Обман

Майло протянул ему бланк, в котором говорилось, что такой-то не возражает против проверки своего телефона.

– Ну, вы, ребята, даете, – недоверчиво промолвил Фиделла, подписав бланк. – Если вам делать нечего, пожалуйста, занимайтесь ерундой. Я вам сразу скажу, что вы найдете, – десяток телефонных звонков в разные фирмы, один короче другого, мне даже перезвонить попозже никто не предложил.

– Прямо руки опускаются? – посочувствовал я.

– Ничего, рано или поздно что-нибудь найдется.

– Когда вы закончили звонить? – спросил Майло.

– Часов в пять, может, в полшестого. Прогулялся на бульвар Ван-Найс, зашел в бар к Арни Джозефу. Пропустил пару стаканчиков, закусил креветками и всякой ерундой вроде острого гороха и соленого миндаля, телевизор посмотрел. Они, кстати, подтвердят, там меня знают. Только вы не говорите, что я подозреваемый или как там у вас. Не хочу, чтобы на меня косо смотрели.

– Не будем, – с готовностью кивнул Майло.

Фиделла уставился на него с подозрением.

– Что-то же вам придется про меня сказать?

– Скажем, что вы – свидетель. Когда вы ушли из бара?

– Часов около восьми, может, полдевятого. Что потом?.. Пришел домой, сделал сэндвич – анчоусы, помидоры, моцарелла. Несколько раз позвонил Элизе. Она все не отвечала; я тем временем посмотрел еще телевизор, выпил бутылку пива, почистил зубы и прополоскал рот как следует – на случай, если дозвонюсь Элизе, от сыра и анчоусов запах остается. Так и не дозвонился. Думаю, ладно, если что, сама позвонит, как обычно. А потом разволновался, времени-то много прошло. Ну и поехал к ней… Уже часов одиннадцать было.

– То есть большую часть вечера вы провели дома?

– Ну да, смотрел по ящику, как Анджелина и Брэд подбирают себе временный особняк в Малибу, потому что яхта требует ремонта. А куда еще мне было идти?

Фиделла осел в кресле, глаза его подернулись печальной дымкой. Похоже, он, сам того не желая, услышал в своем вопросе метафизический подтекст.

– Идти-то мне теперь некуда… – повторил он.

Когда мы встали, он наливал себе еще текилы.

Глава 6

Отъехав на квартал от дома Фиделлы, Майло припарковался у обочины и позвонил в департамент, чтобы узнать, нет ли за Сэлом каких-нибудь мелких грешков. Ничего не нашлось – лишь управление автомобилем в состоянии опьянения полтора года назад, первое такое нарушение, всего лишь штраф.

– Надо проверить все, что он рассказал о своих перемещениях в тот день. Только сначала завезу тебя домой.

– Ты серьезно считаешь его подозреваемым?

– Я считаю, что его рассказ следует проверить.

– Поедешь по бульвару Ван-Найс в сторону Беверли-Глен?

– Угу.

– Тогда мы как раз проедем мимо того бара.

Бар Арни Джозефа «Дела идут» обнаружился к северу от Риверсайд. Неприхотливое заведение для любителей хорошенько выпить, темное и насквозь прокуренное. Бармен, на вид лет за восемьдесят, подтвердил то, что мы услышали от Фиделлы. В вазочках на стойке обнаружились и упомянутые Фиделлой вяленые креветки, на вид больше напоминавшие сухой корм для рыб, а также горох и миндаль. Когда прозвучало его имя, вдоль стойки послышались смешки. Женщина, неторопливо потягивавшая пиво, оторвалась от своего занятия и сообщила:

– Везунчик Сэл везде поспел.

– Везунчик? – переспросил Майло.

– Сорвал джекпот в Рино. Неужто он вам не рассказывал? Вечно хвастается направо и налево…

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, – подтвердил еще один завсегдатай.

Женщина поставила кружку на стойку. Лет пятидесяти, приземистая, седовласая, в официантской розовой униформе, к дизайну которой явно приложил руку тот же садист, что шьет стандартные платья для подружек невесты.

– Чего он там свидетель-то?

– Преступления.

– Какая-то из этих схем – потрать сто долларов – заработай миллион?

– Сэл занимается подобными вещами?

– Сэл много болтает.

– О чем?

– Как бы мы с тобой быстро разбогатели, если б удачно вложились, и все такое. Так чего за преступление?

– Это еще предстоит установить.

Женщина пожала плечами и отвернулась. Майло шагнул к ней поближе:

– Больше ничего не хотите добавить?

– Хватит с вас и этого, – пробурчала женщина и занялась своим пивом.

– Будь у Сэла деньги, он вложился бы в торговлю по телевизору, товар тоннами отгружал бы, – вступил в разговор еще один посетитель. – Спросишь его, что отгружал-то, – говорит, да какая, на фиг, разница?

– Дескать, дело не в деньгах, была бы голова на плечах, а деньги приложатся, – ядовито добавил мужчина с высоким стаканом, полным янтарной жидкости.

– Сэл что, не слишком-то башковит? – уточнил Майло.

– Выиграть десять штук и все проиграть обратно в тот же день – это, по-вашему, признак башковитости?

– Как в унитаз спустил, – подтвердил его сосед. – Странно, что он до сих пор не на госслужбе.

По небольшому помещению волной прокатился смех.

Майло достал пачку визиток и принялся раздавать каждому по одной, как крупье за игорным столом. Мало кто озаботился тем, чтобы хотя бы взглянуть, что на них написано.

– Мы любим старину Сэла, – рассмеялся кто-то. – Иногда он даже угощает всех за свой счет. Во всяком случае, предлагает угостить.

– Одним рассказывает одно, другим – другое, при этом даже последний алкаш в баре держит его за лузера, – сказал Майло, когда мы снова сели в машину. – А Элиза – образованная, и у нее достаточно интеллекта, чтобы преподавать в Академии и репетиторствовать для SAT. Что она в нем нашла?

– Любовь зла, – откликнулся я.

– Алекс, я серьезно. Я пытаюсь разобраться в характере жертвы.

– Считается, что люди выбирают партнеров, которых, как им кажется, они заслуживают.

– То есть Элиза была не слишком высокого о себе мнения?

– Низкая самооценка нередко приводит людей в неподходящую компанию. Кроме того, она часто связана с депрессиями, – и как причина, и как следствие. Фиделла говорит, что Элиза пряталась от людей, только если хотела напиться, однако кто знает, как оно было на самом деле. На видео у нее язык не заплетается; наоборот, она выглядит очень сосредоточенной. Так что одно из двух – либо Элиза со временем так хорошо научилась пить, что опьянение стало совсем незаметно, либо у нее была депрессия не только от алкоголя.

– Например, от сексуальных домогательств?

– В любой другой ситуации ты уже душу вытряс бы из тех троих учителей.

Майло нахмурился и некоторое время молча ехал на юг, на бульваре Вентура свернул на запад и вырулил на Беверли-Глен.

– Значит, у каждого такой партнер, какого он заслуживает? И что это означает применительно ко мне и Рику?

– Рик – умный, обеспеченный, хорошо выглядит. Держу пари, что ты тоже считаешь себя красавцем, прячущимся под маской мрачного полицейского-ирландца.

– Не чаще раза в месяц, – усмехнулся Майло. – А что под своей маской чувствует Рик, для меня вообще загадка.

Пикап Робин стоял у входа. Сама Робин была в студии – небольшой постройке позади дома, где она вытачивала корпус мандолины. Еловая стружка покрывала пол у ее ног мягким кремовым ковром. Бланш нашла местечко поудобней и закопалась там в стружку.

Как Элиза Фримен – в замороженную углекислоту.

В студии пахло хвойным лесом после дождика.

Волной нахлынули воспоминания. Я снова шел по лесочку позади маленького домика в Миссури. Я снова был ребенком, растерянным и испуганным, выскочившим из дома, потому что мама заперлась в своей комнате, а пьяный отец продолжает бушевать.

И я надеялся, что наконец потеряюсь навсегда.

Я улыбнулся и поцеловал Робин. Она отложила стамеску и принялась разминать пальцы:

– Ты вовремя, я как раз закончила.

Корпус был гладкий, округлый, со слегка выгнутым животиком. Сразу понятно, почему мандолина – женского рода.

– Красота!

Робин постучала по еловой поверхности. В ответ раздался негромкий музыкальный звон.