Воскрешающий легенды

Глаза Аргынтая сузились, когда он услышал дерзкую просьбу юного сарбаза. Батыр смерил мальца оценивающим взглядом и резко мотнул головой, выражая крайнее удивление. Ничего не ответив, сотник пошел было дальше, но парень не собирался сдаваться. Он схватил Аргынтая за руку и повторил свои слова. Причем сделал это достаточно громко. Так, чтобы его могли слышать и остальные.

Хитрость сработала: к ним тут же подошел Кульмагамбет. Бий обжег Мираса полным гнева взглядом и переключил нарастающее внимание на себя.

— Что ты мелешь, мальчишка?! — возмущенно спросил он.

— Я хочу быть в летучем отряде! — потребовал Мирас, понимая, что переходит рамки дозволенного в разговоре со старшим.

— Не слушай его, батыр! Он еще мал. Не понимает, о чем просит.

— Сколько тебе? — коротко поинтересовался Аргынтай, вплотную приблизившись к Мирасу.

— Летом исполнится семнадцать, — с готовностью ответил тот.

Аргынтай повернулся к Кульмагамбету.

— Мне было шестнадцать, когда я вышел на свой первый поединок! Эй, Карасай! — окликнул он проходившего мимо друга. — Я тебе сарбаза нашел.

Эти слова были произнесены почти с издевкой. «Наверное, все-таки сомневается», — посчитал Мирас.

Карасаю стало интересно, о ком идет речь, и он задержался. Глядя на кандидата в свой отряд, шапраштинец не смог сдержать иронической ухмылки.

— Да с таким батыром ничего не страшно. Как звать тебя, смельчак? Из какого ты рода? Кто твой отец? — не скрывая любопытства, стал он сыпать вопросами.

За Мираса ответил Кульмагамбет:

— Каржас он. Из моего аула. Сирота, глупый еще.

— Ну почему же сразу глупый?

Все обернулись. За спиной Мираса возвышался сам султан. Он был уже готов к предстоящему сражению. Тело Жангира защищали искусно выполненная плотная кольчуга и легкий панцирь, в центре которого красовался родовой герб султана. На вид это броня могла выдержать попадание стрелы даже с расстояния десяти шагов. Перчатки из бычьей кожи тонули в мощных стальных нарукавниках, тянущихся до самых локтей. На голове наследника Есим-хана красовался отделанный орнаментом шлем, с острия которого свисал пучок черных конских волос.

— По-вашему, Кулеке, он не достоин быть в первых рядах? Или не достоин защищать свой народ?

— Султан, я знал его отца, его мать не…

— Его матери можно гордиться своим сыном. Карасай, дай мальчишке шанс.

— Нет, султан! — строго ответил предводитель летучих. — Кулеке прав. С нами ему нельзя. В своих сарбазах я уверен — они опытные воины, а этот юнец и крови никогда не видел.

— Это неправда, батыр! — запротестовал Мирас. — Мне уже приходилось драться с ойратами. Кульмагамбет-ага может это подтвердить.

— Не хочешь поспорить, батыр? — В глазах султана заиграли огоньки. Не обращаясь ни к кому конкретно, Жангир приказал: — Дайте ему лук! Если он хочет к летучим, значит, должен уметь стрелять на скаку. Если мальчишка промахнется, — это уже снова Карасаю, — я подарю тебе свой меч. А вот если попадет, ты отдашь мне своего Белогрудого. Как?

— А не боишься проиграть, султан? — Было видно, что предложение Жангира пришлось по душе батыру.

— На том и порешили, — вместо ответа, произнес султан.

Мирасу поставили условие: он должен на полном скаку попасть в подброшенный в воздух круглый щит. Прежде он ничего подобного не проделывал. Зато мог легко сбить стрелой пролетающего голубя. Правда, не на скаку. Однако Карасай заверил, что любой из его сарбазов легко справился бы с такой задачей. В колчане, который протянули Мирасу, была лишь одна стрела. Второй попытки парню никто давать не собирался.

Отпуская поводья, чтобы натянуть тетиву лука, Мирас молил бога только об одном: лишь бы не дрогнули руки. Поймав момент, когда лошадь всеми копытами оторвалась от земли, он выпустил стрелу, и та с глухим стуком вошла в почерневшее дерево, придав полету щита новую траекторию. Наблюдавшие за действием сарбазы издали одобрительный и в то же время восхищенный возглас. Даже Жангир не удержался от комментария.

Султан первым подошел к Мирасу и похлопал его по плечу.

— Молодец, сынок! Держи! — С этими словами он отцепил от пояса свой меч и протянул его Мирасу. — Думаю, он тебе понадобится. Не будешь же ты заманивать врага одним шокпаром. Стреляй так же метко — и мы победим!

Закончив наконец любоваться подаренным оружием, Мирас спрятал клинок в ножны. Сарбазы Карасая уже садились на коней. Летучий отряд выдвигался первым.

Глава 22. Хэдшот

Сотне Аргынтая, куда по-прежнему входили Максат с Жекой, было приказано занять северный склон горы Кату. Это единственное, что смог понять Макс из всего сказанного Карасаем (батыр уже давно взял на себя обязанности главного полководца). Сам он возглавил отряд тех, кому в этой битве придется рисковать больше остальных: Карасаю и летучей сотне жигитов, куда пробился и Мирас, предстояло выступить в роли приманки.

Мало что смыслящий в степных сражениях городской казах из еще не наступившего XXI века понимал, что судьба любой приманки предрешена заранее. С точки зрения начинающего писателя, Мирас совершал откровенную глупость. Зато он действовал точно так, как и полагалось герою его еще не дописанной книги. Нечто подобное Максат и задумал написать в продолжении. И кстати, втайне он все еще надеялся сделать это.

— Слушай, переведи им, что я хочу из той пушки шмальнуть, — подал голос Жека, бесцеремонно вторгаясь в творческие размышления друга.

Макс повернулся к Жеке и по направлению его взгляда догадался, о чем именно тот просит. Так вот почему все это время друг не забрасывал его привычным каскадом вопросов типа: «Что он сказал?». Оказывается, все внимание Жеки сейчас приковано к длинноствольному фитильному ружью с коротким деревянным прикладом. Это грозное оружие держал в руках Аргынтай, занятый обсуждением тактических действий со своим шапраштинским соратником.

— Мне кажется, тебе не дадут, — засомневался Максат. — Ружей мало, их доверят тем, кто уже умеет стрелять.

— Да ладно тебе! Что, попробовать нельзя? Вон, пацанчик ведь рискнул, и у него получилось. — С этими словами Жека решительно двинулся в сторону батыров, стоявших от него шагах в десяти.

Макс не стал его останавливать, а просто пошел следом.

— Чего он хочет? — Аргынтай боковым зрением заметил приближающихся друзей и первым обратился к Максату.

— Он хочет попробовать выстрелить, — объяснил Максат.

А Жека радостно закивал, будто понял, о чем говорил друг, и теперь подтверждал его слова. При этом он вытянул левую руку перед собой, развернув ее ладонью кверху, а правую поднес к самой челюсти.

— Пух! — Жека согнул указательный палец.

— А он умеет? — усомнился батыр.

— Что он говорит? — сразу же спросил Жека, не сводя глаз с невидимого прицела. Когда друг перевел слова Аргынтая, он со всей серьезностью заявил: — Скажи ему, что умею. Я же чемпион по «контре»! Любому джунгару хэдшот отвешаю.

Макс деликатно взял друга за плечо и затараторил вполголоса в самое ухо:

— Братан, если ты не заметил, к нам тут и без того не очень-то хорошо относятся. Если ты еще и выпендриваться начнешь, а потом промажешь, нас вообще за дебилов держать будут.

— Да не очкуй, я сто раз так делал! — невозмутимо парировал Жека, подражая Славику из «Нашей Раши».

«И откуда только у него берутся силы еще и юморить?» — подивился мысленно Макс и решил максимально адаптировать слова друга для казахов из XVII века, которые понятия не имели о том, что такое «хэдшот».

— Ничего себе бойцы у тебя в отряде! — с шутливым изумлением воскликнул Карасай, обращаясь к другу. — Так и рвутся в бой!

Аргынтай тоже усмехнулся, но согласился на удивление быстро. Протянул Жеке ружье и, скрестив руки на груди, велел:

— Пусть выбьет сук вон с того дерева, — и батыр кивком головы указал на возвышавшуюся шагах в пятидесяти тонкоствольную ель.

Жека спокойно выслушал задание, разглядывая диковинное оружие в руках. К великому облегчению друга, он быстро разобрался с принципом действия фитильного механизма и сразу принялся целиться пока еще не заряженным ружьем.