Сброд

– Идём, снова соберём людей на Совет. Расскажешь им всё, что нам удалось узнать, а потом объяснишь суть нашего плана. Только на счёт четвёртого барака, где должен командовать Ратибор, пока не говори ничего, сначала Вука уговори. Когда объявишь, что я буду командовать в одном из бараков, передашь мне слово. Только прошу: не надо больше мямлить. Возьми себя в руки, и говори твёрдо! Помни, что держишь слово перед людьми, чьё почтение к тебе, должно быть безоговорочным!

Минут через десять, разбои снова сбились в кучу, приглушённо гудящую посреди двора, с волнением ожидая слова своего нового главаря. Духовлад, как следует накрутивший себя насчёт уверенной интонации, деловито оглядел разбоев, и начал свою речь:

– Братья! У меня для вас хорошая новость: в Радовеже восстание, а это значит, что, либо за нами вообще никто не придёт, либо силы противника будут незначительны!

Возглас радостного облегчения прокатился по собранию разбоев, но тут же из толпы раздался вопрос, который снова заставил всех напрячься:

– Но ведь это дружинники – опытные воины. Даже если их будет равное нам количество, мы вряд ли сможем победить!

– Наша задача не победить, – уверенно ответил Духовлад – А неожиданно и жёстко сломить их первый натиск! Для этого нужна мощная и решительная встречная атака. Мы разделимся на четыре части, по числу бараков для охраны. Если противник и нападёт, то глубокой ночью, или в предрассветный час. Они рассчитывают, что мы перепились до беспамятства, и это наша большая удача: они будут ошеломлены мощным ответным ударом, и, скорее всего, предпочтут вступить в переговоры с нами. Казна у нас богата, так что есть возможность откупиться, и уйти в Белый Край. Повторяю: возможно, что нападения вообще не будет. Мы находимся приблизительно в одном дне пути от Кременца, а отряд, которому поручено нас уничтожить, скорее всего, ожидает сообщения от Предрага именно там. Если ни в эту, ни в следующую ночь, нападения не последует, значит вся дружина ушла на Радовеж, и мы можем спокойно уходить без боя, не опасаясь получить удар в спину. Теперь о том, как мы займём оборону. В одном бараке, расположится Ворон со своими людьми. Во втором я, и около сотни человек. В третьем бараке, старшим будет Мстивой. Вы все поняли, о ком я говорю: это беглый сотник батуриевой дружины. Этот человек обладает бесценными знаниями о повадках нашего противника, а таким опытом, мы не имеем права пренебрегать. Пусть теперь он скажет слово.

Молодой боец уступил своё место сотнику. По уверенному тону и жёсткому голосу чувствовалось, что подобные выступления перед большой группой людей, для последнего дело привычное. Речь его лилась ровно, воспринималась убедительно и давалась говорившему с видимой лёгкостью:

– Сегодня мне придётся возглавить часть вашего воинства. Я сделаю это не ради гордыни или корыстолюбия, а по причине острой необходимости. Разве многие здесь могут похвастать опытом участия в боях, хотя бы равным моему? Нас ждёт суровое испытание, но оно нам вполне по силам…

Пока Мстивой толкал свою речь, Духовлад пробрался сквозь толпу к Ворону, и обратился к нему в полголоса:

– У меня к тебе есть просьба (атаман кивком головы показал, что готов её выслушать). Меня беспокоит Опара. Боюсь, чтобы он со своими людьми чего не выкинул. Пока мы здесь, на медоварне, пусть они побудут в твоём бараке.

– Что ж, потерплю. С ним, вроде как, людей дюжины полторы осталось, неудобство они нам вряд ли доставят. Пускай себе живут.

– Ну, так пригласи его, ладно? Тебе-то, он отказать не сможет! – подмигнул молодой боец.

Лукавая улыбка Ворона, обнажила место, где должны были находиться его передние зубы:

– Ты, Малыш, совсем всё дело на меня свалил. Ты что, боишься его, что ли?! Ладно, сделаю. Не переживай.

Посчитав этот вопрос закрытым, молодой боец стал дальше пробираться сквозь толпу в поисках Вука. Отыскав, Духовлад отошёл с ним подальше от шумного сборища. Немного помявшись, новый главарь стал излагать суть своего дела:

– Вук, мне нужна твоя помощь. В четвёртом бараке нет предводителя, и я уверен, что для нас всех было бы лучше, если бы этим занялся Ратибор.

– Ну, так чего ты от меня хочешь? – удивился Вук – Иди, и с ним разговаривай. Конечно, я тоже уверен, что справился бы он превосходно, только его на такое дело силком не затащишь. Как он любит говорить: не люблю, когда мной командуют, да и сам командовать не люблю.

– Возможно, не любит, потому что не пробовал – как будто рассуждая сам с собой, предположил Духовлад – Было бы хорошо, если бы кто-то из старых друзей, уговорил его всё-таки попробовать…

Вук с улыбкой посмотрел в глаза новоявленного главаря. Духовлад не выдержал его взгляда, и, стушевавшись, отвернулся:

– Ладно, извини. Попробую сам с ним поговорить…

– Можешь даже не пытаться. Только настроение ему испортишь. А ты, я смотрю, первый день в главарях, а уже интрижки плетёшь?! Да не красней, шучу я! В общем, мысль твоя верная: лучше него вряд ли кто справится. Ему и командовать то не надо. Ратибор просто скажет, что сделать нужно, и я хочу посмотреть на того, кто не сделает. Я помогу тебе. Скажу ему, что ты меня попросил возглавить барак, а я уже попрошу его просто помочь. В общем, не переживай за наш барак, там будет порядок.

Духовлад поблагодарил соратника за понимание и поддержку, после чего они вернулись к месту Совета. Мстивой всё ещё продолжал говорить. Он говорил о том, что ночью внутри бараков, у окон, нужно выставлять караулы, которые должны очень часто сменяться, чтобы часовые не позасыпали. Главным объектом внимания часовых, должны стать ворота, которые специально не станут закрывать, дабы утвердить противника в уверенности, будто разбои перепились до полной бессознательности. Под конец речи, Мстивой явил присутствующим свою идею, ради которой он и велел работникам стаскивать трупы охранников в одно место. Под всеобщим неподдельным вниманием, он выбрал несколько десятков тел, закостеневших в наиболее естественных положениях и ещё не поддавшихся тлену. Приказав работникам закапывать остальных мертвецов за бараками, бывший сотник объяснил разбоям, что сбирается разместить отобранные трупы на лежаках в первых рядах при входе, в каждом бараке. Когда дружинники войдут в помещение, в любом случае начнут резать ближайших из спящих, и пока их клинки будут разить мёртвую плоть, разбои сами неожиданно ринуться на них.

Большинство разбоев были воодушевлены речью Мстивоя, и прониклись к нему искренней симпатией. Его выдумка с телами охранников, тоже вызвала всеобщее одобрение, а кто-то из толпы предложил даже слегка полить трупы забродившим мёдом, дабы перебить неприятный запах, который, возможно, скоро от них появится. Разбои заметно приободрились, и растерянность в их рассуждениях, всё чаще уступала место воинственности.

Опара был крайне встревожен происходящим. Он не доверял даже новому главарю, а беглого сотника, так свободно раздающего теперь распоряжения, вообще батогами прогнал бы подальше. Но только он собрался возгласом негодования обратить внимание воинства на себя, как на его плечо, с громким хлопком, легла крепкая ладонь. Обернувшись, Опара увидел Ворона, выдавливающего из себя приветливую улыбку:

– Здорова, Опара, друг ненаглядный! Имею желание пригласить тебя и твоих людей, на ночлег в наш барак. А то, как-то нехорошо получается: столько времени мы с тобой в одном воинстве, а по душам, так ни разу и не разговаривали!

Тон Ворона был вполне дружелюбен, но холодный взгляд, категорически не советовал пренебрегать гостеприимством, и Опара, сглотнув слюну, с благодарностью принял приглашение. А тем временем, по всей медоварне уже начиналась подготовка к засаде.

глава 11

Отряд ополченцев, под (весьма шатким, даже условным) командованием Волибора, подошёл к медоварне. В предрассветной серости, когда уже не тьма, но ещё не свет, отлично различались распахнутые настежь ворота и отсутствие возле них даже спящих часовых – верный признак глубокого массового запоя среди разбойников. На лицах ополченцев, несколько уставших после длительного перехода, и жадно хватавших ртами влажный, тяжёлый воздух наступающего утра, проступило злорадное предвкушение скорой лёгкой расправы над теми, из-за кого им пришлось шагать больше суток почти без отдыха.