Страница 14 из 22
Третья советская армия атаковала южнее, вплоть до Березины, нанося удар частью своих сил по нашей 11-й дивизии, а тремя дивизиями вела сильное наступление на бригаду первой литовско-белорусской дивизии с задачей к 5 июля занять Докшицы, удаленные от фронта на 25 километров по прямой линии, с тем чтобы уже 6 июля перерезать как железную дорогу Полоцк – Молодечно, так и наши пути отхода в юго-западном направлении. Результатом этого дня было то, что после чрезвычайно тяжелых, продолжительных боев советские войска нигде не продвинулись больше чем на 7–8 километров; но самым главным итогом боев в этот день, по-видимому, не замеченным противником, была потеря контакта и связи между 11-й дивизией на севере и 1-й литовско-белорусской на юге. Зато река Березина, протекающая в 4–6 километрах от линии фронта и представляющая собой серьезную преграду на пути к Докшицам, почти нигде не была форсирована противником. И вновь, как на севере, фланг, который должен был быстрым маневром отсечь пути отхода противника на юго-запад, оказался остановленным, несмотря на значительное превосходство в силах над литовско-белорусской дивизией. Седанский замысел здесь, как и на левом фланге, повис в воздухе. Обстановка здесь сложилась даже хуже, потому что п. Сергеев, справившись на севере с первым препятствием, все-таки смог к вечеру обозначить свое продвижение во фланг и тыл противника, в то время как вся третья армия вечером 4 июля, по сути дела, стояла на месте, растянутая в длинную линию с центром фронта – 15-й армией.
Если, как мы видим, целью войск п. Тухачевского было быстрое окружение нашей первой армии в районе Германовичи – Глубокое, то нашей целью было просто отражение атак противника и восстановление положения, существовавшего до 4 июля. Все приказы, будь то приказы командующего фронтом в Минске или командующего 1-й армией в Вилейке, или, наконец, командиров групп на своих участках, не оставляют на этот счет никаких сомнений. Поэтому весь день 4 июля прошел в попытках провести малые и более крупные контратаки с целью отбросить противника за линию, которую войска занимали утром того же дня. С нашей стороны сражение велось примерно так, как в годы окопной войны. Все же попытки контратаковать, предпринимавшиеся в разное время и в разных местах, преследовали единственно «восстановление предыдущей ситуации». Это выражение повторяется десятки раз как характеристика цели, ради которой наша первая армия 4 июля вела бои на широком стокилометровом фронте. Эту цель достигла, собственно говоря, только наша 10-я дивизия, которая не позволила столкнуть себя с занимаемых позиций и закончила день полным выполнением поставленных перед ней задач. Зато во всех других местах наши войска должны были чувствовать себя проигравшими, так как за весь день тяжелых боев, в которых уже принимали участие все наши силы, поставленная цель – восстановление предыдущей ситуации – не была достигнута.
Итак, первый день операции, 4 июля, не принес ни одной из сторон успеха в достижении намеченных целей. Пан Тухачевский не продвинулся вперед в реализации своего седанского плана, а наша первая армия, ведя бои с превосходящими силами противника и уже не имея резервов, не смогла выполнить поставленную задачу. К рассвету 5 июля цели и задачи противников не претерпели изменений.
На севере 4-я армия п. Сергеева продвигается в намеченном направлении совершенно свободно, не встречая сопротивления, так как два батальона 33-го полка, понеся в боях предыдущего дня большие потери, быстро отошли, не вступая в соприкосновение с противником, но не в направлении своей дивизии на юг, а прямо на запад и, таким образом, в дальнейших боевых действиях своей дивизии не принимали никакого участия. Первая стычка войск 4-й армии с противником произошла только во второй половине дня 5 июля; как следует из донесений нашей 8-й дивизии, именно в это время она вела бои с передовыми отрядами противника в районе Погоста и севернее него. Эти стычки, при всей их незначительности, задержали дальнейшее продвижение советских войск. Пан Сергеев особенно недоволен своей 53-й дивизией, которая в этот день не только не дошла до Шарковщизны, как это было ей приказано, но под воздействием этих незначительных боев даже повернула свой фронт с южного на западный. То же самое произошло и с соседней 12-й дивизией, у которой сильный правый фланг и резервная бригада были остановлены и в районе Старого Погоста также изменили свой фронт с южного на западный. Седан явно не улыбался войскам п. Сергеева.
О действиях 4-й армии в этот день п. Тухачевский пишет с определенной долей самоуверенности. Он отмечает, что части 8-й дивизии «были атакованы на походе, разбиты и потеряли всякую способность к сопротивлению. Но и наши части не достигли того, что могли бы извлечь из обстановки» (стр. 52). Пан Сергеев более сдержан в своих выводах, он только говорит, что, несмотря на явную слабость противника, которого следовало добить и разогнать, войска несколько раз развертывались в направлении своего правого фланга и в конце концов вовсе не выполнили свою задачу на 5 июля (стр. 49). Добавлю, что в понимании как п. Сергеева, так, видимо, и п. Тухачевского, большая часть 8-й дивизии, которая, кстати, вовсе не принимала участия в боях 4 июля, была уже разбита. Сопротивление двух батальонов 33-го полка было настолько сильным, что противник в своих оценках преувеличил наши силы, приняв бой двух батальонов за бой основных сил 8-й дивизии. Пан Сергеев добавляет, что «положение обходящей группы обеспокоило и штаб фронта, и директива, отданная в ночь с 5-го на 6-е, указывала на необходимость приложить все силы, чтобы к ночи с 6 на 7 июля отрезать путь отступающему противнику в районе Осиногрудек – Куриловичи». Последние седанские усилия!
Тем временем генерал Желиговский приказал с рассвета 5 июля отвести 10-ю дивизию к реке Мнюта для выравнивания своего фронта с соседями справа. По донесениям этой дивизии, на рассвете 5-го числа она беспрепятственно отошла к Мнюте и заняла в районе Лужки оба берега реки, 8-я же дивизия сосредоточилась под Погостом. В отходе 10-й дивизии с позиций, успешно удержанных накануне, просматривается уже элемент неверия, что 5 июля принесет то, чего не удалось добиться в предыдущий день. Это предвестие начинающегося отступления нашей 1-й армии.
Перейдем к центру, к действиям 15-й советской армии.
В течение 5 июля эта армия продвигается вперед очень медленно, значительно медленнее, чем накануне. А ведь 4 июля отнюдь не было, как мы видели, рекордным с точки зрения пройденного армией расстояния. На схеме п. Сергеева она показана так, что ее южные дивизии (11-я и 33-я) перешли реку Мнюта, на которую вышли в предыдущий день, и продвинулись от нее всего на несколько километров. В свою очередь, северная группа (54-я и 16-я дивизии) подошла 5-го числа к этой реке, но не форсировала ее. В донесениях наших войск, действовавших против 15-й армии, я не нашел правдоподобного объяснения этому явлению. Несмотря на то что приказ по нашей 1-й армии от 4 июля предписывал продолжать нанесение контратак для достижения ранее поставленной цели, наши войска с рассвета ведут бои только тыльными заставами, одновременно группируясь для отступления. Упоминается только бой артиллерии, прикрывающей отход, и лишь самая северная группа, часть 10-й дивизии в районе Лужки, на которую должна была выйти северная 54-я дивизия 15-й армии, доносит о тяжелых боях, которые она вела пополудни 5 июля на восточном берегу р. Мнюта.
То же самое происходит в соседней 3-й советской армии, которая после стремительных атак предыдущего дня снижает темп, начинает продвигаться вперед медленно, вовсе не стремясь к достижению седанской цели, поставленной накануне. В этот день над просторами поля боя навис как бы кризис, отсутствие решительности и энергии с обеих сторон.
Наконец инициативу в принятии решения проявила наша сторона. Около полудня командующий 14-й армией по согласованию с командующим фронтом приказал отступать. Первый пункт его приказа гласит: «Обстановка на фронте 1-й армии требует отхода, отрыва от противника н проведения перегруппировки на новой линии для последующего перехода к контракции».