Страница 217 из 259
— Да потому что в мире должен быть соблюден баланс, — раздался в голове Лены мягкий вкрадчивый голос торговца зеркалами. — Мир, состоящий из таких, как Ольгерд или Йеннифэр не имел бы смысла, потому что сожрал бы сам себя в кратчайшие сроки. Поэтому для каждого Ольгерда есть свой Витольд, для каждой Йеннифэр — свой Геральт, для Геральтов существуют такие, как ты, а Ольгерды и Йеннифэр заканчивают тем, что однажды непременно встречаются со мной.
— Да-да, мне надо было догадаться, что Гюнтер о’Дим не оставит мой вопрос без ответа и непременно изречет какую-нибудь красивость, столь же банальную сколь и поучительную, с которой, тем не менее, не поспоришь, — проворчала Лена, сходя с крыльца и направляясь к дому.
Пар она выпустила, злость унялась, и теперь ей стало стыдно за свою вспышку в корчме и ту чушь, которую она нагородила Геральту.
— Блин, что на меня нашло, — пробормотала себе под нос Лена. — Разоралась, как оголтелая феминистка на митинге. Во стыдоба-то. Ну, положим, Ольгерд ладно, хрен с ним. Плевать,что он там на мой счет подумает, в конце концов, с ним мне детей не крестить. А вот Геральт…
Но тут Лена вновь с тоской вспомнила, что их совместной жизни с Геральтом пришел конец. Даже если она простит ему измену, даже если они помирятся после ее сегодняшней выходки, сколько им останется? Неделя? Чуть больше? Перед смертью не надышишься. Стоит ли мучить себя и длить агонию? Хотя расставаться в ссоре Лене все-таки не хотелось.
«А впрочем, какое это имеет значение? Все равно ты больше никогда его не увидишь, — подумалось ей. — Но ведь останутся воспоминания, в том числе и об этих последних днях. Наверное лучше, если они будут приятными. Решено, когда он придет домой, попрошу у него прощения, помирюсь с ним, не буду думать о Шани и тех, что были, и уж тем более, тех, что будут. Проживу счастливо отпущенное мне в этом мире время, а потом… Он забудет обо мне, вернувшись к какой-то из своих пассий или найдя себе новых, а я буду жить день за днем и складывать из холодных камешков слово „вечность“, как в грустной были о Снежной Королеве, в которой Герда так и не нашла своего Кая».
В тягостных раздумьях о будущем, Лена, уже ушедшая с площади, свернула в очередной проулок, который вел к их дому. И вдруг… Она даже не поняла, откуда взялся этот тип в черном, будто вышедший из стены ближнего дома и заступивший ей дорогу. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на стоящего перед ней высокого худощавого мужчину и думала, что надо бы наверное закричать и позвать на помощь, но глядя в его глаза — глубоко посаженные, прищуренные, недобрые и какие-то водянисто-прозрачные, она чувствовала, как крик почему-то застрял у нее в горле. Впрочем, явных признаков агрессии мужчина не выказывал. Он просто стоял перед ней, терпеливо ожидая, когда она придет в себя от неожиданности. Его индифферентность несколько успокоила Лену и она наконец-то смогла выдавить из себя:
— Мужчина, вы это чего?
— Подруга ведьмака Геральта? — осведомился незнакомец, спокойно и вежливо. — Надеюсь, я не ошибся?
— Ну да. Ведьмака Геральта я знаю, — на всякий случай почла за лучшее признать сей факт Лена.
— В таком случае позвольте представиться: Эвальд Борсоди.
— Чё? — глаза Лены стали как блюдца. — Как так? А разве… — и тут она спохватилась и прикусила язык, успев сообразить, что чуть было не выболтала секрет с потыренным завещанием.
— Разве что? — насторожился Эвальд.
— Ну все же знают, что владельца дома Борсоди зовут Хорст, — нашлась Лена.
— Да. Мой младший брат. Мерзкая, жадная, лживая, жирная свинья, — с нескрываемой ненавистью прошипел Эвальд. — Так вот, я — как вы наверное только что догадались, его ближайший родственник и, по совместительству, истинный владелец Дома Борсоди.
— Я, поверьте, несказанно рада это слышать, — Лена, убедившись в мирных намерениях Эвальда Борсоди, осмелела и немного пришла в себя, по крайней мере настолько, чтобы осмысленно и вдумчиво вести диалог с непонятно зачем свалившимся на ее голову отпрыском одного из богатейших людей Ведьмиленда.
— Ну что ж, приятно иметь дело с умным и вменяемым человеком, — Эвальд церемонно наклонил голову.
— Угу, — кивнула Лена. — А можно узнать, что привлекло внимание столь важного гражданина к моей скромной и ничем не примечательной персоне?
— Ведьмак Геральт, конечно, — развел руками Эвальд.
— Мне стоило догадаться, — пробурчала Лена. — Вам что-то нужно от него, и вы решили действовать через меня. Путь к сердцу мужчины лежит через куриные мозги его дамы?
— Ну-ну, вы явно скромничаете, напрашиваясь на похвалу, — усмехнулся Эвальд. При этом Лена отметила, что улыбка у него была крайне неприятная — холодная и пренебрежительная (возможно он сам в нее такой смысл и не вкладывал, но собеседнику виделось именно так).
— Вы — умная девушка, — продолжил тем временем Эвальд. — И смелая.
— Не обольщайтесь. Тот факт, что я не завизжала в первую же секунду, впечатлившись вашим эффектным появлением передо мной, обусловлен отнюдь не смелостью. На самом деле у меня от страха просто язык отнялся.
— Ладно, смелость отменяется, но насчет умной-то вы возражать не будете?
— Вот сейчас не поняла, к чему вся эта низкая лесть? Вы меня к сожительству склонить что ли собираетесь? По-моему, вряд ли. Так зачем все эти предисловия?
— В другое время и при других обстоятельствах как знать, — снова ухмыльнулся Эвальд. — Мне не помешала бы умная и сообразительная компаньонка. К тому же с симпатичной девушкой и прибыль делить приятней, — он неожиданно подмигнул Лене.
— Вы прям как Глеб Жеглов из «Место встречи изменить нельзя» рассуждаете, — заметила Лена.
— Не знаю, кто такой. И это не суть важно.
— Так все-таки, что вы от меня хотите? — спросила Лена.
— Посредничества.
— А конкретнее?
— Думаю, для вас не секрет, что у Геральта есть некое маленькое дельце к моему братцу.
— Хм, то что для меня это не секрет — понятно. Вот интересно, почему это не секрет для вас?
— Ну, я достаточно хорошо знаком с Ольгердом. И скажу вам честно, он никогда не умел держать язык за зубами.
— Он вам разболтал? — с нескрываемым презрением хмыкнула Лена.
— Он или кто-то из его людей. Мне лично или кому-то из наших общих знакомых. Какое это имеет значение?
— Вы правы, никакого. Главное — результат. Похоже, о том, что у Геральта имеется интерес к Хорсту, не знает только сам Хорст, а так весь Оксенфурт и окрестности уже в курсе.
— Так вот, — продолжил свою речь Эвальд, — дело в том, что мне надо забрать у любимого братца кое-что, принадлежащее мне. Правда, я не уверен, что Хорст захочет мне это отдать. Поэтому я решил обойтись без его разрешения. Но прикинув свои возможности, я рассудил, что одному мне с этим делом не справиться. Тут определенно нужен союзник. Вот я и подумал, почему бы нам с Геральтом не объединить усилия?
— Так предложите ему сами. Зачем вам я?
— Меня он не станет слушать. Ведь он-то как раз уверен, что сможет справиться сам. Геральт возлагает большие надежды на завтрашний аукцион. А я могу заранее сказать, что он только зря потратит время.
— Почему?
— Да все по тем же тривиальным причинам. Потому что наш друг Ольгерд имеет непреодолимую страсть к дешевым эффектам и любит бросаться словами и обещаниями. А мой брат Хорст труслив и чрезвычайно мнителен. Да и память у него хорошая. Когда имущество фон Эвереков пошло с молотка, Ольгерд пригрозил моему брату, что отомстит. Тогда его угрозы казались пустым сотрясанием воздуха. Но когда затем каким-то совершенно непостижимым образом Ольгерду удалось вновь подняться и разбогатеть, Хорст вспомнил его угрозы и насторожился. Он организовал слежку за Ольгердом, чтобы быть готовым к любым выпадам с его стороны. А тут вдруг Ольгерд сам прибывает в Оксенфурт и обосновывается в корчме, в двух шагах от нашего аукционного дома. И тут же до Хорста доходят слухи, что Ольгерда частенько стали замечать в компании ведьмака Геральта — фигуры достаточно известной и узнаваемой, чтобы нельзя было его не заметить или с кем-то спутать. Завтра Геральт пойдет на аукцион и попытается получить аудиенцию у Хорста. Как вы думаете, о чем в первую очередь подумает Хорст, увидев на аукционе ведьмака?