Сброд

Покончив с формальным распределением обязанностей, Духовлад в сопровождении двух атаманов и управляющего крепости, двинулся сквозь толпу, не спешившую пока расходиться. Молодой боец, шёл впереди остальных, молча глядя в глаза разбоям волей случая оказавшимся на его пути. Те недовольно прятали взгляд, и суетно уступали дорогу, тесня рядом стоящих.

– Библиотека в другой стороне – безразлично заметил Афанасий.

– Нам нужно кое-кого забрать – не оборачиваясь, коротко пояснил Духовлад.

Отыскав, наконец, в толпе Всесмысла, главарь еле сдержался, чтоб не заключить его в объятия, и лишь дружелюбно положил руку ему на плечо. Доходяга был несколько обескуражен, таким тёплым отношением, со стороны столь значимой фигуры (разумеется, в масштабах разбойной ватаги).

– Здравствуй друг. Ты нам нужен, пойдём – сказал молодой боец, и увёл Всесмысла за собой.

С расстояния всего в несколько метров, сквозь просветы в толпе, их провожал взглядом Далибор. Ревность, которую он всё ещё принимал за праведную ненависть, оживала в нём с новой силой. Он презирал Всесмысла за физическую слабость, а Духовлада – за то, что он отвернулся от него – Далибора – ради этого ничтожества. В этом свете, последние успехи бывшего товарища казались ему незаслуженными и кратковременными, и это только усиливало презрение к нему. Ему хотелось сделать что-нибудь, чтоб стереть эти приветливые улыбочки, которыми обменялись Духовлад и Всесмысл. Далибор так давно и сильно этого хотел, что это уже практически стало целью его существования.

Афанасий провёл делегацию новых хозяев крепости в библиотеку. Прекрасные двойные двери, покрытые изысканной резьбой, ведущие в хранилище знаний, были сломаны. Само внутреннее помещение библиотеки, было достаточно просторным, но отделано без роскоши, привычной для остальных помещений главного здания. Аккуратные, но простые деревянные стеллажи, и несколько аналогичных столов для чтения, должны были, видимо, создавать атмосферу, отвлекающую от мирской суеты. И книги. Книг здесь было бесконечное множество. Всесмысл, обводивший огромные стеллажи восхищённым взглядом, утверждал, что такое обширное собрание литературы в Земле Ругов, имеется ещё только в Хранилище Еретических Текстов Славноградского монастыря, где он провёл немалую часть своей жизни. Возле самого входа, у ближайших стеллажей, лежало несколько изодранных книг. Очевидно, вломившиеся сюда разбои, соблазнившиеся изысканной, дорого выглядевшей резьбой на дверях, как умели «изучили» находящиеся здесь в огромном количестве непонятные предметы, и, не обнаружив в них ни малейшей ценности, оперативно покинули бесполезное помещение.

Афанасий быстро нашёл нужную книгу, и положил её на один из столов. Сев за стол, Всесмысл дрожащей рукой провёл по кожаной обложке, и открыл книгу. Его истосковавшиеся пальцы, трепетно переворачивали шершавые страницы, а глаза вожделенно бегали по красиво выведенному рунейскому тексту. Учёный доходяга вслух сразу же переводил написанное на язык ругов, а сгрудившиеся вокруг спутники, храня грабовое молчание, внимали каждому его слову.

Когда Всесмысл читал раздел, где описывался рекомендуемый создателями твердыни распорядок караулов, Духовлад был просто поражён и восхищён. Здесь всё было учтено. Никто не смог бы приблизиться к крепости незамеченными, и даже если бы враг уже проник за ворота, его главные силы можно было бы легко отсечь. Судя по расчётам создателей, оборона во время открытого приступа, тоже не требовала значительной численности защитников, в случае правильного размещения сил согласно рекомендациям. Духовладу просто не верилось, что их малочисленному, слабо подготовленному и организованному сброду, удалось захватить этот шедевр рунейских фортификаторов. Но ответ на вопрос «Как такое могло случиться?», лежал на поверхности: долгие годы безраздельной, неоспоримой власти Батурия в крае, стены Кременца, о неприступности которых ходили легенды далеко за пределами Земли Ругов, нелепость предположения о том, что на крепость осмелиться напасть кто-нибудь, кроме большого войска вражеского государства, о пересечении границ которым, станет известно задолго до появления его у стен Кременца – всё это расслабило недалёких, самоуверенных людей, на совесть которых опрометчиво оставили охрану крепости. Эти разленившиеся самодуры, отказывались принимать важную истину: мёртвые камни не могут быть неприступными! Действительно неприступной, твердыню могут сделать только единство, решимость и самоотверженность людей, взявшихся её охранять. Духовлад подумал о том, сколько важных откровений открылось ему в последнее время и, как ни странно, чем больше ему открывалось, тем более сложной, непредсказуемой и неизведанной казалась ему жизнь. Но тяжёлая судьба, терпение, с которым он одолевал невзгоды, отсутствие привычки импульсивно реагировать на происходящее вокруг и постоянный вдумчивый анализ уже произошедших событий, заложили в его сознании прочный фундамент, на который сейчас, одно за другим, могучими каменными блоками, ровно и аккуратно ложились упомянутые выше откровения, образовывая воистину неприступное укрепление против паники, лжи, и чьих-либо потуг манипулировать им.

Всё-таки книга была достаточно объёмна, и на изучение нужной информации, в ней изложенной, требовалось немалое время. Было решено, что Всесмысл и Вук (последний больше для обеспечения безопасности) останутся в библиотеке и продолжат работу, а Духовлада с Ратибором, Афанасий отведёт в жилые помещения прислуги крепости. Раз уж решено остаться в Кременце, и устроить засаду Батурию, разъяснительная работа с прислугой была просто необходима. Можно было просто перебить их, чтоб никто не выкинул чего непредвиденного, но в случае длительной осады, эти люди могли бы серьёзно пригодиться разбоям, не пылающим жаждой устраивать свой быт самостоятельно. Духовлад решил для себя, что объясниться с челядью нужно достаточно тонко: с одной стороны, успокоить, дабы избежать ненужной паники (а точнее, её жестокого подавления), а с другой стороны – дать понять, что в случае «неправильного» поведения, церемониться с виновниками никто не будет. Это своё видение, молодой боец изложил Афанасию с таким подтекстом, что неплохо было бы, если б ознакомил прислугу с новыми реалиями тот, кто хорошо известен самим чернорабочим крепости.

– Я понял – задумчиво резюмировал Афанасий, выслушав Духовлада – Это дельная мысль. Я поговорю с ними, и они меня послушаются, уж будь уверен. Сильно на счёт них не переживай: люди он простые, не норовистые, в герои выбиваться не станут. А вот с перепугу могут чего и выкинуть, ни им, ни вам ненужного. Идёмте со мной.

Афанасий снова вывел Духовлада с Ратибором во двор. По пути главарь призывал за собой то по одному, то по два из разных небольших компашек, на которые разбилось воинство после Совета. Кипевшие в этих компашках критические обсуждения решения нового главаря, утихали при приближении оного, и разгорались с новой силой, стоило ему удалиться на небольшое расстояние. Призванные разбои послушно следовали за Духовладом, хоть и с явной неохотой: уверенное поведение самого главаря, и грозный вид сопровождающего его Ратибора, отбивали у них охоту к пререканию. Наконец они вошли в жилые помещения прислуги, успев собрать за собой ватагу в пару десятков разбоев.

Здесь молодой боец сразу отдал приказ своим голодранцам собрать всех чернорабочих в одном месте. Он заметил одну важную особенность: разбои, будучи недовольны его решениями (да и им в принципе), этот его приказ выполняли с готовностью. Причина этому была весьма незатейлива: ощущая внутреннюю моральную подавленность после сдачи позиций на совете явному меньшинству, в лице главаря, атаманов и верных Ворону людей, они получили возможность поднять свою самооценку с помощью грубого обращения с беззащитной прислугой. Конечно, до кровопролития дело не доходило, а вот пинков и затрещин, зазевавшиеся или замешкавшиеся чернорабочие, получили великое множество. Настроение рядовых разбоев резко, и довольно ощутимо повысилось. Лесные оборванцы, сами имея крайне безобразный внешний вид, охотно выискивали различные недостатки (как то: тучность, большие уши, «коровий» взгляд и т.д.) в облике перепуганных слуг, и громко коллективно их высмеивали. Духовлад понял, что этих приземлённых людей, вовсе не нужно в чём-либо переубеждать. Вполне достаточно предоставить им какое-нибудь тупое развлечение, чтобы отвлечь, и счастье снова поселится в их ограниченных сознаниях. Понял, и еле заметно улыбнулся своему открытию.