, этого было достаточно, чтобы скрыть мои успехи в ментальной магии. А если кто-то о них узнают, возникнут вопросы, причем серьезные. Например, что я такое – демоны не владеют магией разума, но я выгляжу, пахну и думаю, как представитель их народа. Делая вид, что с силой удерживаю голову Звездочки, ещё раз вернулась к моменту с песней. Получается, что я могу убивать, не нанося физического вреда. Тогда с Лиршей, мне было достаточно мысленно убедить её, в том, что она спит, и девушка действительно уснула. Но ведь разум животного и человека, не говоря уже о драконе или демоне, совершенно различен! Здесь где-то явно кроется ошибка, но в чем она состоит, я не понимала, отчего начала впадать в злость. Только ощущение тесноты в перчатках заставило прекратить молчаливую истерику и взять себя в руки. Не хватало только показать провожатым свой маникюр. Пока что мне удавалось не демонстрировать руки, и когти оставались незамеченными, но с каждым часом становилось труднее – жара усиливалась, а желание снять не только кожу одежды, но и свою собственную, становилось почти нестерпимым.

- Ты закончила? – голос Лэйра отвлек от невеселых дум и заставил разжать стиснутые пальцы. Ну что ж, Звездочка, мы были знакомы всего несколько часов, ты несколько раз пыталась меня убить или хотя бы покалечить, но уважаю тебя, как и любого достойного павшего врага.

- Да, – слезы на глазах уже давно высохли, поэтому я спокойно повернулась к предводителю, вытирая краем плаща заимствованный кинжал. – С кем мне ехать?

Вопрос интересный, потому что один из “серых” – вроде Рагон, вез нехитрый походный скарб, второй – Тима, который смотрел на меня с ужасом и некоторым отвращением. Значит, остаются Сэй, Алира и сам Лэйр. Почему-то я была уверена, что старый интриган посадит меня к этой ведьме, и всю оставшуюся дорогу будет наслаждаться нашими мучениями – ругаться-то нельзя, даже если очень хочется.