Час льва (ЛП)

Торсон нахмурился. Виктория выглядела скорее зажатой, нежели поддерживаемой ими. Он не был пьян и испытывал отвращение к применению насилия в отношении женщины.

— Ты здесь по своей воле или нет?

Взгляд девушки перешел от одной руки, удерживающей ее, к другой, и кривая улыбка озарила ее лицо:

— Более или менее. Я в любом случае пыталась найти способ поговорить с вами, только без драки на этот раз.

Осознание того, что он сам удерживал ее от разговора, желчью осело в горле и сделало его голос низким и суровым:

— Теперь ты здесь. Говори.

— Это не самая красивая история, — предупредила она. Его челюсти сжались, но мужчина кивнул, чтобы она продолжала. — Хорошо, дело было так. Я шла по улицам Сиэтла, когда услышала крик…

Пока Виктория рассказывала, Калум наблюдал за ней. Она поведала о жестокости своих похитителей, и ее лицо потемнело от гнева. Когда девушка заговорила о смерти внука Джо, ей пришлось сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы. Очевидно, что смерть Лахлана сильно задела ее. Часть волнения Калума ослабла. «Она уже в течение нескольких недель знала о существовании даонаинов и никому не рассказала».

Вик появилась здесь, чтобы выполнить обещание, данное молодому человеку — поступок благородного человека. Чувство вины заставило мужчину нахмуриться. Он был слишком груб с ней сегодня вечером.

«Но она следила за ними».

Вик почти закончила свой рассказ:

— …и я выскочила через заднюю дверь, перепрыгнула через забор, а потом нашла место, где можно было переночевать. Сюда я приехала на следующий день.

Сердито взглянув на каждого из братьев, Виктория выдернула руки из их захвата. Она обняла себя. Калум видел желание Алека успокоить девушку. И чувствовал то же самое.

Вместо этого он попытался обдумать услышанное:

— Они намеренно бросили тебя к Лахлану и не уходили, пока тот тебя не укусил?

— Угу.

— Пытались сделать оборотней таким образом, — пробормотал Алек. — Не получится.

— Лахлан так и сказал. — Вик откинула волосы с лица. — Что теперь?

— Мы будем расследовать произошедшее, — сказал Калум. Девушке не зачем было знать больше.

— Правильно. Но что будет со мной?

Калум поймал взволнованный взгляд Алека. Она действительно пробуждала в них инстинкт защитника.

— Скольким людям ты рассказала о нас?

— Никому.

— Почему нет?

— Я обещала Лахлану не делать этого.

— А если бы мы напугали тебя? — Калум поймал ее взгляд в ожидании ответа.

Нехотя Вик ответила:

— Если я решу, что вы опасны, то не уверена, что буду делать.

— Ты думаешь, мы опасны? — дернув девушку за локон, спросил Алек.

Она фыркнула:

— Вы, парни, чертовски страшные. И мне интересно, если бы я просто наткнулась на тебя в лесу, что бы ты сделал?

— Перегрыз бы Алек тебе глотку, ты это имеешь в виду? — спросил Калум.

— Ах, да, что-то вроде того.

Брови Торсона поднялись. Они не упоминали о событиях на поляне.

Калум изучал человечку в течение минуты. Она стиснула ладони так, что костяшки пальцев побелели. Девушка волновалась сильнее, чем хотела показать. И поэтому он ответил подробнее, чем собирался:

— У козантира есть способность подправлять память человека в отношении предыдущих нескольких часов. Это наша защита из поколения в поколение. Обычно мы стараемся быть осторожными и не попадаться людям на глаза. — Он тяжело посмотрел на Алека, который послал ему неодобрительный взгляд.

— Подправленная память — это фигово, — медленно проговорила Виктория, — но, по крайней мере, вы не убиваете людей.

Калум наклонил голову, оставив комментарий без ответа — смерть действительно может быть наказанием. Оборотни, чьи действия могли привести к разоблачению стаи, принимали смерть от козантира или кахира, то есть Алека.

Девушка нахмурилась:

— Я знаю об оборотнях дольше, чем несколько часов. Как бы вы поступили со мной, если бы я не была хорошим человеком и все такое?

«Щекотливый вопрос. Способность подчищать память дана ему не просто так». Калум ответил без особого желания:

— Тогда стирать придется больший промежуток времени. Столько, сколько необходимо.

— Оставляя дыры в сознании людей, без понимания, что к чему? — Вик вздрогнула. — Я бы лучше умерла.

— Но ты жива, — сказал Калум, — правда, выглядишь опустошенной. И все еще обеспокоенной. — Острое чувство жалости пробралось под его защиту, и мужчина провел костяшками пальцев по мягкой щеке девушки. — Ты действовала благородно, Виктория. Твои воспоминания останутся при тебе.

«Однако дальнейшее обсуждение им следует провести в отсутствие человечки».

Поднявшись, Калум протянул ей руку:

— Я провожу тебя домой, чтобы ты могла отдохнуть.

***

«Сегодня вечером самообладание Калума его немного подвело» — думала Вик, пока он шел рядом с ней. Мужчина пытался скрыть это, но с того момента, как он услышал обстоятельства смерти Лахлана, ярость буквально бурлила в нем. Когда уличный фонарь высветил его лицо, девушка заметила, что его зрачки вновь стали черными. Должно быть, это какая-то способность оборотней, ей до этого не приходилось видеть, чтобы у кого-то глаза вот так меняли свой цвет.

Калум поймал ее взгляд и слегка улыбнулся. Мужчина положил свою руку ей на спину, чуть ниже края ее куртки. Забавно, что он мог в один момент напугать ее до усрачки, а в следующий — подарить чувство безопасности. Если Алек был похож на товарища по оружию, то Калум был старшим офицером, который принимал на свой счет все беды тех, кто был под его опекой.

Его тепло, его близость были, словно утешение… и обескураживающее возбуждение.

Калум вместе с Викторией поднялся на крыльцо. Дождавшись, когда девушка откроет дверь, он взял ее за подбородок, приподнимая его, чтобы рассмотреть лицо в лунном свете.

— С тобой сегодня все будет в порядке? — спросил он вполголоса.

— Никаких проблем. — Ее голос звучал неровно. Прикосновение теплых пальцев к ее коже вызывало трепет внутри Вик.

Глаза мужчины засветились серебром:

— Никогда не признаешься в собственной слабости, да, маленькая человечка.

«Человечка? Маленькая?»

Оскорбление растеряло всю свою остроту от его ласкового тона. Калум стоял достаточно близко, чтобы она могла ощутить тепло его тела. Аромат мужчины окружил ее: свежий, чистый и дикий, словно ветер с вершины горы.

— Ээээ. — «Что он там спросил?» — Нет.

Ямочка на его щеке шла в комплекте с полным веселья взглядом.

— Ну, тогда я желаю тебе доброй ночи.

Нежно удерживая девушку за подбородок, Калум склонился и накрыл ее губы своими. Другая рука легла Вик на спину и притянула ее ближе. Никаких дразнящих касаний, абсолютное беспрепятственное обладание. Его губы были слишком опытными, а рот требовательным — мир вокруг начал кружиться. Когда мужчина поднял голову, руки Виктории обвивали его шею. Вздохнув, девушка потянула их вниз и оттолкнула мужчину — ну или попыталась. Его руки не позволили. «Господи, она переспала с Алеком всего несколько часов назад, и вот теперь целуется с его братом. Она ведет себя как грязная шлюха?»

— Отпусти меня.

Калум смотрел на Вик, его брови озадаченно сдвинулись:

— Зачем?

Девушка еще раз толкнула его, несмотря на то, что ее тело хотело придвинуться ближе, раствориться в этом мужчине, чтобы уже ничто не могло разделить их. И это было ужасно, неправильно. «Проклятье».

— Калум, твой брат Алек и я… — Вик сглотнула. «Откуда, черт побери, у нее косноязычие?» Тон ее голоса был не таким холодным, как она хотела. Возможно потому, что она излучала такое тепло, которое могло бы конкурировать с самим солнцем. — Алек интересуется мной. — Закончила она, наконец.

— Как и я. — Его растерянность продержалась еще мгновение, а потом понимание мелькнуло в его глазах, и мужчина усмехнулся. — Человечка. Почему рядом с тобой обо всем забываешь? — он легко поцеловал девушку, полностью игнорируя ее слова.