Кальмар. Книга первая

Консилиум из трёх личностей зафиксировал летальный исход.

— Что будем делать, братаны? — спросил фельдшер. — Теперь нас могут по судам затаскать за порчу чужого имущества. Штраф будет, о-го-го какой. А Михалыча могут прав лишить.

— А давай скажем, что мы не причём, — предложил санитар. — Типа сама сдохла.

— Не, не прокатит, труп надо прятать, — сказал мудрый фельдшер. — Нет тела — нет дела.

— Куда же мы его денем, типа куда спрячем, — почесал затылок санитар.

— В салон, к психу спрячем, — решительно пояснил фельдшер. — Потом прикопаем в овраге.

Троица схватила лошадь за ноги и потащила животное к двери салона.

— Не, не дотянем так, четвёртого надо. Тяжёлая зараза, — пропыхтел шофёр. — Давайте психа своего зовите, пусть помогает.

— Психа как-то нельзя использовать, потому как он псих, — глубокомысленно сказал фельдшер, но представил, как они втроём будут корячиться, затаскивая животное в салон, приуныл. — Ладно, зови психа, — сказал он санитару. — Пусть помогает. Всё равно бесплатно едет. Это как бы плата за проезд будет.

Санитар вытащил удивлённого психа из салона и показал ему четвёртую свободную ногу лошади, за которую псих должен был уцепиться и помогать тащить труп к себе в салон. Дальше они поедут вместе. Веселей им вместе, зато будет. Псих оправдал надежды медицинских работников, выделываться не стал, а уцепился за ногу лошади и, пыхтя, помогал тащить её. Сразу видно: псих есть псих, ему всё равно, что делать и его ничем не проймёшь.

Потом шофёр долго уговаривал ошарашенную происшествием машинку поехать. Она никак не хотела тащить ещё дополнительную тяжесть, только отфыркивалась, но, наконец, поехала.

С грехом пополам доехали до больницы, где сгрузили психа. Лихой бригаде несколько не повезло тем, что сегодня вахтёром был Кузьмич, бывший армейский подполковник, человек приказов, уставов и инструкций. Кузьмич отличался особым трепетным отношением к различным руководящим бумагам. Поэтому он, следуя инструкции от 20 июня 1957 года, записал в один журнал по форме 2пс/3 входящие данные о доставке душевнобольного, а во второй журнал по форме 3пс/бис предмет, который был в машине. Труп лошади он, здраво рассудив, отнёс к предметам, ведь животное было мёртвым, значит предмет. На этом Кузьмич посчитал, что сделал своё дело, все инструкции главное соблюдены.

Доктора Бекбулатова проводили до кабинета Давыдова. Владимир Иванович был готов увидеть человека познакомившегося с белой горячкой и от этого явно расстроившегося до психоза, но увидел вполне здорового Бекбулатова. Коллеги поздоровались. По роду своей деятельности им приходилось частенько пересекаться, они даже считались, чуть ли не друзьями.

— Владимир Иванович, — начал Бекбулатов. — Рассказывай, что такого срочного потребовалось нашим психиатрам от бедного хирурга.

— Тут такое дело, — отвёл глаза Давыдов. — Сигнал на тебя из прокуратуры. Вот и пришлось машину за тобой посылать.

— И документы можешь представить, — нахмурился Бекбулатов. — У нас, что уже можно на улице хватать людей и в психушку тащить?

— Так прокурорские же и потребовали, якобы острый случай. Ты с белочкой воюешь, пол клиники своей скальпелем перерезал. Что делать надо было? — стал оправдываться Давыдов. — Если всё разъясниться, то я первый попрошу у тебя прощения. Вот сейчас позвоню Сеславинскому, пусть расскажет, что там у вас происходит, почему прокуратура свирепствует.

Позвонив Сеславинскому, Давыдов только покачал головой.

— Да, наломали мы с тобой дров, не разобравшись. Сеславинский говорит, что с тобой всё нормально. Гонит на неадекватную следователя прокуратуры. Знаешь что, раз всё разъяснилось, то я тебя сам на своей машине в город отвезу, договорились. И прими наши глубокие извинения.

Потом коллеги немного поговорили. Обсудили новости, знакомых. Рассказали друг другу парочку анекдотов. Затем Бекбулатов, со смехом, стал рассказывать на каком драндулете его везли в психбольницу, думал, что машина по пути развалиться.

— И зачем только твои орлы, дохлую лошадь ко мне в салон затащили, — смеясь, рассказывал он. — Так вместе и ехали сюда.

— Дохлую лошадь, — удивился Давыдов. — Сейчас выясню у фельдшера.

Позвонив по мобильному телефону фельдшеру, Давыдов помрачнел. Фельдшер сказал, что никакой дохлой лошади с психом не ехало. Тогда он позвонил шофёру и спросил про лошадь, на что получил ответ, что надо закусывать, если кому лошади мерещатся. Дело принимало дурной оборот. Получалось, что Бекбулатова нельзя выпускать, не разобравшись с его психическим состоянии. Давыдов проклял свою работу: уже друзей надо лечить от психопатий. Давыдов совершенно не хотел брать на себя ответственность в этом, конкретном случае. Пусть главврач решает. Давыдову пришлось, сгорая от стыда, городить Бекбулатову всякую чушь, лишь бы тот сам согласился посидеть в свободной от пациентов палате, пока Владимир Иванович подготовит машину и закончит со своими делами. Как назло главный врач отсутствовал.

*********************

Алина Крыжовникова нервно теребила свой смартфон, пытаясь дозвониться до психбольницы. Привезли, наконец, туда доктора-маньяка или нет, и что там теперь твориться, но дозвониться до доктора Давыдова не получалось. Наконец один номер ответил. Это оказалось проходная больницы. Алина попала на дежурного Кузьмича. Надавив на Кузьмича авторитетом прокуратуры, она потребовала сообщить ей, привезли, наконец, в больницу Бекбулатова или нет. Кузьмич, действуя строго по соответствующей инструкции, сам потребовал от Алины её данные, чтобы занести их в соответствующий журнал. Ага, строго по инструкции. Алина инструкции сама очень уважала.

— Алина Крыжовникова, следователь прокуратуры, — стала диктовать в телефон Алина, — Да не через "п", а через "в" пишите, — возмутилась она непонятливости собеседника.

Алина слышала, как собеседник пыхтит от усердия, занося её данные в журнал.

— У нас всё по инструкции, все ходы записаны, — обнадёжил её Кузьмич. — Так что хочет прокуратура? — уточнил он.

Алина, нетерпеливо стала спрашивать, когда привезли пациента по фамилии Бекбулатов.

— Ага, Бекбулатов, понятно, — сказал Кузьмич. — У нас всё записано, строго по инструкции. Ага, вот и ваш Бекбулатов, прибыл голубчик. С ним прибыл труп. Вот оба прибыли на одной машине. У нас все ходы записаны.

— Какой ещё такой труп с ним прибыл? — ошеломлённо спросила Алина, — Никаких трупов мы с ним не отправляли.

— Я, товарищ следователь, дежурный вахтёр, — веско сказал Кузьмич. — Ваши трупы меня определять не уполномочивали. Что за трупы и чьи они сами разбирайтесь.

— Да это дурдом какой-то, — в сердцах бросила Алина. — Бекбулатов, пока его везли, кого-то убил по дороге, так что ли? Вы чего там творите?

— Не дурдом, а психиатрическая больница, — поправил Алину Кузьмич. — Девушка, я ж вам русским языком, повторяю, привезли вашего Бекбулатова вместе с трупом. Чего тут не понятного? А кто кого там убивал, это не моё дело. Моё дело строго по инструкции занести данные в журналы.

У Алины закружилась голова. Это что, получается, чуть отвернёшься от этого доктора-маньяка, как он тут же кого-нибудь укокошит. Да и странные они какие-то в этой психушке. А может они сговорились? В одной клинике окопались врачи-убийцы, а что им мешает снюхаться с такими же врачами из психушки? Да ничего не мешает! Может это одна банда? Нет, решено, Алина лично прямо сейчас поедет в эту больницу, и своими глазами посмотрит на творящиеся там неприглядные дела.

Позвонив прокурору, она доложила ему следующее: во-первых, доктор Бекбулатов совсем сорвался с цепи, пришлось его нейтрализовать с помощью санитаров, однако, пока этого маньяка везли в психушку на принудительное лечение, он умудрился по дороге зверски убить кого-то, что вполне вписывается в его мерзкую сущность садиста и убийцы. Алина, сообщила, что лично едет в психбольницу разбираться, но считает, что дела в отношении клиники "Нейрон" и этой психбольницы следует объединять в одно, так как, по мнению Алины, это одна шайка.