Страница 98 из 103
Приподнявшись с мягких подушек и потянувшись, с хрустом и громким зевком, он наткнулся рукой на гладкий и прохладный предмет, совершенно посторонний в его постели. Рывком выдернув свое мощное тело из пестрых шкур, Конан отдернул покрывало – перед глазами киммерийца красовалась длинная женская серьга, золотая, богато украшенная гранатами, любимыми камнями Марджены.
И тут Конан припомнил у кого именно он видел подобное украшение. Там, на берегу озера, когда красавица-раджасса обронила на землю свой белоснежный шарф.
Женщиной, которая так неистово ласкала его в течении всей этой длинной ночи, пролетевшей точно волшебный сон, оказалась никто иная, как нежная повелительница Вейнджана, отблагодарившая наемника со всей щедростью восточной женщины за спасение своего единственного ребенка. На свой лад, конечно.
« Впрочем – хитро усмехнулся Конан, довольный своей догадливостью – Будем надеяться, что щедрость раджассы не ограничится только ночными ласками».
Когда киммериец появился в купальне, ступая босыми ногами по мраморному полу, Рахмат, веселый и игривый, обдал его брызгами горячей воды.
- Что-то ты заспался сегодня, приятель! – насмешливо воскликнул туранец, обтирая тощее тело мягким полотенцем – Девушка наверное была слишком горячая, вот ты теперь и спешишь охладиться. Только не повезло тебе, северянин, водичка-то почто кипяток!
Однако, к неудовольствию Рахмата, Конан ничего не ответил на его колкость, а молча вошел в благоухающую воду и закрыл глаза от удовольствия.
Перед ним вновь и вновь мелькали видения из ночного сна, сладкие и возбуждающие.
**
Крадучись, словно лесная пантера, Рама тихо проникла в купальню. Несколько долгих мгновений, достаточных для того, чтобы поразить ножом любого из ничего не замечающих людей, она беспрепятственно любовалась могучим торсом северянина, в который раз отмечая силу и мощь могучего воина.
- Развлекаемся, красавчики? – вкрадчивым голосом поинтересовалась она – Боюсь, что правительница не станет терять свое драгоценное время, ожидая пока вам надоест развлекаться и резвиться с молоденькими служанками. Рахабуи, пожалуй переусердствовал – кешанка с неудовольствием покосилась на евнуха, который возник, словно из-под земли при первых же звуках ее голоса. – Пожалуй, он слишком стремился услужить вам.
- Я всего лишь исполнял распоряжение многоуважаемого Вайомидиса – писклявым голосом ответил евнух, склоняя толстую спину в глубоком поклоне – Его и Ваше, госпожа Рамасанти.
- Все понятно! – Рама цедила слова, словно пребывая в гневе, но глаза ее улыбались так, чтобы евнух не заметил этого проявления добросердечия – Поторопитесь, герои! Раджасса не станет вечно держать своих придворных в напряжении! Вас ждет ваша награда!
Друзья , заслыша приятные их ушам новости, охотно вылезли из горячей воды и растерев свои распаренные тела полотенцами из мягкого и душистого полотна, принялись натягивать на себя новую, чистую одежду, ничуть не стесняясь кешанки, которая, словно языческая богиня-воительница, вооруженная и опасная, явно намеревалась сопроводить почетных гостей в тронный зал княжества, оказав им тем самым наибольшее внимание, ибо она, Рамасанти, наемница без роду и племени, отныне считалась самым влиятельным лицом государства, если конечно не принимать во внимание Вайомидиса, загадочного немедийца, Верховного жреца Асуры.
Рама, не сводя с чужеземцев своих темных, загадочных глаз, посоветовала мужчинам поторопиться и удостоверившись, что они поняли ее правильно, наконец-то вышла, как всегда не пропустив ничего интересного. Ченгир-хан равнодушно перешагнул через тело темнокожей охранницы, неподвижное и безжизненное, и, стиснув в потной руке изогнутую туранскую саблю, проник в комнату, ставшую тюрьмой для вероломного изменника, который дожидался заката в тяжелых раздумьях, не желая и не имея сил выполнить то, что посоветовала ему кешанка, раз в жизни отступившая от своих правил и пожелавшая избавить незадачливого любовника от позорной смерти в руках палача.Некогда великолепный и высокомерный вельможа, грезивший о власти и могуществе, облаченный в свой самый лучший костюм из черного бархата,( тряпье нищего Ади-Басс выбросил сразу же после того, как остался в одиночестве), замутненными глазами взглянул на вошедшего. Весь гонор и воинственный пыл слетел с него, точно луковая шелуха. В красивых глазах кшатрия плескались гнев и отчаянье.
Не обращая внимания на затравленный взгляд кшатрия, Ченгир-хан спокойно пройдя через всю комнату, по хозяйски осмотрелся и присел на мягкий диванчик, пододвинув к себе высокий серебряный кувшин и вазу темного стекла, наполненную сладостями, принялся ужинать, полностью игнорируя обитателя комнаты, ошеломленного наглостью и развязностью вендийского принца.
Налив вина в серебряный кубок, перепачкав рот в тающие сладости, нахальный гость не переставал улыбаться.
- Да! – с наслаждением отхлебнув глоток и заснув в рот очередной лакомый кусочек, проговорил Ченгир-хан – Как я понимаю, здесь даже смертникам не подают хорошего вина, все пьют одинаково – и высокорожденные принцы, почетные гости и вероломные предатели, стремящиеся исподтишка нагадить на голову своего благодетеля. Когда я стану магараджей, у меня будет все только самое лучшее - и вино, и женщины, и слуги!- принц блеснул жестким, колючим взглядом абсолютно трезвых глаз и его лицо тут же вновь расплылось в сладкой улыбке, такой приторной, что Ади-Басс только скрипнул зубами, переживая новое унижение. Между тем, вендиец, не торопился глумиться над побежденным врагом. – Мой дядя – продолжал он, как ни в чем не бывало – мехараджуб Бунда Чамба, понимал толк в хорошем вине. Жаль, что он умер, бедняга. Ужасное время, ужасные нравы!
Принц аппетитно облизал свои сладкие пальцы и потянулся за новой порцией вина и сладостей. Брат Деви Юасмины, как выяснилось, оказался большим сластеной и неумеренность в их поедании в конце-концов должна была сказаться на его фигуре.
Ади-Басс брезгливо скривился. Будучи воином, а не каким-то нежным принцем, он не любил сладкое, предпочитая кусок хорошо прожаренного мяса всем поварским изыскам, но, понимая, что вендиец замыслил какую-то каверзу, молчал, стиснув зубы и облизывая пересохшие губы.
Вызывающе кшатрий уставился на Ченгир-хана, пытаясь прожечь на лбу брата Деви дырку. В нем медленно начинала закипать злость.
- Я принес хорошие новости – Ченгир-хан скривился так, словно нанюхался уксуса – Вернулась юная княжна Гури, а с ней, говорят, притащились два оборванца, грязные и нечистые, точно нищие, да безродная девчонка, нахальная, как обезьянка.
- Я уже знаю! – шипел от злости бывший капитан Копьеносцев и глаза его побелели от гнева. Кшатрий привстал на дрожащих ногах и с неприкрытой ненавистьювзглянул на самодовольного остя, незваного и неприятного.
- Сидеть! – громко рявкнул принц и угрожающе нацелил свою окровавленную саблю на побледневшего от гнева изменника – ты будешь делать только то, что я тебе скажу и только когда скажу, а, иначе я прикончу тебя здесь и сейчас, точно так же, как этих чернокожих растяп, осмелившихся стать у меня на пути!
Ади-Басс неожиданно пришел в себя. Смутная надежда зародилась в его сердце и он вновь принялся строить планы, едва лишь забрезжил тусклый проблеск надежды.
Ироническая улыбка скривила его губы. Спесь и высокомерие вернулись с поразительной быстротой. В глазах вновь заиграли краски. Он поспешно отвернулся, опасаясь выдать себя.
- Мне все равно – меланхолично пршептал он – Умирать придется хоть так, хоть иначе. Это судьба, фатум— взгляд его помимо воли метнулся к широкому кинжалу, любезно оставленному бывшему любовнику Рамасантой.
Ченгир-хан громко фыркнул от возмущения и вскочив со своего места, возбужденно забегал по комнате, топча ногами в мягких сапожках пышный ворс иранистанского ковра.
- Гнусный слизняк! – тихо шипел опальный брат Деви Юасмины – и такой болван еще собирался стать магараджей и править княжеством, да еще осмеливался угрожать мне, вендийскому принцу! Тебе еще повезло, что Рама, эта дикарка, не укоротила тебя ровно на одну голову! Нужно хорошо пошарить у нее под юбкой! – принц рассмеялся странным, каркающим смехом – Мне кажется, что у нее яйца настоящего мужика! Даже жаль, что придется избавиться от нее после…