Сброд

Духовлад ухмыльнулся, осознав важность услышанных только что слов. Но моральное утомление не давало забыть о себе, и он бесцветно сказал Мстивою:

– Это так тяжело. Всего лишь одна короткая схватка, а я уже на ногах стоять не могу. Я всё время думал обо всех наших людях, что кто-то один сделает что-либо не так, и у всех нас ничего не получится. Не мог решить, где я должен находиться, где самый важный, ответственный участок. Этот налёт из меня пол жизни высосал… Сколько я так ещё смогу?! Вон, Тур с Предрагом, так тем хоть бы хны! Что у одного, что у другого, после налёта только надменная ухмылочка!

– Ты нашёл ещё, на кого равняться! – усмехнулся Мстивой – Тур в воинстве, никакого собственноручно заслуженного уважения не имел. Он всем был обязан своему брату – Горану. Тот был источником богатой добычи, да и наставлял братца, думаю, немало. Все налёты проходили по одной схеме, придуманной Гораном, а Тур просто бездумно выполнял возложенную на него функцию, тщательно ему разжёванную. То есть, фактически, в своём сознании, он всю ответственность возлагал на брата, как на автора затеи, и был непоколебимо уверен в его умственных способностях. За это, похоже, и поплатился. Предраг же, вообще никогда не переживал, ни за исход Общего Дела, ни за людей, которых в глаза называл братьями. Его вообще не интересовало ничего, кроме собственного благополучия. Успех его замыслов касался только его самого, а если бы возникли неудобства для остальных, которые стали бы задавать вопросы, он бы красноречиво их успокоил, не стесняясь лгать, так как к тому времени, когда обман раскроется, он уже будет недосягаем… А может так и надо жить?..

– Мне от всего этого не легче. Не вытяну я этого – устало помотал головой молодой боец.

– Да ободрись, Малыш! – похлопал его по плечу бывалый вояка – Дело-то уже почти сделано! Осталось княжью казну взять, да до Белого Края живыми добраться. Ни то, ни другое, думаю, сложностей вызвать не должно. Давай, соберись. Здесь полно людей, которые могут ещё нам пригодиться. Не дадим же нашим разгорячённым соратникам расправиться с ними. Идём.

Духовлад нехотя поднялся, и поплёлся за Мстивоем. Обнадёживала его только мысль о том, что стоит им поделить казну, добравшись до Белого Края, и он больше никогда не испытает подобного стресса.

глава 12

В центральной постройке крепости, где располагались гостевые покои для высшей знати, царил переполох. Разбои врывались во все помещения, убивая вооружённых (и не только) людей. Но большинство безоружных обитателей – невероятно перепуганных – гнали в Зал Совета. Мстивой, некогда бывавший в Кременце, сопровождая своего тысячного на доклад к князю, посоветовал именно это место, ввиду его вместительности.

Когда уверенность в том, что в крепости оказывать сопротивление уже попросту некому, стала абсолютной, Ворон оставил своих людей у ворот, а сам присоединился к остальным атаманам, чтобы участвовать в допросе пленных. Когда он вошёл в Зал Совета, здесь уже находились Духовлад, Мстивой, Вук и Ратибор. Так же с ними были ещё десятка два простых разбоев (остальные обшаривали окрестные помещения, на предмет ценных или просто красивых вещей). В угол испуганно забились несколько десятков «первых лиц Чёрного Края» ошеломлённых внезапностью всего произошедшего, и бесцеремонным к себе отношением. В первых рядах, находились несколько представителей духовенства высшего ранга. Самый главный (и, по совместительству, самый толстый) из них, возмущённо раздувал налившиеся румянцем негодования щёки. Начальное смятение в его сознании, вновь уступало место непоколебимой уверенности в божественном покровительстве Исы. Наконец, он гневно обратился к захватчикам:

– Вы что себе думаете?! Вторглись в дом человека, благословлённого Господом править этой землёй! Подняли руку на Слуг Божьих! За эти вольности, вечно мучиться вам в геенне огненной!

Разбои, выросшие в семьях простолюдинов, и в наследство от них получившие религиозное благоговение, от которого до конца не сумели избавиться, несколько стушевались, неуверенно переглядываясь. Патриарх, ободрённый начальным успехом, твёрдо сделал два шага вперёд и, воздев руки к небу, обрушил на разбоев новую гневную тираду:

– Призываю гнев Исы на ваши головы! Да обрушит, его Небесное Воинство, на вас всю мощь огненных мечей своих!..

Простые разбои, похоже, восприняли эти эскапады всерьёз, и, скорее всего, уже желали как-нибудь задобрить священника, но Ворон оперативно разрешил сложившуюся ситуацию. Он молча подскочил к попу, и со всей силы двинул ему кулаком в нос. Священник не успел даже опустить руки, только глаза его округлились от неожиданности. Получив мощный удар, он грохнулся на пузо, в полёте развернувшись через правое плечо, а его смешная шапочка слетела с головы, обнажив внушительную лысину на макушке. Подняв на остальных пленников глаза, полные смятения, он грузно упёрся руками в пол, пытаясь приподняться, но Ворон, встав коленом ему на спину, вытащил из сапога нож и, резко потянув голову попа на себя, ухватившись за пучок волос на затылке, хладнокровно перерезал ему горло. Поднявшись, атаман пнул пяткой в жирный зад ещё хрипящего священника, и, повернувшись к своим соратникам, с улыбкой констатировал:

– Да-а-а, могучее пополнение ожидает сегодня Небесное Воинство Исы!

Его шутка не нашла широкой поддержки среди разбоев, в большинстве своём, всё же опасавшихся Страшного Суда, которым их ещё в детстве запугали набожные матушки и бабушки. Разве что Духовлад криво усмехнулся, так как имел собственные основания сомневаться в непорочности служителей культа Исы. Сам Ворон картинно повертел головой по сторонам, как бы высматривая, не виден ли где свет приближающихся огненных мечей, и не заметив ничего подобного, устремил тяжёлый, недобрый взгляд на остальных знатных пленников, жавшихся в угол. Последние, мгновение назад убедившись, что здесь не имеет значения даже высочайший духовный сан, сразу же отказались от мысли уповать на своё высокое мирское положение, и приготовились послушно выполнять требования захватчиков. По перекошенным от ужаса лицам, Ворон видел это, но всё же официально уточнил, во избежание новых недоразумений:

– Кто ещё желает выразить своё возмущение?!

Никто не ответил. Духовлад, стоявший позади Ворона, решил придать происходящему больше смысла, и, обойдя атамана, сам обратился к сановникам:

– Нам не нужны ваши жизни. Нам нужна только казна Батуря. Откройте нам хранилище, и мы уйдём, не причинив вам вреда! Если же вы не захотите помогать нам добровольно, то нам придётся искать другие способы склонить вас к этому!

Закончив говорить, Духовлад стал вглядываться в лица знатных людей. Сейчас ему вспомнилась толпа работяг на медоварне: те точно так же тряслись от страха, сбившись в кучу посреди своего барака, и боясь вымолвить хоть слово. Оказывается, знатное происхождение никак не влияет на поведение человека перед лицом смертельной угрозы. Эта мысль показалась очень интересной ему, и заставила даже слегка улыбнуться. Но тут его взгляд выхватил человека, пробирающегося из глубины толпы к первым рядам. Человек явно великолепно владел собой, так как вид у него был абсолютно спокойный… или… Духовладу на мгновение показалось, что в глазах этого сановника мелькнула радость, как будто случилось нечто, для него весьма долгожданное. На вид ему было лет сорок, лицо его не впечатляло волевыми чертами, зато в глазах читалось наличие здравого рассудка. Растолкав остальных сановников, от страха потерявших способность двигаться, человек вышел из толпы, но не остановился, а направился прямо к Духовладу, стоявшему метрах в пяти. Приближался он равномерно, не быстро и не медленно, в движениях не проскальзывало ни малейшей нервозности. Всё это было настолько неожиданно и несовместимо с реалиями данной ситуации, что молодой боец даже инстинктивно сделал полшага назад и, сгруппировавшись, взялся за рукоять меча. Остановившись буквально в шаге от главаря, человек медленно поднял руки, повёрнутые открытыми ладонями к Духовладу, показывая, что в них ничего нет, после чего заговорил: