Подобие жизни

Екатерина Боровикова

Подобие жизни

Глава 1

Робос вытянул манипуляторы вдоль грудного отдела корпуса и стал вещать равнодушным голосом:

— Карл Юсуфович Петухов, шестьдесят восемь лет. Женат не был, детей нет, судимостей нет, работал проституткой в виртуальном борделе. Баллов социального рейтинга двадцать восемь тысяч пятьдесят два.

Владислав Кондратенко в который раз окинул взглядом рыхлое тело на виртокресле:

— Трудоустроен был официально?

— Да.

— В жизненной деятельности есть что-нибудь подозрительное?

— Для его социальной группы ничего, — ответил робосекретарь, — судя по данным чипа, в виртуале проводил шестнадцать-семнадцать часов. Большей частью в борделе.

— Работал сверхурочно?

— Нет, свои непосредственные обязанности выполнял в течение восьми часов, как и положено по трудовому кодексу. Ещё два часа в баре в качестве посетителя. Судя по счетам, иногда пользовался услугами своих коллег, исключительно женщин. Шесть-семь часов тратил на игры в жанре «шутер», раз в неделю посещал синематик, смотрел антикварные фильмы. В основном боевики.

— А в реальности?

— Квартиру покидал раз в полгода для диспансерного наблюдения в поликлинике номер восемьдесят четыре. Три года назад заменил сердечный клапан, два месяца назад — локтевой сустав правой руки.

— Кибер или био?

— Кибернетические импланты. На выращивание органов из стволовых клеток пытался взять кредит, но не прошёл по баллам.

— В принципе, логично. Хорошо, что с таким рейтингом хотя бы на железки хватило, — Кондратенко взглянул на потолок. — Управитель, краткое описание жизнедеятельности владельца квартиры.

Динамик над окном ответил бархатистым женским голосом:

— Раз в месяц холодильник пополнялся социальным набором продуктов, раз в неделю Карл заказывал спиртное. В девяноста трёх процентах случаев водку. Среднесуточная неподвижность составляла около шестнадцати часов. Будильник настроен на два режима: будние дни — пять тридцать, выходные — одиннадцать двадцать. В первую очередь жилец выходил на балкон, выкуривал сигарету. Затем шёл в туалетную комнату, опорожнял…

— Стоп, достаточно.

Кондратенко не собирался выслушивать столь интимные подробности — не нравилось ему лишнее упоминание о том, что управители последние четыре года контролируют все помещения в жилищах. Их полномочия расширили после референдума в две тысячи сто двадцать шестом году, «за» проголосовали восемьдесят пять процентов населения. Правда, лично ни с одним любителем круглосуточной слежки Владислав знаком не был.

— Посторонние?

— Согласно утверждённому графику раз в три дня в квартиру запускался мусорщик, раз в две недели — уборщик, раз в месяц…

— Информацию о механизмах перешли моему секретарю. Меня интересуют только люди.

— После последнего апгрейда посторонние люди данную квартиру не посещали.

— Когда тебя обновляли?

— В две тысячи сто двадцать шестом году.

В душе Влада шевельнулось что-то вроде жалости. Жил-был никому не нужный Петухов. Работал в борделе, причём в женской оболочке. О таком друзьям не рассказывают. Да и есть ли у него друзья? Может быть, только в играх, но в шутерах беседуют мало, знакомятся ещё меньше. Каждый сам за себя. Так что маловероятно, но проверить надо.

В публичных домах ужасная текучка, и если сотрудник однажды не приходит на работу, его просто заочно увольняют и заменяют кем-нибудь другим.

За четыре года ни один человек не забежал на огонёк. И если бы не управитель, забивший тревогу из-за высокой концентрации путресцина, кадаверина, сероводорода и аммиака, смерть Карла Юсуфовича Петухова заметили бы ещё очень нескоро.

Незаметный, бесполезный для общества, к шестидесяти восьми годам не накопивший баллов даже на нормальное медобслуживание мужчина, которому до пенсии оставалось всего два года. Подобные ему умирают совсем по-другому.

Ладно бы, кто-нибудь из маргинальных соседей польстился на еженедельную порцию спиртного. Или грабитель с окраины решил поживиться скудным имуществом. Но, если верить управителю, ничего не пропало.

Кто-то проник в подъезд, обманув домофон — в памяти устройства имеются лишь сведения о тех, кто здесь зарегистрирован. Пробрался в квартиру — видеокамеры ни в лифте, ни на лестничной площадке ничего подозрительного не зафиксировали. Отключил управителя — в оборудовании полностью отсутствует информация о дне убийства. Что, кстати, очень интересно. Считается, что взломать следящую жилую систему практически невозможно. Не похоже на стихийное преступление.

Как-то не вяжется с жизнью жертвы.

В жилище присутствует лишь цифровой след самого Петухова. Мужчина спокойно лежал в кресле и не сопротивлялся, когда убийца выдирал шунт из шеи. Теперь тонкий провод, оплетённый обрывками нервов и сосудов, сиротливо валяется на коленях жертвы вместо того, чтобы находиться в позвоночном столбе. А ещё преступник вырвал жертве ногти и положил их на подоконнике. Это казалось смутно знакомым, но почему — Влад не мог понять. И чувствовал беспокойство.

— Робос, сделай как можно больше снимков и активируй судебщика.

— Хорошо, Владислав Александрович, — секретарь пришёл в движение и завертел головой — камера была встроена в его правый глаз.

— Управитель, есть ли у Петухова контактное лицо?

— Нет.

— Тогда сообщи о факте смерти в муниципалитет и приступай к утилизации тела. Естественно, после того, как мой секретарь закончит.

— Нужна ли виртуальная могила?

Следователь пожал плечами:

— Отправь запрос в ближайшую церковь. Пусть они сами решают.

Влад вышел из квартиры. Юрий, участковый, стоял возле окна и курил, стряхивая пепел в баночку из-под энергетического напитка. Рядом с ним дымил субтильный мужичок в потрёпанных лосинах, старой майке, которая, судя по растянутости, давно утратила способность подстраиваться под нужный размер, и пластиковых шлёпанцах на босу ногу.

— А когда его сократили, вообще перестал выходить. Пару раз с Михалычем брали пузырь, звонили, стучали — хотели поддержать морально. Но он не отзывался. Ну и плюнули. Кто ж насильно в душу полезет? Так что я его уже лет десять не видел и не слышал. Да-а-а, жалко Юсуфыча. Отличный мужик был, ну, пока это. Того.

— А кем работал Петухов раньше? — спросил Кондратенко.

Мужичок покосился на него настороженно, аккуратно затушил окурок в банке и ответил:

— Таксистом. Пока треклятой автоматикой всех водил не заменили. Ну, я пойду, Юрий Ярополкович?

— Иди, Овсов, — кивнул участковый, — и не забывай, что ты на контроле. Если рейтинг опустится ниже трёх тысяч, квартиру конфискуем в пользу города и отправим на окраину.

— Дык я это, на работу устроился, — улыбнулся мужчина, и стало ясно, что у него отсутствует два передних зуба, — в соседнем доме было короткое замыкание, уборщики как раз в гнёздах стояли. Все погорели. В ЖЭКе сказали, средств на новых пока нет. Так что я туда, подъезды двенадцать и тринадцать мыть. Светка с первого этажа, кстати, тоже. И Михалыч из дома напротив. Обещали по триста баллов в месяц, давно такой халявы не было!

— Да? Почему тогда мне не пришла инфа про работу?

Овсов пожал плечами:

— Пятнадцать минут назад всё оформили. Я только-только из конторы вернулся.

— Тогда ладно. Смотри, не уйди в запой от радости.

Мужичок презрительно фыркнул — не дурак, мол, покосился на Кондратенко, спустился на этаж ниже и скрылся в квартире.

— Отлично. Хоть эта троица проблем доставлять не будет. А то портили все показатели по микрорайону, — Юра вздохнул и вернулся к причине своего присутствия в подъезде: — Только с Овсовым и смог поговорить. Остальные либо на работе, либо в виртуале. Я оставил сообщения управителям всех квартир, за пару дней опрошу каждого жильца.

— Сам что-нибудь можешь о жертве сказать?