Страница 30 из 91
Этот второй заметил ее первым. У него был короткий нос и обветренное лицо, но из красного оно стало белым, когда он посмотрел на Тененбаум. Он уронил мяч и хлопнул себя по паху:
– Э, нет, леди! Вы к ним даже не приблизитесь!
Он отступил от нее, качая головой:
– Не-не, леди!
– Не будьте таким дураком! – попросила она устало, стараясь выбирать правильные английские слова. – Я здесь не ради вас. Мне нужна свежая рыба.
– А, вы это теперь рыбой называете, да?! – спросил мужчина, попятился еще и слетел в воду. Он тут же встал, ругаясь и отплевываясь – глубина здесь была всего четыре фута.
– Ха-ха, Арчи! – другой докер обратился к нему со злорадством, собираясь подобрать мяч. – Ты наконец-то принял ванну, от которой так долго бегал!
– Иди ты, Столб! – отозвался Арчи и пошел к приближавшемуся судну, сопровождая каждый шаг всплеском. – Эй, там, давай руку, я поднимаюсь на борт!
– А ты у нас боишься худенькую мадам! – не унимался Столб, смеясь.
Бриджит подошла к нему, напустив на себя профессиональный официоз, чтобы он не пытался начать фамильярничать.
– Вы бросаете мяч. Это очень… необычно для вас, не так ли? – спросила она, уставившись на его руки. В свое время Бриджит стояла и наблюдала за тем, как Сушонг осматривал этого докера. – Ваши руки: одна была парализована, другая работала вполсилы – вот что я помню. Вы носили вещи на плечах, не делали столько работы руками.
– Конечно. Поэтому меня и назвали Столбом. У меня есть, кстати, и другой Столб, если вы, леди…
Она одарила его суровым взглядом:
– Не шути со мной! Я хочу только знать, как ты теперь можешь ловить мяч. Пальцами, которые были парализованы. Доктор Сушонг восстановил твои руки, так?
– Сушонг? Хрен там! Одни только оправдания. Смешно. У нас была сеть с хорошим уловом, понимаете, я вытаскивал оттуда рыбу, сортировал ее, на большее был неспособен; в любом случае, там оказался такой странный морской слизень среди рыбёх. Самый странный слизень из всех, каких вы только видели! Мелкий ублюдок укусил меня за руку! – Столб засмеялся. Он, казалось, совсем не был зол из-за этого. – Я даже не знал, что они кусаются! И потом моя рука припухла, но когда отек спал, – он смотрел на свои ладони с вновь возникшим удивлением, – они вернулись к жизни! – он подбросил мяч и ловко поймал его. – Видите? До укуса поганца я такое никак сделать не мог, никаким образом, никак!
– Вы думаете, что слизень вылечил паралич?
– Что-то в его укусе – я чувствовал, как оно словно растекалось в руке!
– А! В самом деле, – она взглянула на его руки, увидела любопытные следы укусов. – Если бы только у меня было это создание… Вы сможете достать мне такого же слизня?
– У меня все еще есть тот первый! Я бросил его в ведро с соленой водой. Это была до того странная мелкая тварь, что я, на самом деле, подумал, что смогу продать ее какому-нибудь ученому типа вас. Вы хотите купить его?
– Что ж, возможно, я куплю.
Офис Софии Лэмб.
1950
– Я думаю... я думаю, не нужно было привозить моих детей в Восторг. Но они сказали, что мы должны приехать все вместе, всей семьей, или ничего... Сказали, что им нужен мастер по котлам, что я буду возиться с ним и заработаю кучу бабла…
Доктор София Лэмб смотрела на мужчину средних лет, одетого в рабочий комбинезон. Он ходил взад-вперед по ее кабинету, заламывая руки.
– Не хотели бы вы расслабиться на кушетке, пока мы обсуждаем это, мистер Глидден?
– Нет, нет, док, я не могу, – пробормотал Глидден. Он шмыгнул носом, словно старался не заплакать. У него были темные, похожие на синяки, круги под глазами от переутомления, тонкие губы дрожали. Его большие руки покраснели от работы на геотермальной станции. – Мне нужно вернуться домой. Понимаете, моя жена, мои дети, они там одни в этой новой квартире... если можно назвать это квартирой. Свалка, вот что это. Вокруг постоянно шляется всякий сброд. Я чувствую, что детям там небезопасно… Нам приходится делить квартиру с еще одной семьей: в этом безумном городе не хватает жилья. В смысле, которое я бы мог себе позволить. Они говорили, что здесь будет больше квартир… и платить будут получше. Я думал, что эта дорога приведет меня к богатству, как шахта Комсток… Они говорили, как… – он прикусил губу.
София кивнула, уселась поудобнее в кресле и сделала заметку. Она выслушивала одну и ту же историю от разных людей, которых ей приходилось опрашивать для проекта Райана:
– Вы чувствуете, что… вас ввели в заблуждение, когда рассказывали о том, что здесь будет?
– Да, я… – Глидден замолчал, остановившись посередине комнаты, он посмотрел на Софию с подозрением. – Вы… вы работаете на Райана, да?
– Ну, образно говоря…
– О нет, нет, я не был, как вы выразились, введен в заблуждение, – он облизнул губы,– они были честны со мной.
– Все в порядке. Вы можете говорить то, что на самом деле думаете, – сказала София успокаивающе. – Действительно, результаты этих терапевтических сеансов будут прикреплены к моему докладу, но там не будет никаких имен. Это об общих тенденциях…
– Правда? Как эти «терапевтические» встречи умудрились оказаться здесь бесплатными? Я бы не пришел, но моя жена говорит, что я напряжен, но… бесплатные? В Восторге у всего своя цена!
– Бесплатные. Вы можете доверять мне, мистер Глидден.
– Это вы так говорите. Но что если меня уволят из-за этого? Просто выкинут! У меня нет работы! И что тогда? «Вы не можете покинуть Восторг!» Вы… не можете покинуть! Даже вы, док! Думаете, он позволит вам уехать, если вы захотите? А вот нет.
– Ох, что ж я… – ее голос затих. Она никогда особо не задумывалась об отъезде из Восторга. Ей виделось столько возможностей здесь. Но что если она попробует выбраться? Что сделает Райан? Она боялась узнать ответ. – Я... в одной лодке с вами, так сказать, мистер Глидден, – женщина улыбнулась, – или под той же лодкой.
Он скрестил руки на груди и покачал головой, не собираясь больше ничего говорить.
Она записала: «Для пациентов типично недоверие к Райану и чувство отчужденности. Социальная клаустрофобия у некоторых достигла точки кипения. Финансовое положение – ключевой фактор. Чем выше доходы, тем меньше беспокойство…»
Она подчеркнула «чем выше доходы» и сказала:
– Вы можете идти, мистер Глидден. Спасибо, что пришли.
София проследила за тем, как он стремительно вышел из кабинета, после подошла к столу, отперла ящик и достала свой журнал. Она предпочитала его аудио-дневникам. Женщина села и записала:
«Если этот эксперимент Восторга провалится, а я подозреваю, что так и будет, другой социальный эксперимент может быть проведен в этой странной подводной теплице. Те же условия, которые делают Восторг взрывоопасным: его закрытость от внешнего мира, несправедливость – могут стать источниками для коренной социальной трансформации. Если рассмотреть… Опасно просто обдумывать такой эксперимент, но… Я не должна позволить этому журналу попасть в руки Салливана».
София отложила ручку и задумалась над тем, насколько это рискованно. Политика. Власть… Идея, которая становилась идеей фикс. Возможно, это было полным безумием.
Но безумие или нет, оно росло в ней как ребенок все то время, что она была в Восторге. В ней тихо зрело понимание того, что Восторг, уничтожающий таких людей, как Глидден, может и спасти их. Если будет возглавлен новым лидером.
Она могла бы изменить направление Восторга изнутри.
Опасные мысли. Но эта идея не оставит ее. Она уже жила сама по себе…
Насосная станция 5
1950
Билл МакДонаг переключал дренажный насос 71, чтобы откачать воду из изолированных, вентиляционных пространств в стенах «Зала русалки», когда Эндрю Райан вошел в помещение пятой станции. Гений-визионер Восторга улыбался, но выглядел немного отстраненным, отвлеченным.