Страница 13 из 22
Мое удивление возросло еще больше, когда, прослеживая день за днем действия главной ударной силы п. Тухачевского – 15-й армии, – я заметил, что на третий, а может, даже на второй день операции она начала сосредоточиваться не для продолжения боевых действий в стиле Седана, а для создания тарана для дальнейших операций. Это странное противоречие в первые дни операции не было вызвано действиями наших войск, так как единственной активной группой, еще действующей в течение 5 и 6 июля, была самая северная группировка генерала Желиговского, состоящая из двух дивизий (10-й и 8-й). Не получив приказа на отступление, она вела малые бои арьергардами, находясь в соприкосновении только с северной 4-й советской армией, таким образом, никак не влияла на акции 15-й армии. Остальные же силы – группа генерала Енджеевского – отходили спокойно, почти без стычек с противником, в юго-западном направлении на Молодечно. Оригинальный Седан!
Вообще первые дни июльской операции п. Тухачевского заслуживают особого анализа. Они оказали очень сильное влияние на основную группировку наших польских сил, на ход всей операции с нашей стороны вплоть до Варшавы. Наряду с этим, учитывая отмеченное выше противоречие в оперативных замыслах п. Тухачевского, владевшего в это время инициативой, они дают характерную картину того, что я обычно называю комедией ошибок и взаимонепонимания противников. Как обычно бывает в таких случаях, даже принципы придумывания названий таких сражений противоречат друг другу. Командующий нашими силами на этом фронте генерал Шептицкий, оправдываясь, назвал его, в соответствии со своей склонностью к линейному расположению войск, битвой на Ауте, маленькой речушке, которую с трудом можно найти на карте и название которой я ни разу не встретил ни у п. Тухачевского, ни у п. Сергеева. Видимо, они и не предполагали, что эта Ореховна, на сей раз речная, так важна для их противника. Пан Сергеев считает это сражение неудачным Седаном под Глубоким. Чего с нашей стороны никто не мог понять, а самое активное действующее лицо в этом сражении, генерал Желиговский, как недавно сам мне говорил, сомневался, не допустил ли он ошибку, не ударив по этому Седану – Глубокому, когда оно уже было занято противником, потому что, не испытывая на себе никакого давления, он чувствовал себя совершенно свободным в выборе решения. Сам же п. Тухачевский, довольный теперь уже совершенно надежным обладанием «Смоленскими воротами», пытается и со своей стороны как-то окрестить это военное чудачество: уже 7 июля он заявляет с полной определенностью, что «войска противника подверглись полному разгрому в районе нашего главного наступления» (стр. 53). Такое сражение стоит проанализировать подробнее.
Начну с северной, 4-й армии под командованием п. Сергеева. В соответствии с седанскими замыслами п. Тухачевского он оставляет на своем левом фланге 18-ю дивизию с задачей задержать при помощи наступления резервы противника в этом районе. Остальные свои силы, то есть 12-ю и 53-ю дивизии, а также 164-ю бригаду, он сосредоточивает на узком перешейке между Двиной и болотистым озером Ельна, перешейке, не превышающем 10 км (по п. Сергееву – 4 версты), с задачей прорвать на этом участке фронт противника, немедленно повернуть всю пехоту на юг на Германовичи и Шарковщизну, а кавалерию выбросить пока на запад в глубокий тыл противника. Учитывая то, что п. Сергеев пишет о начале сражения ураганным огнем артиллерии, отмечу, что он сосредоточил на этом участке 70 легких и 8 тяжелых орудий. Пан Сергеев так оценивает свою задачу: «Вследствие того что успех маневра 4-й армии зависел от быстроты его выполнения, а данные о противнике указывали, что между Двиной и озером Ельна находится только один пехотный полк и несколько сот уланов, частям активной группы поставлены задачи, требующие после прорыва противника пройти:
коннице – 40 верст в первый день и 24 версты во второй;
53-й дивизии – 29 верст в первый день и 30 верст во второй;
12-й дивизии – 22 версты в первый день и 18 верст во второй.
Такие расстояния после прорыва противника можно было преодолеть при движении в колоннах, потому что слабый противник должен был быть распылен от нашего удара, а резервов, по-видимому, у него здесь не было» (стр. 43 цит. соч.).
В действительности здесь стоял неполный 33-й полк, имевший один батальон в относительно далеком резерве. В связи с туманом наступление началось только в 8 часов утра, после ураганной огневой подготовки, продолжавшейся полчаса. Первые, видимо, самые слабые, линии были заняты уже в 9 часов. Отсюда продвижение п. Сергеева пошло так медленно, встретило такое сопротивление, что только после четырех часов пополудни наши два батальона после целого ряда контратак, измотанные боем, начали быстрый отход. Только к 6 часам вечера дивизии и кавалерия п. Сергеева смогли стянуться в колонны и начать запланированный марш. «Ничего удивительного, что ни одна из частей не могла выполнить свою задачу», – с сожалением констатирует п. Сергеев (стр. 46).
Эту героическую оборону двух батальонов нашего 33-го полка, противостоявших двум с половиной дивизиям противника, поддерживало всего 10 орудий 8-й дивизии, в состав которой входил этот полк. Действия наших батальонов почти сорвали или, по крайней мере, поставили под сомнение успех задуманной операции в седанском стиле, сковав и задержав главные силы 4-й армии в их стремлении быстро выйти на фланги и в тыл наших войск, продолжавших биться на юге. Мне тем более приятно отметить тот факт, что о том же пишут и наши противники. При поверхностном анализе тех боев 33-му полку и всей 8-й дивизии у нас часто ставится в вину то, что они допустили прорыв неприятельской кавалерии, которая попортила нам много крови в ходе всей операции до Варшавы. В свою очередь п. Сергеев констатирует, что упорное сопротивление сильно задержало развитие их наступления, и только к 16 часам это сопротивление поляков было сломлено. К этому добавлю, что ни одно наше орудие не попало в руки противника.
На соседнем участке 18-я дивизия – а п. Сергеев считал ее одной из лучших – провела целый день в совершенно безрезультатных атаках на одну из бригад нашей 10-й дивизии. Пан Сергеев совершенно спокойно отмечает, что, несмотря на тяжелые потери дивизии и сравнительно большой расход боеприпасов (300 снарядов на одно легкое и 50–80 – на тяжелое орудие), наступление 18-й дивизии было отражено (стр. 47). Таким образом, первый день операции был для 4-й армии относительно неудачным, потому что замедлил выполнение седанских замыслов и не вынудил нас задействовать хотя бы часть наших резервов, в состав которых здесь входили три полка 8-й дивизии. Эти полки, по нашим данным, большей частью своих сил без приказа двинулись на север в направлении Погоста, а затем и еще севернее для прикрытия угрожаемого фланга.
Южнее действовала 15-я армия, имевшая в своем составе четыре дивизии, растянутые в линию. Наступление велось на фронте около 50 км. 15-й армии противостояли наши войска, также построенные в линию: 11-я дивизия на южном фланге, бригада 5-й дивизии и 7-я резервная бригада на северном участке полосы наступления. В резерве за ними стояла 17-я дивизия, которую нельзя было задействовать без разрешения командующего фронтом, находившегося в Минске. Подробности этого боя удалось установить с трудом. Фактом является то, что на южном участке советские войска продвигались вперед быстрее, чем на северном. Так, южнее железной дороги Полоцк – Молодечно войска п. Тухачевского дошли с боями до р. Мнюта, пройдя с момента встречи с первыми нашими линиями примерно 8 км. Севернее же железной дороги, где действовала большая часть войск 15-й армии, несмотря на первые успехи, советские войска были остановлены контратаками нашей 17-й дивизии с юга и 10-й дивизии с севера. Продвижение атакующих сил было здесь задержано до такой степени, что к концу дня наступающие смогли пройти всего лишь 3–4 км. Впрочем, этот относительный успех главных сил п. Тухачевского не имел большого значения для седанского плана, потому что в этом случае центр мог продвигаться медленнее; его положительной стороной было то, что противник стянул на себя наши резервы. К концу этого дня значительная часть наших войск была так потрепана в боях, что еще долго была неспособной к дальнейшим действиям. Это относится к бригаде 5-й дивизии и к 7-й резервной бригаде. Кроме того, противнику удалось захватить, правда, небольшое количество артиллерии и боеприпасов.