Солдат удачи

Мне не составило труда узнать, что же помогло северянину так быстро исцелиться. Всё оказалось довольно-таки логично, если подумать. Предсказуемо, я бы сказал. Если я слышал что-то фантастичное или невероятное, то в этом наверняка была замешана магия. Вот в этом случае все было также. У Орса оказался амулет, наполненный энергией жизни, которую он использовал, чтобы перелом быстро сросся.

Я с недовольством посмотрел сначала через правое плечо, чтобы медленно повернуть голову в прежние положение. Чуть позади меня сидел на огромном пегом коне закованный в блестящие латы Орс, что одним только своим видом наводил на смотрящего на него толику беспокойства. Ничего другого закованная в сталь гора мышц не может не вызываться у другого человека. Особенно когда от нее веет опасностью. Северянин заставлял меня иногда бросать немного тревожные взгляды в его сторону, чтобы убедиться, что он оставался на своем месте. Вдруг в его голову придет какая-нибудь глупая мысль, которую он попытается осуществить с помощью того шестопера, что висит рядом с его правой рукой в латной перчатке. И вместо вымышленного охранника у меня появиться вполне реальная не слишком аккуратная вмятина в черепе, чего хотелось бы сякими способами избежать. Голова у меня одна и её надо беречь. Шлем бы где достать…

После случившегося этим утром я так и не успел окончательно выяснить наши с Орсом отношения. Слишком уж забегался со всем приготовлениями, хоть от меня и требовалось только присутствие и надменное выражения моего «благородного» лица, но всё равно подготовка заняла порядком времени. Есть у меня смутное подозрение, что Орс на меня обижается.

Что не говори, но изображать из себя благородного оказалось непростой задачкой. Хотя это то самое простое, что меня и смутило. Сложнее всего было собрать воедино мое сопровождение, что должно было изображать охрану.

«О чем ты думаешь?» — прищурившись, подумал я, но по выражению лица Орса я ничего не мог понять, потому что оно было скрыто большим закрытым шлемом. Ведро с маленькой прорезью для глаз и дыхательными отверстиями слега повернулось в мою сторону, будто бы почувствовав направление моих мыслей. Из-за этого я вновь угрюмо уставился вперед. Провоцировать Орса второй раз за день я не хотел. Смотреть на пустую дорогу мне наскучило уже как час назад и любовью я к этому занятию до сих пор не испытывал, поэтому я посмотрел через левое плечо, стараясь хоть чем-то себя развлечь. В такие моменты я с ностальгией вспоминал свой телефон, что всегда был со мной. Как же плотно вошли в нашу жизнь эти технологии.

«Думает, как бы тебя придушить, что бы никто не заметил», — послышался насмешливый голос, который я стоически проигнорировал. Если каждый раз вступать в перепалки с демоном, то на все остальное времени уже не останется.

«Исчезни, демон», — отмахнулся от него я. Вот только это мало чем помогло. Темное существо осталось висеть над землей возле меня. Я беспомощно приподнял руку, чтобы она упало на лук седла. Бессмысленно. Повлиять на демона у меня бы никак не получилось. До него можно было достучаться только словами, но сперва он бы попытался довести меня до белого коленья, чтобы получить немного энергии. Все же он нематериален. Я сфокусировал зрение на вытянутой фигуре слева от меня.

Недовольная рожа Наранесса, который также как и я сменил свой наряд на более подходящий случаю, смогла хоть немного поднять мне настроение. Ему откопали где-то новую сверкающую кольчугу, что прямо сияла на солнце, и черный подбитый мехом плащ. Но самым примечательным в его новом виде было копьё, что было как-то хитро прикреплено к его седлу. Наранесс правой рукой придерживал его, чтобы оно не упало и не слишком шаталось на ветру. Вот так у меня появился оруженосец и знаменосец в одном лице и то по чистой случайности.

На вершине этой двухметровой палки на ветру развивалось большое знамя, сразу бросающиеся в глаза. Это было первым, что я заметил, когда впервые увидел это копье. На этом куске ткани был изображен якобы мой герб. Изображение было вполне простым: в темно-синий щит была вписана изумрудно-зеленая змея, с клыков которой стекали капельки яда. Она обвивала своим телом прямой меч. Смотрелось немного вычурно, на мой взгляд, но, может быть, именно такими в этом мире должны быть гербы у дворянских родов.

— Как вы себя чувствуете, господин де Бреймтем? — насмешливо раздалось от того, про существование которого я успел позабыть. Слишком он был молчалив в последние время, не доставал меня по пустякам. Я поморщился и перевел свое внимание на него.

Из-за фигуры Наранесса выплыл Толстяк, что натянул вполне себе сносный доспех, особенно если сравнивать с его прошлым. Разбойники, чье имущество перешло к нам, оказались вполне себе запасливыми ребятами, поэтому проблем со снаряжением мы не испытывали. Возникли только сложности с подгонкой этого стального нагрудника под фигуру Толстяка. Без кузница это было сделать сложно, но кое-как доспех все же смогли натянуть на Тейта.

Вот с именем никто не стал заморачивать, поэтому свою фантазию подключил Толстяк — главный организатор и мозг этой операции. Что получилось, то и получилось. На время я стал Кристофером де Бреймтемом титулованным бароном и родовитым дворянином, который мог похвастаться не одним поколением благородных предков и чем-то там ещё присущим благородным. И мне предстояло сыграть свою роль именно в этом образе.

В голове пролетело то, что рассказал мне Гаретт сегодняшним полднем. К слову, солнце неуклонно двигалось к горизонту, поэтому до того как наступит ночь осталось примерно часа четыре, если не меньше. Рассказ Гаретта был весьма лаконичен и также понятен, поэтому вникать в него долго не пришлось. Не успела ещё история обрасти дополнительными подробностями. Оказалось, что все это предприятие было придумано после допроса тех, кто на нас напал несколько дней назад. Тот разведывательный отряд разбойников поведал, что они добыли информацию об одном караване, идущим именно по той дороге, на которой я сейчас имел удовольствие стоять, то есть сидеть на великолепном жеребце, который иногда нетерпеливо всхрапывал. Тогда в пьяной голове Толстяка возникла одна «гениальная» идея, которой он поспешил поделиться со всеми присутствующими на том собрании. Слово «попойка» подошло бы лучше, но против него яростно возражал Тейт. Пришлось ему подыграть и сделать вид, что принял его версию событий.

На том собрании план окончательно сформировался, точнее, оброс определенными деталями. Каждый внес свою лепту в его составление, пока кто-то очень уж умный сказал, что не выгорит эта авантюра. Толстяк, уязвленный в самое сердце таким неверьем в его план, сразу поддержал этот бессмысленный спор. Поэтому он так и бегал все утро, будто бы ему больше всех надо было. Теперь все встало на свои места. Оказывается Толстяк попросту поспорил на деньги, а я уже не весть что думать начал.

Вот только почему его идею поддержал Гаретт, я уже не мог объяснить. Не мог же он решить, что то, что придумал Тейт вполне приемлемо для единичной операции? Но чем-то ему она все же понравилась. Может быть, своей наглостью? Вопросы, вопросы, одни только вопросы. И почему-то никто так и не спешит на них отвечать. Придется самому пораскинуть мозгами. Я быстренько перебрал все, что мне было известно, стараясь отыскать новую информацию.

— Тише, Гром, — я похлопал нервно всхрапнувшего вороного жеребца по шее, отвлекаясь от мозгового штурма. Конь застоялся на одном месте и хотел сорваться с места вперед. Я через жёсткое седло чувствовал таящуюся подо мной силу, которая привыкла тягать рыцарей, закованных в полный латный доспех. Я очень хорошо его понимал, самому все это надоело. После моего прикосновения конь немного успокоился. Все же слишком хорошо он был натренирован, поэтому быстро пришел в себя. Я ещё не до конца привык к этой лошади, но думаю мне и не надо. С уверенностью могу сказать, что недолго я буду на нем ездить. В конце концов, мне вернут мою спокойную кобылку, а с ним придется расстаться. Поэтому я постарался к нему не слишком привязывать, хоть мне он очень нравился. Реальное воплощение идеального коня. Но как бы то ни было, новое имя я ему уже придумал. Первое, что пришло в голову, когда я взглянул на это великолепное животное. Вот так вороной жеребец обрел имя «Гром».