Солдат удачи

Еще один вопрос был в том, что же вез этот караван, но эту информацию выбить так и не удалось. Единственное, что было достоверно известно это то, что груз был весьма дорогим, поэтому Гаретт и согласился на предложенный Толстяком план. У меня были свои мысли на этот счет, но ими я не с кем не поделился, оставил при себе. Попросту готов был отдать руку на отсечение, что Гаретт знает, что за груз везет караван, но намерено это скрывает. Тем более зачем было ввязываться в это все, если игра не стоит свеч? Попросту чтобы достать кота в мешке? Рисковать жизнью ради нескольких мешков муки? Устраивать такой маскарад не зная, что же тебя ждет в конце? Не поверю, что бы мы тратили силы на неопределенный результат.

— Ужасная у тебя фантазия на имена, — ответил я, уставившись вперед на пустынную дорогу, на которой мы уже торчим два часа. И с каждой прошедшей секундой мне начинает казаться, что те пленники рассказали не достоверную информацию и сегодня никто здесь не проедет.

— У тебя тоже, — хмыкнул Толстяк и по привычке потянулся к фляге с вином, которой не оказалось на его поясе. Тейт скривился и отдернул руку. На сегодня его фляга покоилась в одной из повозок, чтобы не соблазнять его.

— Туше, — признал я, что он очень хорошо ответил на мой выпад относительно придуманного им имени. Даже не стал утруждать себя, чтобы хоть как-нибудь изменить его. Поэтому стоило признать, что мы с Толстяком не умели придумывать имена, но это не самое важное умение.

— Не важно, — скривился я, мысленно обругав себя последними словами. Жаль, конечно, что именно это пришло в голову, но это, как мне показалось, было наиболее подходящим словом в данной ситуации. Еще бы хватило ума подумать, что это было сказано на одном из языков моего мира.

Я постепенно успокоился. Ничего уже не поделать. Прокол, есть прокол. Сказанного не воротишь, как говорится, но с такими оговорками надо было завязывать. Слишком уж часто они случались. Иногда я попадал в такие вот неловкие ситуации, когда по чистой случайности произносил слово на одном из языков моего мира. Чистейший французский вообще не был похож ни на что когда-нибудь мной слышимое здесь, а компания наемников могла изъясняться на разных языках этого мира. Поэтому с уверенность могу сказать, удивление Тейта было искренним. Думаю, он никогда не слышал ничего подобного, даже чего-нибудь отдалённо похожего. Как бы его любопытство не взыграло, и мне бы не пришлось понять значение этого слова.

Кроме троицы, что сидела на лошадях рядом со мной, на небольшом отдалении за моей спиной было ещё двенадцать человек из нашего отряда, старательно изображающих мое маленькое войско, образовав небольшую колонну, на острие которой был наш треугольник со мной во главе. Картинка, наверное, ещё та. Думая, на картину бы какого-нибудь средневекового художника мы не попали. Или же, может быть, и нет.

«Интересно, как мы со стороны выглядим?» — задался я вопросом со скуки, потому что мне со своего места казалось, что не слишком убедительно выглядят все наши потуги сойти за отряд какого-нибудь благородного дворянчика. Жалко, что нельзя сделать фото со стороны. Вот интересно в этом мире есть какое-нибудь подобие механических фотоаппаратов только с магической начинкой? Я задумчиво хмыкнул и посмотрел на лениво кружащиеся в воздухе темно существо, заложившие руки за голову и закинувшие ногу на ногу. Он с нетерпением ждал развития событий. Я понял это по его сверкающим словно фонари глазам. Не удавалось ему прятать этот потусторонний блеск, когда ему было интересно происходящее. И как бы он не делал вид, что ему все безразлично, меня это не могло обмануть. — «Демон?»

«К вашим услугам, ваше сиятельство», — тут же спикировал он на землю и склонил голову в неком подобие поклона. Не знал бы я, что он был призван из соседнего Плана Бытия, то бы подумал, что это верный лакей, не один год прослуживший дворянину. Бездарный клоун! Весь его образ разрушала ехидная улыбка, цветущая на его лице будто бы черная клякса, появившаяся на цветочном поле, испортив всю красоту такого места. Я покачал головой, но все же промолчал, и быстро обрисовал ему свою просьбу, чтобы, с удивлением, услышать, что он решил ей выполнить. Даже не пришлось его уговаривать. — «Все будет исполнено в лучшем виде, ваше сиятельство».

«Ты тоже решил поиздеваться надо мной?» — скрипя зубами, мысленно сказал я. После второго такого обращения я не смог сдержаться. Не пошутил по этому поводу только ленивый. Вот теперь дошла очередь и до демона.

«Ни в коем случае», — с честнейшими глазами произнесло это существо. Вот только я и ему не поверил. Уж очень он искренним выглядел в этот момент, что полностью разрушало сложившийся у меня в голове за то время, что мы провели вместе, образ. Если демон не юлит, не обманывает, не заговаривает тебе зубы, то значит, ты что-то делаешь нет так или он не до конца честен с тобой. Хотя с этими показателями тоже нелегко. Демон был непостоянен, поэтому в каждом случае нужно было внимательно наблюдать за ним, чтобы хотя бы предположить, что творится в его голове.

Демон повелительно повел своей рукой. Горизонт быстро стал покрываться маревом, которое появляется, когда солнце летом нагревает до состояния пластилина асфальт. Все мое поле зрение стало превращаться в огромный мыльный пузырь, чтобы, в конце концов, он лопнул. Голова закружилась, а к горлу подступил неприятный ком. Не когда не любил карусели. На них меня всегда укачивало. Я немного отодвинулся назад, когда передо мной резко появилась картинка вооруженного отряда. Неожиданно, все же получилось увидеть нас со стороны.

«А ты бы стал отличной видеокамерой, Реф», — похвалил я его.

Я присмотрелся к этому живому полотну и улыбнулся своему мимолетному испугу. Демон все же исполнил то, о чем я его попросил. Напротив меня образовалось огромное овальное блюдце, в котором как в зеркале отразились мы все.

«Всегда бы ты был таким покладистым», — посетовал я и с удивлением начал подмечать, что со стороны то, мы довольно грозно смотримся, особенно в этом плане выделялся Орс, который казался маленькой железной крепостью, что смотрела на мир сквозь бойницы своего шлема. Вторым человеком, на которого я обратил внимание был Наранесс с этим чертовым, развивающимся на слабом ветру знаменем. Мой взгляд постоянно возвращался к этому синему куску ткани с хищной змеей на полотнище. Я сам не мог объяснить, почему меня так тянет к этому куску ткани с красивой картинкой. Что-то на меня нашло такое, что чувствует мальчишка, когда в детстве представляет себя рыцарем, спасающим от воображаемого злодея принцессу. В душе появилось какое-то воодушевление, а всего-то нужно было посмотреть на кусок ткани, присоединенный к деревянной палке. От этого герба веяло чем-то древним. Старинным. Благородным. Он говорил о силе, что стоит за этим изображением. Всех тех, кто когда-то стоял под таким же знаменем.

Я усмехнулся своим мыслям. Жаль, что не все выглядели как Орс, походивший на настоящего рыцаря, а думал я о том, кого увидел в этом мире впервые. Мой взгляд переместился на Толстяка, вид которого тут же разрушил картину доблестного отряда. Выглядел он точно ни как благородный герой. Если про Нранесса и Орса ещё можно было это сказать, то Тейт полностью выбивался из этой маленькой группке. Слишком уж он походил на прожжённого торгаша, выискивающего глазами своего будущего клиента, или же на мелкого жулика, зачем-то нацепившего стальной доспех. Жиденькая бородка только усиливала этот эффект. У первого, кто бы его увидел, возник бы вопрос, как он оказался в нашей компании. По крайней мере, я бы точно спросил о нём.

И венцом всей этой группы был я верхом на Громе, который благородно подняв голову с недовольством бил своим копытом по земле. Описывать коня было бы излишним. В эту минуту он был поистине великолепен. Его, наверное, можно было сравнить с автомобилями в моем родном мире. Ты всегда понимаешь, когда перед тобой проезжает навороченная иномарка, а когда старенький автомобиль отечественного производства, что уже лет сорок борется с влиянием времени. Вот также и тут. Ты понимаешь с первого взгляда, что конь был поистине ценным представителем своего в отличие от всех остальных, стоящих здесь животных. Пробежавшись ещё раз взглядом по своему внешнему виду, я с сомнением покачал головой. Смотрелся я вполне прилично, будто бы сошёл с какой-нибудь картины, художник которой изобразил портрет какого-нибудь молодого дворянина. С моего места я мог сказать, что Толстяк проделал колоссальную работу, чтобы я стал похож на представителя благородного сословия.