Подобие жизни

Трофим сбился, вконец растерялся и скомкано закончил:

— В общем, это очень популярный вид издевательств, использовался для наказания, устрашения или для того, чтобы вызнать какие-нибудь тайны. Может, наша жертва скрывала что-нибудь такое? Секретное.

— Кофе готов. Принести?

— Не надо, я сам, — сказал потолку Влад и поднялся, — не будем смущать гостя твоей сексуальной материализацией.

— Трофим Леонидович считает меня красивой? Я польщена.

Парень удивлённо заморгал. Управитель оказался странно «живым» судя по реакции на комплимент.

— Спокойно, практикант. Элис приходится очень много разговаривать и анализировать. Я люблю обсуждать с ней новости, работу, людей. А поскольку это самообучающаяся система…

— А, я понял, — расслабился Горохов и шёпотом, словно управитель мог обидеться, добавил, — у нас дома тупые. Наверное, потому что к ним только по мере необходимости обращаются, по бытовым вопросам.

Владислав вышел из комнаты и почти сразу же вернулся:

— Угощайся. Пытки это хорошо, то есть плохо, конечно, ну да ты меня понял, надеюсь. Дело в том, что твоя версия про тайну не выдерживает никакой критики. Шунт выдирали живому Петухову, а вот ногти — мёртвому. Не думаю, что он мог открыть какие-нибудь секреты своему убийце.

— Всё, что говорил управитель, подтвердилось. Жертва ни с кем не общалась, из дома не выходила, ничем противоправным не занималась. Писем он никому не писал, в Сети и Виртограде общительностью тоже не отличался. Отпечатки пальцев, ДНК только владельца квартиры. Как я уже сказал, шунт вытаскивали, пока человек был ещё жив. Он не сопротивлялся. Удивительно это только на первый взгляд, потому что удаление произошло очень быстро, тело Петухова не успело среагировать на боль и достучаться до сознания, которое в этот момент находилось в виртуале. Смерть наступила мгновенно. И вот это как раз странно, потому что шунт длинный, нижний конец закреплён аж у первого копчикового позвонка. Нужна огромная сила и знание, как именно потянуть. Обычный человек на такое не способен. Медики используют специальное устройство, которое сначала даёт шунту команду на отделение от органики, а затем медленно и аккуратно вытягивает прибамбас. Человек при этом под общим наркозом, длится операция больше часа. И сам понимаешь — это очень опасно, удаление шунта проводят только при некоторых неизлечимых заболеваниях, и повторно его ввести нельзя.

— Угу, я знаю. Моей прапрабабушке такое делали, она потом недолго прожила. И всё время жаловалась, что врачи изверги, лишили её Виртограда и заставили умирать в унылой реальности.

— Сочувствую твоей утрате, но давай продолжим. Преступник вырвал шесть ногтей, по три на каждой руке. Судебщик определил, что чем-то титановым. Больше он ничего не нашёл.

— А что управитель? Неужели нет совсем-совсем никакой информации?

— Насколько я понял, наши программеры в замешательстве. Предпоследняя запись — управитель входит в Сеть для передачи данных. В полночь, как положено. Последняя ровно через сутки, в файле абсолютное и незамутнённое ничто. То есть, получается, он функционировал, но работу не выполнял. А такое невозможно. Спецы обратились с запросом в институт высоких технологий, но там только развели руками. Просмотрели всё за последние пять дней, больше пока не успели. Никаких зацепок.

— А восстановить инфу не пытались?

— Трофим, я же сказал — файл пуст. Как можно восстановить то, чего не было?

— Но я не понимаю!

— А давай спросим у специалиста. Элис, ты нас слушаешь?

— Конечно.

— Можешь сказать что-нибудь по данному вопросу?

— Чего она там сидит? Пускай выходит. Что я там не видел.

— Раз гость просит, выпускай материализацию, так уж и быть.

Брюнетка вышла из ниши и уселась на диван рядом с Гороховым.

— Пятьдесят четыре года назад, когда управителями только начали оснащать здания, такое бывало. Но тогда мы были гораздо примитивней, общаться не могли, да и система больше занималась записью, чем взаимодействием с жильцами.

— То есть, всё-таки это возможно? — оживился Владислав.

— Сейчас нет. А тогда… вирусы и баги могли сотворить всё, что угодно. Но в настоящее время у нас несколько сотен степеней защиты и способность к самооздоровлению. Я даже предположить не могу, что случилось в квартире жертвы.

— Может, какой-нибудь доморощенный хакер придумал новый вирус? Который вы пока не умеете распознавать? — спросил Трофим.

Элис совершенно по-человечески пожала плечами:

— Теоретически да. Но практически… У программиста должен быть отличный уровень знаний и высокий социальный рейтинг. С низким у него просто не было бы возможности незаметно разработать такую программу. Потому что у него тоже свой управитель. Понимаете? А точек входа в Сеть и тем более в Виртоград там, где нет нас, попросту не существует. Это базовое условие существования человеческого общества. Зачем представителю благонадёжной социальной группы такое придумывать? К тому же я не нахожу в нашей общей базе упоминания о подобных инцидентах.

— Понятно. А сам управитель не мог такое сотворить с хозяином квартиры? И удалить информацию? — Влад допил кофе и поставил чашку на журнальный столик. С потолка спустился манипулятор, бережно взял посуду и потащил её на кухню.

— Мы не способны причинять вред людям.

— Это живым, — заспорил Горохов. — Тела ведь утилизируете.

Элис покачала головой:

— Если человек не подаёт признаков жизни более двадцати четырёх часов, а в воздухе растёт концентрация специфической газовой смеси, мы вызываем полицию и медиков и временно передаём им функции хозяев. После констатации смерти по указанию уполномоченного представителя власти мы приступаем к утилизации: вызываем ближайшего дворового уборщика, который уничтожает тело. Сами ничего подобного не делаем. Затем переходим в автономный режим охраны помещения, пока не появится новый жилец.

— Понятно, — кивнул Владислав.

— Понятно, что ничего не понятно! — воскликнул Трофим, — У нас нет никаких зацепок, что нам дальше-то делать?

— Зацепка есть. Участковый нашёл свидетеля. Мальчишка из соседней квартиры что-то то ли видел, то ли слышал. Сейчас будем выяснять. Ты, кстати, на каком участке был следящим?

— Ни на каком, — буркнул Трофим, — папа решил, что это необязательно.

Кондратенко хмыкнул, но промолчал. Он не понимал, зачем перескакивать через эту ступень — она давала хорошую базу, любой следователь обязательно в начале карьеры работал участковым.

Весь город делился на сектора. К каждому был закреплён участковый, по сути, следящий бюрократ. Он получал сведения со всех управителей, контролировал записи о входах и выходах в виртуал, базу социального рейтинга и личные дела каждого жителя. В общем, знал, чем дышит население. Собранную статистику он отправлял в Управление и Муниципалитет. Нудная, но необходимая служба.

— Ладно, пообщаемся с мальчиком. Элис, сядь подальше от угла обзора, а то засмущаем свидетеля.

Глава 8

Визуализатор показывал бледную, какую-то болезненную, явно экономящую на себе женщину:

— Игорёк сейчас в школе. Мы же договорились, что вы позвоните в десять. Сейчас без пяти. Я не хочу прерывать урок и уж тем более, насильно отключать сына от Сети. Врачи говорят, это вредно для психики.

— Ничего страшного, мы подождём. Может, присядете?

Женщина последовала совету Кондратенко, стало видно простое кресло и небольшая часть бежевой стены.

— И ещё я хотела вас попросить слишком долго не беседовать — перемена всего двадцать пять минут, а занятия сейчас очень дороги. Если он не подключится к классу химии вовремя, с семейного счёта баллы всё равно спишут.

— Конечно, я понимаю. Не волнуйтесь, мы Игоря надолго не задержим.

Трофим с интересом, даже с каким-то восхищением наблюдал за следователем — у того цепкий и проникающий прямо в душу взгляд сменился на сочувствующий и мягкий. А тембр голоса стал бархатистым и убаюкивающим. Даже самому Горохову захотелось довериться Кондратенко и рассказать все-все тайны. На женщин такой тон должен был действовать завораживающе.