Выжившие

– Точно, – согласился Джоэль. – Мы должны быть сплоченными.

Том согласно кивнул, улыбаясь сравнению Криса.

– Вот и сплотимся. Если я увижу, как кто-то подъезжает, то вернусь.

Джоэль кивнул, чувствуя, что собеседник в любом случае сделает по-своему.

– Договорились. Думаю, ты можешь посмотреть, есть ли где-нибудь другие обломки самолета.

Том двинулся в путь; остальные вновь начали переговариваться, и громче всех было слышно Джоэля.

Парень ушел совсем недалеко, когда заметил картонный ящик, полный бутылок воды, лежащий рядом с проторенной дорогой. Уже начиналась жара, поэтому он достал одну бутылку, сунул ее в карман и двинулся дальше.

Пройдя еще немного, Том подошел к первому открытому контейнеру. Часть багажа выпала и валялась на земле, другая все еще находилась внутри. Он уже издалека увидел свой рюкзак.

Поднимаясь дальше, Том обнаружил, что, хотя склон не становится круче, он задыхается, а футболка липнет к телу от сильной влажности. Его донимали насекомые. Через несколько часов в этом месте будет невозможно находиться.

Он заметил на земле бумажку и наклонился, чтобы поднять ее, – это был посадочный талон на имя Мигеля Фернандеса, который теперь, вероятно, уже мертв. Том свернул его и машинально положил в карман, потом огляделся, удивляясь, что не видит вокруг тел людей.

На его глазах один человек вылетел из сиденья и ударился о потолок, но в целом фюзеляж раскололся ровно, и тела остались пристегнутыми к сиденьям внутри. Возможно, кто-то даже выжил, но верилось в это с трудом.

Том обернулся и удивился тому, как далеко ушел. Увидев останки самолета и кучку людей, стоящих рядом, с этой высоты, он осознал, что никто не должен был выжить. Этот случай войдет в историю как невероятный, настоящее чудо, подобное тому, которое произошло с одним бортпроводником – он выжил при взрыве самолета на высоте тридцать тысяч футов и благополучно приземлился в глубокий снег.

Том пошел дальше. Шум, сотканный из жужжания насекомых, щебета птиц и голосов животных, смыкался вокруг него плотным кольцом. Джунгли кишели насекомыми. Для них ничего не изменилось, и рано или поздно сначала тела, а потом и обломки будут уничтожены ими и растениями, а все следы крушения сотрутся с лица земли.

Наконец парень достиг вершины, но яснее картина от этого не стала. С другой стороны склон уходил в глубокую, заросшую лесом долину, которая вдалеке вновь сменялась еще более крутыми склонами. Он оглянулся назад, посмотрев на ландшафт под хвостом самолета, – холмистый и густо поросший лесом, вдали виднелись склоны поменьше, бесконечная зелень лесов простиралась настолько, насколько хватало глаз. Том снова стал рассматривать долину и быстро отыскал взглядом остатки самолета, лежавшие внизу довольно далеко от вершины. Это не оставляло сомнений: самолет не просто соскользнул по склону, а оттолкнулся от него и сел на брюхо в долине. Фюзеляж выглядел сплющенным и искореженным, краска обуглилась, словно горела.

Он не знал, как быстро сможет добраться до обломков, но, даже не сходя с вершины, был уверен, что живых там нет. Боявшаяся турбулентности мисс Грэхэм, длинноногий Джек Шо, непонятно чем болевшая Мейси Макмахон – все они были мертвы. И Оливия, которая пожаловалась на Криса и тем самым спасла ему жизнь и одновременно убила мисс Грэхэм.

Было в этом всем что-то абсолютно удивительное. Случайные перемещения, которые определили, кто останется в живых, а кто умрет, в том числе и движение самолета – если бы он пролетел хотя бы еще один ярд, прежде чем столкнуться с вершиной, Том лежал бы сейчас там, внизу, среди чернеющих обломков.

Он вспомнил семью, которую видел на посадке, – вероятно, костариканцев, – с двумя дочерьми. Одна из них казалась его ровесницей, и Том сразу обратил на нее внимание, потому что она была очень красива.

Ее младшей сестре было всего восемь или девять лет, и девчушка прижимала к себе мягкую игрушку.

Он не понимал почему, но не мог принять мысль о том, что эти две девочки лежат сейчас там, мертвые. Том не знал их и потом никогда бы, наверно, не увидел снова, но все равно было трудно осознать, что их уже нет в живых, так же как мисс Грэхэм и других.

Затеплилась надежда, что, возможно, они не погибли, что оказались там в ловушке, ожидая спасения. Может быть, поэтому он первым делом взобрался на эту вершину – потому что ему предназначено найти их?

Чувство было настолько сильным и наполнило его таким лихорадочным нетерпением, что парень, не отдавая себе отчета, сделал шаг вперед, потом еще один и еще, вниз по склону, чувствуя, что нельзя терять времени. Том быстро взглянул на обломки вдали – только для того, чтобы запомнить направление, куда ему двигаться, – но то, что он увидел, мгновенно остановило его и привело в чувства.

Обломки после крушения. Живых там нет, ни двух сестер, ни мисс Грэхэм, никого. Реальность сильнее ударила по нему, представ еще более шокирующей, – как все эти люди могли так просто исчезнуть?

Он вспомнил мисс Грэхэм, как она ободряюще улыбалась, когда кто-нибудь отвечал у доски. Подумал об остальных, школьниках, которых знал только в лицо. Их всех больше не было.

Том не хотел об этом думать, не хотел представлять последние ужасные мгновения, после которых в долине осталась груда сплющенных обломков. И отвернулся от них, невидящим взглядом уставившись на деревья. Так прошло какое-то время, прежде чем он вдруг понял, что видит чье-то тело.

Оно висело на ветвях недалеко от него – клетчатая голубая рубашка, светлые волосы. Разглядев его, Том начал искать среди деревьев и другие, но больше не находил.

Кэлловэй пошел по направлению к нему, но с этой стороны спуск оказался сложнее: здесь стволы не были сломаны. Под кроны почти не пробивался свет, поэтому, подойдя к дереву, он едва смог разглядеть тело – оно принадлежало Чарли Стаффорду, парню, которого Том немного знал. С виду тот не был ранен, но оставался неестественно неподвижным.

Том никак не мог подойти ближе, но даже с такого расстояния, видя, как странно изогнулось тело, стало понятно, что Чарли мертв. Даже если бы он сумел стащить труп с дерева, то не смог бы похоронить. Насекомые, роящиеся вокруг, сделали бы это за него.

Чарли однажды одолжил у Тома ручку и с тех пор всегда здоровался при встрече. То есть они едва знали друг друга, и тем не менее невозможно было избавиться от мысли о том, что этот самый Чарли теперь болтается на ветвях, как бы здесь и не здесь одновременно, здоровый на вид, но без знакомой открытой, дружелюбной улыбки.

Чарли часто выглядел задумчивым, мечтательным, а теперь все, что когда-то занимало его ум, стало бессмысленным. Вот он здесь, но ни о чем не думает – и больше никогда не будет думать, мечтать и строить планы, больше никогда не выйдет из своего маленького мирка и не крикнет, проходя мимо по коридору: «Привет, Том, как дела?»

Медленно и печально Том отвернулся и пошел обратно на вершину. Он сел, глядя вниз на останки самолета, на рассыпавшийся кругом мусор и бесконечные джунгли. И, продолжая думать о Чарли, парень почувствовал странное облегчение от мысли, что не пошел искать тех сестер.

Он полез в карман за бутылкой и сделал маленький глоток. Вода уже нагрелась, но все равно показалась необыкновенно освежающей. Том никогда не думал, что глоток простой воды может принести такое наслаждение.

Однако это ощущение было не только от воды, горячей как он сам. Вымотанный подъемом, с синяками от ремня безопасности, шокированный видом обломков самолета и Чарли, висящего на дереве, подросток тем не менее был наполнен странным чувством умиротворенности и благополучия. Вероятно, это тоже была шоковая реакция, но прямо сейчас Том чувствовал, что может вечно сидеть неподвижно на этой вершине.

Конечно, не стоило больше оставаться там. Нужно вернуться к остальным, хотя он и предполагал, что одному ему было бы лучше.

Интересно, у них уже есть план действий? Может, ребята просто убивают время до прибытия спасателей, но, судя по окружающей местности, доберутся они сюда очень нескоро.