Жемчужное сердце

Рахмат, отмахиваясь от нее, как от привидения, бормотал:

- Чур, меня, чур! Клянусь Эрликом, кто же не любит женщин. Разрази меня Деркето, принцесса крови в объятиях воришки из Турана, нищего и безродного! Да за это меня сварят в кипящем масле, живьем, предварительно отчекрыжив мои причиндалы!

- Ничего подобного - сладострастно улыбаясь, прошептала Гурии, изо всех сил пытаясь придать себе вид соблазнительный и страстный. Она прижалась к юноши соблазнительными округлостями своих маленьких грудей, от чего ее лицо оказалось слишком близко к его лицу – За соблазнение девицы из знатного рода, в Вейнджане, нечестивца, вначале лишают мужского достоинства, а уж потом сажают на кол.

- Какая разница! – взвизгнул туранец – Мне, знаешь ли, не по нраву не то, ни другое!

- Но это лишь в том случае, если девушка отказывается выйти замуж за соблазнителя или он отказывается на ней жениться. – попыталась успокоить Рахмата княжна – Правда, если семья обесчещенной девицы против свадьбы, то жених просто не доживет до торжественного дня. Обычное дело – несчастный случай: кто с лошади упадет, кто съест что-нибудь не то и заболеет. Другое дело, если девица из низкого сословия…

- Отойди от меня женщина! – Рахмат выглядел самым несчастным человеком в мире – Я слишком молод для женитьбы и слишком мало пожил, чтобы умирать.

Конан беззвучно хохотал, опасаясь громким смехом привлечь охрану.

- Не волнуйся, чужеземец! – нежно прошептала девушка, поглаживая начавшие отрастать волосы Рахмата – Это ненадолго. Шанкар-Шарма все равно нас убьет и быть может, даже поднимет восстание против моей матери, но без черной магии Темной госпожи она потерпит поражение. Кшатрии разгонят этот сброд, сторонники бесноватой ведьмы сразу же отступятся от нее. Главное, у нее не будет девственницы из дома магараджи, если ты будешь любить меня прямо здесь и сейчас!

Гури находилась так близко, что Рахмат почувствовал нежный, сладковатый запах белых роз, присущий лишь молодому телу юной красавицы-вендийки. Юная княжна прильнула жаркими губами к пылающему лицу туранца и прижавшись грудью к его возбужденному телу, слилась с ним в едином, страстном поцелуе.

Рахмат понял, что пропал. Мягкое, девичье тело, хрупкой бабочкой замерло в его вмиг ослабевших руках. Нежный ротик дышал любовью и желанием. Темные, душистые волосы девушки щекотали кожу, вызывая бешенное желание обхватить ее гибкий стан и покрыть поцелуями золотистую кожу.

- Возьми меня, чужестранец!- шептала княжна, покусывая острыми зубками тонкую мочку уха юноши.- Я чувствую, как кипит твоя кровь, как бьется твое сердце и сверкают глаза! Твое тело переполняет желание, копье твое окрепло и готово к любовной схватке. Излейся в меня бурным потоком, пронзи меня ударами своего копья, обожги мою кожу поцелуями! Я танцевала перед обой и нет никого в целом мире, кто был бы желанней для тебя чем я, княжна Гури. Обряд должен быть завершен. Возьми меня и мы умрем вместе, изведав блаженство, пьянящее сильнее, чем вино!

Конан мучался не меньше, чем его приятель, дрожащий и задыхающийся в объятиях Гури. Внезапно в его голове мелькнула мысль о том, что хорошо бы не вмешиваться и пусть Гури добьется своего. Рахмат, точно глина в ее нежных ручках.

Но, тут перед его взором возникла высокая фигура в темных, развевающихся одеждах, в ушах зазвучал властный, старческий голос.

Конан решительно встал.

- Ну уж нет.- пробормотал киммериец, словно зачарованный наблюдая за двумя телами, обнаженными и прекрасными в порыве любовной игры.- Гури, ты слышишь меня, Гури!

….высокая статуя женщины из розового мрамора, затянутая в белоснежное одеяние из легчайшего кхитайского шелка, величаво возвышалась посередине мрачного подземного зала. Толстые витые свечи из черного воска, горели холодным, синим пламенем, до одури несло сладковатым запахом восточных благовоний.

Шанкара любовно поглаживала гладкую рукоять длинного блестящего кинжала из необычного белесего металла, отливающего серебристым лунным светом. Кинжал жрицы был странной вытянутой формы, слегка изогнут к низу и всем своим видом напоминал коготь саблезубой кошки, вымершей уже давно.

Оружие изготовили в незапамятные времена из легендарного металла древних атлантов – орихалка и Шанкара дорожила им точно так же, как и старинными фолиантами со страшными заклятиями и магическими формулами. Любовник танцовщицы Тануссы, знаменитый вор из Аграпура стащил загадочное оружие из стигийской крепости вместе с Алмазом Власти. Стильное оружие привлекло его необычной формой и редкостью металла, из которого было изготовлено. На рукояти кинжала было высечено несколько тайных знаков, ведомых лишь немногим, а Шанкара как раз и принадлежала к числу

избранных. Именно этот клинок она собиралась использовать для жертвоприношения. Для древней стали предназначалась древняя кровь девственницы царского рода.

И теперь, любуясь холодным блестящим оружием у ног богини, она с тревогой отметила, что блестящее лезвие слегка потускнело, а через несколько мгновений, начало покрываться красноватым налетом, похожим на ржавчину.

Это был знак.

Жрица устремила взгляд пронзительных черных глаз на статую своей богини и, гортанно выкрикивая страшные проклятия, бросилась прочь из зала, сбивая на каменный пол тяжелые серебряные подсвечники и разбрызгивая черные восковые капли по серым стенам.

Встревоженные криками своей госпожи, файнаги сбегались со всех сторон, спешили ей на помощь, а она, точно на крыльях, летела к потайной комнате, где ждала своей незавидной участи несчастная княжна Гури.

Лицо женщины потемнело от гнева и перекосилось от злости – жрица боялась не успеть. Она отшвырнула в сторону двух дюжих стражников и, взмахнув руками, произнесла несколько слов на давно уже мертвом и забытом языке. От чудовищного напряжения кровь прихлынула к ее лицу и тоненькой струйкой потекла из носа. Заклятие, охраняющее двери темницы от вторжения незваных гостей, было снято и жрица, словно демон возмездия, ворвалась в темницу.

- Отпусти меня! – кричала княжна Гури, до крови расцарапав лицо северянина своими длинными ногтями.- Ты, сын шакала и гиены, грязная навозная вошь, да пусть псы сожрут твою требуху и вылакают твою черную кровь! Пусть демоны преисподней по капле высосут твою никчменную жизнь!

- Тихо, тихо цыпленочек, не шуми!- Конан слегка прихлопнул рот девушки своей щирокой ладонью, а Рахмат, тряся головой, пытался освободиться от любовного дурмана. Злая и расстроенная тем, что ее замечательный план провалился, Гури забилась в угол, прикрывая тело своей одеждой.

Она уже не плакала и не ругалась, а лишь смотрела так, словно хотела живьем содрать с него кожу. Киммериец поежился под этим недобрым, колючим взглядом оскорбленной девочки.

- Ты еще пожалеешь об этом - мстительно прошептала Гури, голосом полным ненависти и упрека – Если Асура будет милостив ко мне, то ты заплатишь мне за это унижение, варвар!

Торопливо напялив на себя грязную и изорванную одежду, Гурии, ничем не напоминающая, блистательную княжну, важную и высокородную, надув губки, точно обиженный ребенок, отвернулась от друзей и упорно глазела на серый камень стен.

Киммериец неслышно приподнялся на сильных ногах и крадучись приблизился к княжне, спасти которую ему поручил Вайомидис, жрец Асуры. Та, каким-то неведомым образом догадавшись о его приближении, круто развернулась и жестко ткнула его крепеньким кулачком прямо в лицо.

Сплюнув кровь с разбитой губы, варвар терпеливо выслушал поток ругательств, обрушившихся на его голову, только диву даваясь, откуда хрупкая девчушка из богатого дворца знает столько некрасивых слов, приличествующих скорей нищей оборванке с Бандитского городка, а не аристократке из дома магараджи.

Ласково поглаживая девушку по плечам, северянин принялся неумело утешать ее.

Рахмат, прищурив свои глаза, недоверчиво и ревниво наблюдал за каждым движением приятеля, готовый в любой момент сорваться с места и броситься на помощь своей соблазнительнице.