Восход стоит мессы

Герцог сделал выпад, целясь Генриху в живот своей длинной шпагой. Тот отпрыгнул в сторону, и, оказавшись слева от него, быстро ударил в бок. Противник увернулся, но, пока он восстанавливал равновесие, Генрих уже был у него за спиной.

Будучи ниже и слабее Гиза, Генрих мог справиться с ним, только внезапно нанеся смертельную рану. Но он медлил, лихорадочно соображая, что делать дальше и поглядывая в коридор, ведущий обратно в бальную залу, в спасительную толпу. Ему не хотелось убегать, сверкая пятками, на глазах у прекрасной дамы, но другого пути не было. Главное, не дать Гизу снова отрезать его от выхода.

И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не появление на сцене новых участников спектакля. Из того самого коридора, к которому постепенно продвигался Генрих, неожиданно возникли Жан де Лаварден и Антуан де Гаро.

– Сир, вот вы где! А мы-то ищем вас по всему замку, – произнес Лаварден, моментально оценив обстановку. Он вынул клинок и, обойдя врага по дуге, занял позицию у него за спиной. Гаро тоже достал шпагу и встал рядом с Генрихом.

Гиз был вынужден остановился, переводя взгляд с одного противника на другого.

– Убери слуг, Наварра, не пятнай свою честь, – сказал он, тяжело дыша.

– Не знал, что у нас дуэль, – язвительно заметил Генрих, – я-то думал, ты решил зарезать меня в темном коридоре, пока никто не видит. Неужто я ошибся?

Гиз не отвечал, с ненавистью глядя на короля Наваррского.

– Брось оружие, – приказал Генрих, – и можешь уходить.

– Шпагу не отдам, – процедил герцог, – это шпага отца.

– Ладно, черт с тобой, – согласился Генрих, – проваливай со шпагой, только руки держи на виду. Будем считать твою честь незапятнанной… В отличие от колета и рубашки, – Генрих рассмеялся.

Гиз швырнул оружие в ножны и повернулся к Гаро, что преграждал ему путь.

– Антуан, пропусти его, – велел Генрих.

Гаро сделал шаг в сторону. Гиз повернулся к ним спиной и зашагал прочь по коридору.

Генрих перехватил вопросительный взгляд Лавардена, и покачал головой. Ему было понятно, о чем думает приятель: нет ничего хуже, чем отпускать живым униженного врага. Но нет, не сейчас.

Тут Генрих снова заметил Маргариту. Она молча стояла у стены и наблюдала за происходящим, не пытаясь вмешаться. Генрих подумал, что любая другая девчонка на ее месте бегала бы, кудахча, словно курица, между дерущимися мужчинами, мешаясь под ногами и не желая осознать бессмысленности своей беготни... Но эта дама была принцессой.

Генрих убрал шпагу, подошел к ней и вежливо поклонился. Она смотрела ему в лицо, ожидая, что он скажет.

– Мадам… мне жаль, что я напугал вас. И… и вы можете рассчитывать на мою скромность.

Она вспыхнула, услышав столь явный намек на компрометирующие ее обстоятельства, но возражать не стала, очевидно, понимая, что в действительности он оказывает ей неоценимую услугу.

– Благодарю… ваше величество, – сказала она только, присев в реверансе.

Генрих еще раз кивнул ей, потом отвернулся и, сделав Лавардену и Гаро знак следовать за ним, пошел к выходу из злополучного коридора.