Страница 24 из 40
Выслушав Алину прокурор тяжко вздохнул.
Доложившись прокурору Алина тяжко вздохнула. Может зря она взвалила на свои хрупкие девичьи плечи судьбу этого города, государства и цивилизации. Было понятно, что кроме неё, никто не сможет разгрести эти напластования преступной грязи. Алина вызвала такси, чтоб ехать в психушку.
*********************
Правдами и неправдами, запихнув Бекбулатова в свободную палату, и закрыв её на ключ, Давыдов пошёл в свой кабинет. Телефон на столе разрывался. Да пошли вы все, подумал Владимир Иванович, и открыл шкафчик. Там стояла почти полная бутылка коньяка и стакан. В качестве закуски, на бумажке лежал кусочек сыра и яблоко. Рядом лежал столовый ножик.
Как только его рука потянулась к бутылке, Давыдов остолбенел, а остатки волос на его голове начали шевелиться. Бутылка, чуть покачнулась и плавно переместилась на стол. Давыдов затравленным взглядом глядел на её полёт. Потом эту процедуру проделал стакан. Прилетев на стол, стакан остался спокойно стоять, а вот бутылка опять ожила. Она чуть взлетела, крышка её самостоятельно отвинтилась, затем бутылка набулькала пол стакана напитка и опять встала смирно. Стакан чуть пододвинулся к Давыдову, при этом коньяк в стакане чуть колыхнулся и Давыдов почувствовал его запах. Дескать, пей налито. Дрожащей рукой Владимир Иванович взял стакан и залпом его осушил. Незамедлительно к нему прилетела и закуска вместе с ножом. Нож деловито нарезал сыр, а яблоко разделил на четыре части. Сделав своё дело, нож приподнялся и с силой воткнулся лезвием в стол. Давыдов отпрянул от испуга, но воткнутый в стол нож только с гулом повибрировал и успокоился.
Давыдов потянулся к телефону, но телефон медленно отъехал от него, зато нож зловеще начал вибрировать. Намёк Давыдов понял.
Бутылка опять приподнялась и опять налила новую порцию коньяка. Давыдов стал тормозить, пить ему решительно не хотелось. Но тут телефон, подлетев на полметра вверх, с размаху обрушился на стол, разлетевшись вдребезги. Судьба телефона как бы намекала Давыдову, что не надо отказываться от коньяка, а то хуже будет.
Давыдов обречённо выпил предложенную порцию. В бутылке плескалось ещё грамм триста. Перерывчик был небольшой. Бутылка как бы стремилась быстрей высохнуть. Поэтому набулькала ещё порцию. В быстром темпе Давыдов употребил остаток коньяка. Пустая бутылка и огрызки яблока отправились в урну, а стакан самостоятельно полетел в шкафчик. Остались только нож, глубоко воткнутый в стол и детали разбитого телефона.
Не знаю, как Бекбулатов, а вот я, похоже всё, шизанулся, подумал с грустью Давыдов. Надо идти к Бекбулатову и закрыться с ним в одной палате, пусть нас вместе лечат, решил Давыдов. Тяжко встав, он, пошатываясь, направился в палату к Бекбулатову. Ввалившись в палату, он закрыл её на ключ изнутри и ошарашил удивлённого Бекбулатова сообщением, что они будут лечиться от шизы вместе в одной палате, если, конечно он не против такому соседству. Затем лёг на соседнюю койку и захрапел.
***********************
Сдав Бекбулатова куда надо, троица прохиндеев во главе с фельдшером, решила быстро закопать лошадь в соседнем овраге. Схватив лопату, они отвезли труп в овраг и кое-как прикопали останки глиной. На вопрос Давыдова по мобильному телефону на счёт трупа лошади они пошли в глухой отказ, дескать, знать ничего не знаем, не было никакой лошади и всё. Осталось только уговорить непонятливого Кузьмича, что б он вычеркнул из своего проклятого журнала упоминание про труп лошади. Не было лошади, привиделось Кузьмичу. Уговорить Кузьмича получилось только тремя бутылками водки. Только тогда инструкция стала трактоваться более гибко. Ведь что такое лошадь? Лошадь это живое существо, а значит не вещь. Поэтому из журнала был выдран лист с упоминанием события. К тому же, лошадям в людской психушке делать нечего, их там не лечат, это значит, что никакой лошади и не было. Резко испортил настроение, уже было расслабившейся троицы Кузьмич тем, что сказал им о звонке из прокуратуры, которая интересовалась трупом, пока этот самый труп друзья прятали.
Наступали неприятные события для всей троицы. С неприятностями решили бороться радикально. То есть купить шесть литров водки и спрятаться. С водкой сладилось быстро, а шифроваться решили, по мудрому совету фельдшера, в палате на территории больницы. Дескать, в случае чего, прикинемся психами. А что с психов взять?
Ключ от скучающей без пациентов палаты у фельдшера нашёлся, поэтому троица быстро стала обживаться в помещении и лечить пошатнувшееся здоровье. Лекарства было целых шесть литров. Сначала помянули убиенную лошадь, которой, естественно, не было. Потом употребили за здоровье. Постепенно народ стал привыкать к палате, а она к ним. Правда, вскоре случились неприятности. Фельдшера капитально проняло, когда он вдруг увидел, что бутылки сами наливают водку в его стакан. У фельдшера мозги были, вот их и проняло. Но пить от этого он меньше не стал. Санитара такое явление ничуть не удивило, мозгов у него было поменьше, и удивляться ему было нечем. В психушке и не такое может привидеться, спокойно рассудил он. Так чего волноваться. А с шофёром случился катарсис. Мужик враз зарёкся пить. Стал бормотать молитвы, которые знал, мелко крестился и с ужасом таращился на летающие бутылки и стаканы.
*******************
Прибыв на такси к проходной больницы, Алина сразу же наехала на дежурного Кузьмича. Кузьмич, помня о полученном гонораре в размере трёх бутылок водки, стал говорить в нужном ему ключе. Он, категорически перестал понимать Алину, когда она требовала представить ей труп. Кузьмич совал девушке под нос пыльные журналы, открывал их, тыкал пальцем в записи и повторял, что у нас все ходы записаны, всё по инструкции. Про трупы ничего нет. Вот есть доставка Бекбулатова. Вот был звонок из прокуратуры от Крыжоп…то есть от Крыжовниковой. У нас всё записано. А трупов нет. И вообще, может их уже съели. Кого съели? Так трупы ваши! А кто съел? Так волки, говорил Кузьмич, смотря на Алину, честными голубыми глазами. Алина зверела и сама была хуже волка.
— У вас, что тут твориться, дурдом? — вопрошала она Кузьмича.
— Как есть дурдом, — смиренно отвечал разбушевавшейся девушке Кузьмич. — Психов тоже полно. Через одного все психи. Можете у главного врача спросить. Он знает, — перевёл стрелки на начальство Кузьмич.
Алине ничего не оставалось, как искать главного врача. Алине повезло, главный врач как раз появился на своём рабочем месте. Выслушав Алину, многоопытный психиатр, сразу понял, кто перед ним и не стал ничего комментировать. На её заявление, что во вверенной ему больнице происходят более чем странные вещи, главный врач предложил Алине самой пройтись по больнице, открыть любую дверь и самой убедиться, что в больнице всё в полном порядке. Алина согласилась, что осмотреть больницу ей крайне необходимо.
В осмотр двинулись целой толпой, состоящей из Алины, главврача, подвернувшихся под руку врачей и фельдшеров.
— Вот эту палату откройте, — ткнула пальцем в закрытую дверь Алина. — Что там у вас делается.
— Там заведующий отделением занимается с новым пациентом, — неуверенно ответил какой-то молодой врач. — Только что привезли.
Дверь открыли. Вошли. Посмотрели. На одной койке весело таращился на Алину доктор Бекбулатов, а на другой валялся пьяный в дрова доктор Давыдов.
— Это что, вот этот лечит? — показала пальчиком Алина на Давыдова. — Интересная у вас методика лечения психических болезней, вы не находите доктор? — обратилась она к оторопевшему главному врачу.
Вразумительно главный врач ничего сказать не мог. Пошли дальше.
— Не удивлюсь, если у вас в каждой палате, именно такое лечение и практикуется, — едко сказала Алина. — Вот эту дверь откройте, будьте так любезны.
Дверь открыли. Вошли всей толпой и обмерли, увидев замечательный натюрморт: три персонажа в окружении двенадцати бутылок водки.
— Что празднуем? — обратилась Алина к ещё не потерявшему человеческий облик уже знакомому ей фельдшеру.