Страница 2 из 20
Это настоящий парадокс, учитывая, что ее родители — парочка, наиболее подверженная перепадам настроения среди всех людей, которых я когда-либо встречала.
Я беру малышку на руки, и мы все воркуем над ее крошечными пальчиками на ногах и ее маленьким зародышам рожков. У Ращель масса густых темных волос, которые в буквальном смысле стоят у нее на головке дыбом. Хвоста у нее нет, и она гораздо розовее Рухара, и мне становится интересно, как будет выглядеть мой собственный малыш.
— Кстати, не хочешь присмотреть за ней пару часиков, я бы не отказалась выбраться отсюда и немного поохотиться. — Видно, что Лиз прям-таки вся загорелась этой идеей. — Я никуда далеко уходить не собираюсь. Только вблизи пещер и проверю ловушки, установленные кругами по периметру. Я несколько недель туда не ходила.
Я поглаживаю крошечный носик Ращель, где вижу едва заметный намек на наросты ша-кхай.
— Неужели уже прошли недели с тех пор, как она родилась?
— Да хрен его знает, — говорит Лиз. — Где тот календарь Харлоу?
— В ее пещере? Но от него мало толку, если ее тут нет, чтобы его обновлять. — У Харлоу там такая специальная крошечная фишка, которую, чтобы считать дни, она передвигает с одной отметки на следующую. — К тому же они с Рухом на какое-то время задержаться в пещере предков, если не ошибаюсь.
— Мне нужно сделать свой собственный календарь, — заявляет Стейси. — До сих пор не могу привыкнуть к отсутствию дней недели.
— Знаете, чего мне не хватает? — вмешивается Меган, болтая ногами в воде бассейна. Лодыжки у нее распухли из-за беременности, это то, в чем у меня немало опыта. — Я очень соскучилась по праздникам.
— О да, я тоже, — говорит Лиз, откидываясь назад вместо того, чтобы отправляться на охоту. — Я обожаю День благодарения.
— Что касается меня, то это день Святого Валентина, — начинает хихикать Меган. — Просто из-за шоколада. Боже, в последнее время мне очень хочется шоколада.
При мысли о нем у меня потекли слюнки. Сладости явно не то, что на Ледяной планете в изобилии. Если вообще есть.
— Шоколад — это рай.
— Я скучаю по Рождеству, — говорит Стейси с мечтательным выражением на лице. — Видя весь этот снег изо дня в день, мне вспоминаются рождественские песни.
Воодушевившись, Меган наклоняется вперед.
— Мы должны отпраздновать Рождество!
Нора фыркает.
— Девочки, я еврейка.
— Ой, — Меган хмурится. — Прости.
— Праздник и вправду звучит неплохо, — соглашаюсь я, задумавшись. Мне нравится мысль о большом празднике. Дело даже не в подарках или еде, это просто идея устроить чего-то, что с нетерпением ожидать. Я оглядываюсь на Стейси именно тогда, когда она откусывает сушеный паек — сильно приправленный специями — и задумываюсь, что еда, пожалуй, все-таки не так уж и плоха. — Я считаю, что у нас должен быть праздник. Не конкретно Рождество, но мы можем ввести элементы всех праздников, по которым скучаем, и проводить только один огромный нерелигиозный праздник. Что-то вроде… — я пытаюсь подобрать подходящую идею. — Дня приземления!
— Мы рухнули, потерпев крушение, а не приземлились, — уточняет Лиз.
Я укачиваю на руках Ращель.
— Мне казалось, что ты собралась на охоту?
— Не тогда, когда могу остаться и заваливать все твои идеи, — дерзко заявляет она. Скрестив ноги и одной рукой подперев подбородок, она задумывается. — Значит что-то вроде Рождеств-Кванз-Акку*? А что, если мы назовем его, ну… не знаю. Днем резонанса?
*Прим.: Рождеств-Кванз-Акку (Christma-kwanz-akkuh) — придуманное слово, означающее «праздник» и объединяющее Рождество + Кванзаа + Ханука.
Кванза (также Кваанза, Кванзаа, англ. Kwanzaa) — один из афроамериканских фестивалей, представляющий собой неделю предновогодних торжеств, длящихся по традиции с 26 декабря (то есть сразу после Рождества) по 1 января каждого года. Главная цель праздника — поддержка, развитие и сохранение африканских традиций, пришедших в Северную Америку (США) вместе с неграми-рабами в XVII–XIX веках.
Ханука — еврейский праздник свечей, которые зажигают в честь чуда, происшедшего при освящении Храма после победы войска Иегуды Маккавея над войсками царя Антиоха в 164 году до нашей эры. Этот праздник начинается 25-го числа еврейского месяца кислева и длится восемь дней.
— Резонируют не все, — напоминаю я ей. — Мне бы очень хотелось, чтобы в празднике участвовали обе пещеры. Нужно собрать всех вместе.
— Я бы с удовольствием повидалась с Кайрой, Тифф и всеми остальными, — соглашается Нора.
— День Единства! — выкрикивает Меган. — Мы можем праздновать здесь обоими пещерами, собравшись вместе, как люди, так и ша-кхай! Будет нечто похожее на День благодарения, за исключением того, что никто не собирается захватывать чужую землю, — она многозначительно шевелит бровями. — И можем в это дело втиснуть еще елку, кое-какие подарки и пир.
Всех, включая меня, охватывает волнение от одной мысли об этом. Я поглаживаю маленькую пухлую щечку Ращель, а в голове у меня крутятся мысли о детях. Пусть мой родится до большого празднества Дня Единства.
— Мне кажется, это просто потрясающе! — когда все хранят молчание, я поднимаю голову и вижу, что все взоры обращены на меня. — Что?
— Ты же пара вождя, — указывает Стейси. — Тебе просто нужно уговорить его, что это отличная задумка.
Хихиканье в группе еще больше усиливается.
— Уговори, — громко кричит Лиз. — Можно подумать, «уговаривание» его задницы не является для нее регулярным явлением.
Она не ошибается на счет этого. Я улыбаюсь ей самодовольной ухмылкой.
— Посмотрю, что смогу сделать.
* * *
Мне не получается поговорить с Вэкталом до поздней ночи. Он доставляет мне свежую дичь как раз к обеду, а потом быстро отправляется обратно на охоту. Зима — прошу прощения, жестокий сезон — была суровой, и были дни, когда из-за яростных снежных бурь никто не мог покинуть пещеры, чтобы заняться охотой. Это означает съедать еду, которая запасена на складе, а с нами, дополнительными двенадцатью девочками, которых нужно кормить, этого достаточно для всех, но едва хватает. Сейчас, когда погода стала приятнее, Вэктал с охотниками проводят много времени охотясь, чтобы пополнить запасы и подготовиться к следующей зиме. Поскольку мы с беременными девушками толком ничего сделать уже не можем, мы сидим и шьем детскую одежду из кожи.
Или, по крайней мере, пытаемся. Мэйлак на самом деле единственная, кто неплохо умеет сшить из кожи нечто похожее на детскую одежду. Что касается остальных, то мы копошимся с костяными шилами и сухожилиями и делаем все, что в наших силах. Я худшая в этом из всех, но у меня тоже ребенок на подходе, которого нужно будет во что-то одевать. Эша, родная малышка Мэйлак, обычно бегает голышом, но люди более чувствительны к холоду, чем ша-кхай, поэтому мы должны исходить из того, что наши дети будут такими же.
К тому времени, как Вэктал успевает вернуться обратно в пещеру, я уже удалилась в нашу пещеру и при свете сальных свечей принимаюсь разглядывать кривые швы. Из-за того, как плохо шитью, от досады мне, наверное, можно и порыдать. Совсем чуть-чуть. Однако, когда Вэктал возвращается домой, я утираю слезы и натягиваю для него на лицо ослепительную улыбку, поскольку считаю, что ему не следует приходить домой, где его ждет беременная, рыдающая, жалкая пара. Особенно после того, как он вместе со своими охотниками так упорно трудится, чтобы сделать нас, людей, счастливыми и обеспечивать нашу безопасность.
— Привет, детка, — говорю я, искренне светясь счастьем, и откладываю шитье в сторону. — Как прошел день на охоте?
— Отлично, — говорит он мне. — Мы забили много двисти. Пока мы тут разговариваем, старейшины их разделывают.
Он наклоняется и целует меня в лоб, при этом он пахнет потом и засохшей кровью.
— Ням-ням, — высказываюсь я лаконично. — Ты уже поел? Осталось немного рагу.