Страница 46 из 91
– Эндрю! – послышался ее абсурдный девичий голосок. – Что еще я могу принести вам?
– Бутылочку нашего лучшего шампанского, будь так добра.
– И, – сказал Салливан, – принесите, эм… – Он поймал на себе взгляд Райана и вздохнул: – стакан воды.
– Я лично за всем присмотрю, – мелодично отозвалась женщина. – Лично, лич-но! А после, может быть, подадим тележку с десертами!
– Да, – кивнул Райан, – это будет восхитительно. Спасибо, Бренда...
Он посмотрел на остальных. Улыбки, которые они изобразили для Бренды, тут же исчезли у всех, за исключением, как и всегда, Фишера, который, казалось, в Восторге был как в родной стихии и продолжал уверено улыбаться.
«Может быть, – подумал Райан, – я сам выдумал все это недовольство».
Но все доклады Салливана и остальных источников службы безопасности сообщали о недовольстве, существовавшем на всех уровнях общества, особенно в «Люксах Артемиды» и «Приюте бедняка», которые становились опасно переполненными. Он недооценил то число людей, которое было необходимо для основных работ по техническому обслуживанию, и не построил достаточное количество жилья. Скоро в Восторге будет больше восемнадцати тысяч душ. И не все они прибыли в город с инвестиционными фондами. Он надеялся, что множество рабочих и строителей найдут свой путь из убогих трущоб. Найдут способ развиваться, найдут вторую работу, начнут инвестировать – тот путь, который избрал бы он, находясь в их положении. Все громче становились слухи о том, что последователи Фрэнка Фонтейна и Софии Лэмб продвигали идеи, которые Райан считал абсолютно недопустимыми, например, идеи о профсоюзах. Фонтейн, однако, был изворотливым. Найти доказательства его коммунистической деятельности было так же сложно, как и найти серьезные доказательства его причастности к контрабанде.
Но София Лэмб – на нее у него были планы. Он вызовет ее на публичные дебаты. Когда лучшие жители Восторга услышат, как из радио резко прозвучит ее марксистская софистика, никто не станет возражать, если она просто… исчезнет.
– Я подумала, – сказала Диана, – что нам надо устроить публичное представление, мне, Коэну и нескольким из других… – она вспомнила о своей новой грамматике и прокашлялась. – Нескольким другим. В парке и атриуме, чтобы людей было больше. Ты построил все таким огромным, любимый, высокие потолки, все для людей – но что они делают? Сидят по своим норам как суслики!
Райан отметил, что предпочел бы компанию более простой и менее подверженной влиянию Жасмин Жолен. Возможно, удастся ускользнуть сегодня, чтобы повидаться с ней…
– Мистер Райан? – грубый акцент Карлоского вывел его из задумчивости. Источая запах табака и слишком большого количества мужского одеколона, Карлоский стоял у его локтя.
Райан оживленно повернулся к нему, надеясь, что появится причина сбежать отсюда раньше.
– Да?
– Проблема в «Гефесте». Они говорят: саботаж!
– Саботаж! – странно, но он был почти рад слышать это. Это оказался тот предлог, который был ему так необходим. Он встал. – Не отвлекайтесь, – сказал Райан остальным. – Я лучше пойду, разберусь с этим.
– Я тоже пойду, – сказал Кинкайд.
– Нет, Антон. Машиностроение не твой профиль. Я за всем присмотрю. Может, ты потом проводишь Диану до дома за меня?
– Да, да, с радостью, конечно, я… да…
Райан поспешил прочь вместе с Карлоским, догадываясь, что Билл уже разбирается с этой чрезвычайной ситуацией…
Билл МакДонаг стоял по пояс в ледяной воде, раздумывая, что делать с этой чрезвычайной ситуацией. Он пересек диспетчерскую, в которой находились клапаны, нашел правильные вентили, которые надо было закрутить. Но окоченевшие пальцы теряли силу. Он закрыл только два из четырех, попытался разобраться с третьим и вот теперь возился с четвертым. Надо было перекрыть люк в диспетчерской, но тогда возникал риск утонуть. Здесь были откачивающие насосы, и он надеялся, что они справятся с водой, до того, как он установит трубу на место.
Роланд Уоллес тоже был здесь, также двигался, преодолевая воду. На нем были высокие резиновые болотные сапоги и перчатки. Он добрался до Билла, встал рядом с ним и помог закрыть последние два клапана. Они поддавались со скрипом, и, казалось, что это займет вечность, но, в конце концов, вода была остановлена.
Вода перестала заполнять комнату, и Билл с Уоллесом смогли добраться до насосов, включить их, ожидая, когда закончится слив. Оба стучали зубами.
– Видишь вон те следы от инструмента в том месте, где они срывали трубы? – указал Уоллес. Ему пришлось говорить громче, чтобы перекричать скрежет и завывания работавших насосов.
Билл кивнул, растирая руки и ощущая, как к ним возвращается чувствительность. Труба охладителя была сломана и торчала в сторону. Рваные металлические края, резкие угол наклона, отметины на стене – все говорило о большой силе.
– Я тут даже спорить не буду, приятель. Это саботаж!
Почти вся вода была откачена, когда Билл заметил какой-то пакет, прикрепленный около вентиляционного отверстия.
– Роланд, что это за ерунда?
– Что – ох! Я не знаю. Но там какие-то часы на этом…
– Иисусе! Это бомба! Бежим!
Уоллес бросил инструмент, открыл металлическую дверь, и они выбежали из комнаты за долю секунды до того, как позади них раздался громкий хлопок, сопровождавшийся вспышкой и резким запахом пороха.
Билл выругался. Он всмотрелся сквозь пропитанный дымом воздух в открытую дверь и увидел потемневшее вентиляционное отверстие в том месте, где крепилась бомба, но не заметил больше никаких повреждений. Вместе с тем вся комната была завалена странным подобием крупных конфетти, которые липли к мокрым стенам и полу.
Кашляя из-за едкого дыма, он вошел в комнаты, зачерпнул горсть этих бумажек и тут же вышел.
На полосах бумаги был текст. На одной большими черными буквами было напечатано:
УГНЕТАТЕЛИ ВОСТОРГА
А на другой:
ВАС ПРЕДУПРЕДИЛИ
И все остальные были такими же: либо одна, либо вторая фраза.
– Угнетатели Восторга, вас предупредили, – проговорил он, рассматривая надписи.
– Бомба, в которой только бумага? – Уоллес был озадачен, почесывая затылок.
Билл помнил, как в детстве слышал об анархистах-подрывниках, который начали действовать с конца девятнадцатого века. Бешеные подрывники, как их называли. Но конфетти не было их стилем.
– Просто способ привлечь наше внимание, – предположил он. – Небольшой саботаж, да? Небольшая бомба, но недостаточно опасная, чтобы все взялись за поиски подрывников. Как там сказано – предупреждение, ведь так?
– Но смысл в том, что следующая бомба может быть и больше, – отметил Уоллес, – иначе, зачем они вообще использовали именно ее?
– Божья правда. Считают себя угнетенными, да? И они хотят таким образом донести до нас свои требования? Чертовски расплывчатое сообщение, я бы сказал.
– Что расплывчато? – спросил Райан, торопливо входя. – Что случилось?
– Здесь, мистер Райан – вы не должны здесь быть! – возмутился Билл. – Здесь может быть еще одна бомба!
– Бомба!
Уоллес пожал плечами:
– Это больше походило на фейерверк, сэр. Разлетелось немного конфетти с политическими предупреждениями, но никаких повреждений.
Билл подал боссу клочки бумаги. Он видел, как лицо Райана становится красным, а руки трясутся.
– Вот и началось! – пробормотал он. – Коммунистические организации! Возможно, последователи этой Софии Лэмб…
– Возможно, – ответил Билл. – Или, может быть, кто-то хочет, чтобы мы думали на нее….
Райан посмотрел на него резко:
– Поясни, что ты имеешь в виду, Билл?
– Не знаю, босс. Но… – он колебался, помня о смешанных чувствах Райана к Фрэнку Фонтейну. Казалось, Райану нравится Фонтейн. И он не хочет его останавливать. – Кто-то вроде Фонтейна может использовать всю эту политическую грязь, чтобы сменить власть в Восторге…
Райан явно сомневался: