Страница 3 из 20
Лиз большая поклонница тушеного мяса с вяленым мясом и корнеплодами.
Скорчив рожицу, он плюхается на пол рядом с моим стульчиком, и, опираясь на мои ноги, обвивает руками мой живот.
— Я поел на охоте. Как там сегодня наш комплект?
Я поглаживаю его вспотевшие волосы, убирая их с его лица. Мое сердце сжимается от любви, и я поверить не могу, насколько сильно я обожаю этого мужчину. Этой ночью у него усталый вид, а его рог тыкается мне в живот, но мне плевать. Он, похоже, совершенно измотан, и мне хочется его утешить.
— Точно так же, как и всегда. Пинает меня во все твои любимые части моего тела. Еще не готов появляться на свет.
Вэктал начинает хихикать.
— Упрямый. Весь в свою мать.
— И своего отца, — подчеркиваю я дерзко. У него на щеке осталось немного засохшей крови, и я рассеянно стираю его. — Ты испачкался.
— Мне нужно помыться, — но он не поднимается со своего места, где уютно прислонился к моим коленям.
— Могу помочь тебе с этим, — я прослеживаю пальцами по его челюсти, а потом вниз по его шее. — Я хочу… — на их языке нет понятия «обтирание губкой» — …потереть спинку? Своей пары?
Из его груди вырывается низкое урчание, а руками он сжимает мои ягодицы.
— Если ты потрешь спинку своей пары, мой резонанс, то обнаружишь, что он не настолько уставший, как тебе кажется.
Это что, предупреждение о его возбуждении? Вызов принят.
— Я нахожу, что моя пара никогда не бывает настолько уставшим, как мне кажется, — поддразниваю я и легонько прослеживаю его ухо. — Так это значит «да»? Если да, тогда мне нужно, чтобы ты разделся.
Вэктал усаживается и окидывает меня жарким взглядом. После этого он поднимается на ноги и направляется в переднюю часть нашей личной пещеры и закрывает большой кожаной занавесой вход в пещеру. Если и есть нечто, что уважают ша-кхай, то это занавес приватности перед входом в пещеру. Все равно, как если бы мы были на другой планете с этой штукой перед входом в пещеру, и это хорошо, поскольку я намерена пошалить со своей парой.
Поднявшись на ноги, я направляюсь к одному из кожаных мешков с водой, аккуратно развешанных на в стену вбитых колышках. К тому времени, как я выливаю его в высеченный в кости таз, моя пара уже полностью обнажен, его жилет и охотничье снаряжение сброшены, а его леггинсы сорваны в спешке, чтобы угодить мне. Вот он стоит, уперев руки в крепкие, узкие бедра, а я наслаждаюсь открывшийся передо мной зрелищем. Он семь футов ростом с нежно синевато-серого оттенка замшеподобной кожей поверх рифленых мышц, его голова увенчана гордой короной рогов и длинными, шелковистыми черными волосами, которые я люблю чувствовать рассыпанными вокруг, когда он покрывает меня.
Я счастливейшая из женщин на этой планете.
Я раздавливаю в тазу несколько мыльных ягод, после чего намачиваю тряпку. Подойдя ко мне, он наклоняется и пытается меня поцеловать. Я кладу руку на его грудь, умышленно дразня его.
— Сперва помыться.
Издав рык в знак согласия, он опускает руки по бокам.
— Можешь развернуться для меня?
Вэктал так и делает, и я наслаждаюсь видом широких плеч, бугрящимися мускулами, и самой аппетитной, упругой задницей из всех, которых я когда-либо видела. И хвост, разумеется, такой длинный и стройный, как у кота, с пучком на кончике. Он виляет, когда Вэктал возбужден, а как раз сейчас он медленно щелкает туда-сюда. Это означает, что он в режиме хищника… что подразумевает, что он размышляет над тем, как наброситься на меня.
Скорее всего, это будет самое короткое обтирание в мире.
И я абсолютно не против этого.
Я провожу мокрой тряпочкой по его плечам, стремясь быть шустрой и эффективной. Но не в моих силах не отвлекаться на эти мощные плечи и две ямочки у основания его позвоночника, чуть повыше его хвоста. Мои руки замедляются, а пальцы прослеживают струйки воды, стекающие вниз по его замшеподобной коже. Я люблю прикасаться к этому мужчине.
Он поворачивается и протягивает руки, чтобы ласкать мои груди в то время, как я мою его.
— Это еще одна человеческая традиция? Если это так, то просто удивительно, что ваши мужчины вообще когда-либо покидали ваши шкуры.
— У людей множество разных традиций, — говорю я ему, ловко протирая мокрой тряпкой его грудные мышцы и ребра. Похоже, сейчас, как никогда, самое удачное время, чтобы перейти непосредственно к тому, чтобы похлопотать о том, чего хотят другие. — Например, праздники.
— Праа-здны-ки? — Вэктал проговаривает это слово, а потом хмурится. — А что это такое?
— Это дни, которые мы выделяем, чтобы праздновать какие-то события, — я снова окунаю тряпочку в воду, а потом протираю ею его руку. Пока я его мою, он совсем отвлекается, дразня мой сосок, но мне нужно обсудить эту тему. — Например, Рождество — это день, который мы празднуем всей семьей, — я обхожу вниманием аспект религии. — Мы дарим друг другу подарки, чтобы показать, что мы дорожим ими и любим, а еще наряжаем дерево, чтобы украсить дом по-особому, и устраиваем большой пир. А еще есть омела и чулки…
— Что это такое?
— Омела — это растение. Вешаешь ее в дверном проеме…
— Потому что хорошо пахнет? — спрашивает он.
— Ну…, нет, она совсем ничем не пахнет.
— Она, что… хороша на вкус? И вешаете вы ее, чтобы не давать себе о ней забывать?
— Вообще-то я думаю, что она ядовитая.
Он хмурится.
— По-моему, это нелепо.
— Все дело в том, что она олицетворяет, — заявляю я ему, шлёпнув его тряпкой по груди с чуть большим раздражением. — Суть в том, чтобы показать своей женщине, что она тебе очень дорога.
— Отравив ее?
— Да не травишь ты ее! — заявляю ему, хлопнув его тряпкой. — Держа омелу над ее головой, ты целуешь ее.
— Зачем мне нужен яд, если я запросто могу сделать это без него? — он наклоняется и прижимает свой рот к моему. Его язык касается моей верхней губы, и он нежно целует меня. Трудно поверить, что этот мужчина совсем недавно вообще не знал, что такое поцелуй. Теперь он очень даже хорош в этом. От него у меня слабеют коленки, и я напрочь забываю о его мытье. Когда он начинает отступать назад, я цепляюсь за него. Сейчас у него очень самодовольное выражение на лице. — Мне не нужно было отравлять тебя ради этого поцелуя.
Желание засунуть мокрую тряпку в его ухмыляющийся рот невыносимо сильное. Окинув его хмурым взглядом, я швыряю тряпку в таз.
— Знаешь что? Забудь, что я завела разговор об этом. Не бери в голову.
Я поворачиваюсь к нему спиной и скрещиваю на груди руки. Я бы, топая ногами, ушла в другой конец пещеры, но у нас она такая крошечная, и здесь не так уж сильно поманеврируешь. Понимаю, что веду себя неразумно, да и гормоны во мне зашкаливают, но я на грани истерики. Он посмеивается надо мной, а я всего лишь пытаюсь заставить его понять, что мы, люди, скучаем по некоторым особенностям нашей прежней жизни.
Мгновение спустя Вэктал кладет руки мне на плечи. Он наклоняется и целует меня в щеку.
— Это для тебя так важно, моя пара?
— Мы просто хотели, чтобы у нас был праздничный день, — отвечаю я, и меня бесит, что при этом всхлипываю. — Праздничное мероприятие. Чего-нибудь такое, что ждать с нетерпением, предвкушать.
— Именно поэтому ты хотела меня мыть? Чтобы убедить свою пару посмотреть на жизнь твоими глазами? — он прикусывает мой подбородок.
Я прижимаюсь к нему.
— На самом деле, не совсем. Я просто люблю прикасаться к тебе.
Он издает довольный смешок, и я чувствую, как его рокот смеха сливается воедино с мурлыканьем его кхая. Его руки, огибая меня, скользят ко мне спереди, и он принимается ласкать мои груди.
— Пара моя, ты же знаешь, что получишь все, что только пожелаешь. Ты ведь понимаешь это, да? Ты можешь даже попросить, чтоб я отрезал свои рога, и я с великой радостью сделал бы это, если это сможет заставить тебя улыбнуться.
— Мне нравятся твои рога, — говорю ему и вдруг я ахаю, так как его пальцы начинают дразнить мои соски. — О, это мне тоже нравится.