Страница 43 из 56
- …показалось, - мама не стала смеяться над ее страхами, а все досконально проверила и даже сводила на УЗИ. – Все в порядке с нашим головастиком, видишь – бодр и деятелен. Все показатели в норме.
Катя лишь вздохнула и привычно устроила матери голову на плечо. Они посидела так какое-то время, а потом мама крепко обняла ее, отпустила и встала.
- Давай-ка чаю попьем, Катерина Дмитриевна.
- Давай, - согласилась Катя. Понаблюдала за чайными приготовлениями мамы. А потом спросила. – Слушай, но почему же все-таки живот пока не виден?
Дарья рассмеялась.
- Так хочешь ходить с животом? Ой, Катя, еще успеешь.
- Не то, чтобы хочу, но… странно, нет?
- Не странно, - мама заварила прозрачный чайник кипятком, и в нем весело закружились разноцветные лепестки вперемежку с листочками чая. – Это индивидуально. Я, например, с Машей до шести месяцев в джинсах ходила, на горе твоему отцу.
- Почему на горе? – заулыбалась Катя.
- Ну потому что он как раз очень любит женщин с беременным животиком, - ответно улыбнулась мать. А потом подсела рядом и погладила дочь по руке. – Ты жалеешь, что папа сообщил?
- Нет, что ты! – Катя чуть не подпрыгнула на месте от такого предположения. Если бы папа не сказал… Если бы Кирилл не узнал… то сейчас бы… Об этом даже думать теперь было страшно. – Нет, я не жалею. Я рада. Папа, как всегда, оказался прав. Только вот…
Пара вздохов так и не помогли Кате подобрать нужные слова. И их тихо подсказала мама.
- Кирилл пока не принял?
- Нет, - так же тихо ответил дочь. И не смогла ничего добавить. Невозможно облечь в слова все свои самые потаенные страхи, даже если говоришь с матерью.
- Послушай, Катенька… - мама встала с места, стала разливать чай по чашкам. В ярком солнечном луче клубился пар от чашек. И все-таки за окном уже дышит осень, уже заглядывает одним рыжим глазом. Когда же успело пролететь лето? Самое счастливое лето в ее жизни. Мама подала ей чашку и села рядом. – Ты ведь сама тогда сказала, помнишь? Никто ребенка не планировал. Но он есть, он растет. И растет он в тебе. И твой организм помогает тебе принять этот факт, принять эту важную роль, которую тебе предстоит выполнить – роль матери. Тебе помогают на клеточном, гормональном уровне. А ему… Ему никто не помогает. Он должен это принять сам – головой, душой, сердцем. Это работа. Большая, серьезная важная. На нее нужно время.
Катя помолчала. Мама никогда не давала пустых обещаний и бессодержательных утешений. Ее слову Катя всегда верила. А сейчас хотела верить особенно остро.
- Думаешь, он… он примет? Поймет?
- Папа в этом совершенно уверен, - мягко улыбнулась мать. – А ты же знаешь – папа всегда прав.
***
Как-то пролетело лето. Самое сумасшедшее, умопомрачительное и яркое лето в его жизни. Лето, которое перевернуло его мир, которое принесло в его жизнь то, чего в ней никогда раньше не было.
И вот пришла осень. А вместе с ней и осознание. Ощущение тикающей бомбы. И дело было не в беременности Кати – как бы ни беспокоила его эта мысль, даже она отошла на второй план.
Чертова комиссия и служебное расследование. Он не забывал о них. Но где-то к июлю понял, что до осени никто его делами заниматься не будет. Господа чиновники отдыхают, комиссия – орган коллегиальный, то один в отпуске, то другой. А, может, по наущению Константина Федоровича решили помариновать его. Ну так и прогадали. Кирилл был рад, что про него временно забыли. Потому что ему было чем заняться и без комиссии. Потому что он был счастлив. Просто пьян своим счастьем в это лето. Но вот пришла осень, и пришло время трезветь.
В любой день его могут вызвать и сообщить об итогах расследования. И что там будет?
Да все, что угодно. Вплоть до запрета работы за пределами страны. Оставят на всю жизнь на визах. Но может быть и иное. Если разберут все честь по чести, если там, в комиссии будут не только бюрократы и ревнители формуляра, а найдется хотя бы пара людей с мозгами, то Кира вполне могут реабилитировать. И вернуть на поле. И скажут ему, что все в порядке с его репутацией, родина нуждается в ваших услугах, Кирилл Константинович, а поэтому пакуйте чемодан и отбывайте к месту несения службы.