Страница 37 из 66
Потом ужасно хотелось пить, горло саднило, словно Эш целую пустыню проглотила. Ярко вспоминалось лицо Кадо в тот момент. Недоверчивое. Восхищенное. Как она говорила — певчая. Носительница редчайшего дара. Птица, которая может спасти мир.
Эш было смешно и страшно. Ну какая она носительница? Она просто поет, потому что не может молчать, вот и все. А от нее ждали, что она сотворит чудо. Исцелит целый мир, а она даже после нескольких раненых так устала!
Значит, надо было учиться. У Кадо. У Айдана, ее друга, который однажды пришел. Он смотрел с восторгом, и его удивительные зеленые глаза сияли. Он видел Приозерье, он обещал показать — надо ведь знать то, что пытаешься вылечить. Он рассказывал о Цитадели — немножко тюрьме, но главное — школе. Тогда Эш решила, что хочет попасть туда. Узнать, увидеть. Империя была частью мира, а значит, ее тоже надо было полюбить.
Почему же все это так долго было выцветшим, обрывистым, словно совсем старый халат?..
Кадо. Кадо в Цитадели, укутанная в много слоев ткани. Говорящая:
— Бежать поздно, гвардия придет за тобой на первом восходе.
Комната Айдана, чаранг у него в руках. Спокойное лицо. Эш кусала губы за двоих.
— Как же так? Неужели нельзя спастись?
— Я бы с удовольствием его встретила, — зубасто ухмыльнулась Кадо.
— Не надо, — Айдан покачал головой. — Ты же понимаешь, всех тогда будут допрашивать. Попробую с ним поговорить, а если нет, ну что ж. Стану птицей.
— Я тебе стану. Постараемся что-то придумать, ты слишком ценный, — Кадо совсем не нравилось его самопожертвование. Эш тоже не нравилось, и она не знала, что делать.
— Главное — защитить тебя, — они повернулись к ней одновременно, сказали это хором.
Иногда ей было жаль, что она певчая. Но тогда они сидели втроем, Айдан коснулся струн влажным пером, Кадо подняла свое, Эш сделала то же. Музыка, песня, стихи сплелись в одно творение, опутывая Цитадель, одурманивая.
— Ты вспомнишь нас только когда увидишь, — шепот на грани сна.
Но она проснулась слишком рано. Увидела Айдана, когда его уводили, вспомнила — только часть.
Теперь память наконец вернулась до последнего мгновения, Эш посмотрела на Кадо, улыбнулась — и словно споткнулась о так и лежащую на пути большую пушистую овцу. Все события хранились в памяти, нанизались бусинами на ремешок, вот только самого важного в них не было. Чувств. Казалось, стадо, сохранявшее Эш в безопасности, съело их, как траву.
— У вас получилось! — все равно сказала радостно, обнимая Айдана еще крепче. Казалось, если она его отпустит, все станет сном.
— У него получилось, — поправила ее Кадо. — Расскажем на стоянке. Как ты здесь оказалась? В компании пары гвардейцев, судя по звуку их одежды. И ты, — коснулась плеча, потерла перышки. Попросила: — Сними это. Тебе не идет так шуршать.
Эш только прижалась головой к плечу Айдана. Закрыла глаза.
Живой. Она словно только сейчас медленно начинала понимать. Живой.
========== Глава 14 ==========
магреспублика Илата, город Илата
15 Петуха 606 года Соленого озера
Уговора ходить в монастырь со своим лицом не было, но Роксан, поразмыслив, все же не стал задерживаться, меняя маску. В убежище, рассыпающийся домик на Крыльях, все-таки зашел, но только взял всегда готовую сумку у входа, оглядел закрепленные на стенах рисунки.
Хелен была прекрасной художницей, работала в графике, имитируя магические рисунки, но в ней не было ни капли дара. Обычно она появлялась в городе в конце месяца, сразу с кипой набросков с разных концов Приозерья, или хотя бы с родными Илатскими степями и лесами.
Возможно, в этот раз она приедет раньше.
Сумка дисгармонировала с костюмом, светлую коричневую кожу с черными туфлями он никогда бы не стал носить. Не совершенно безобразно, но могли заметить и спросить, поэтому Роксан предпочел не проходить напрямик мимо дворца и через район каналов, а обогнуть их с запада. Держался главных улиц, несмотря на полдень — в Илате и под обоими солнцами можно было наткнуться на бандитов. Он бы с ними, несомненно, справился, но ни терять время, ни привлекать внимание не хотелось.
Кто-то тоже пользовался масками. Само по себе не удивительно: талант достаточно ценный и в то же время сравнительно простой для освоения, и, например, в рядах тайной службы Роксан был далеко не единственным мастером. Но чтобы подобный специалист, явно высококлассный, был связан с бандитами? Любопытно, ведь даже у О’Флаэрти говорили, что кто-то заходил, Джейн тогда запомнила, но не обратила серьезного внимания. Его тоже хотели ограбить?
К нему залез Сид, о котором говорила Обри. И, судя по всему, тем же способом залезли на кухню О’Германов. Почему только на кухню? С подобной живой отмычкой они могли украсть и куда более ценные вещи, чем десяток куриных тушек. Что именно перечислял Гомер? Мука, картошка, кизил, сахар, индюшки. Было что-то еще? Три круга сыра, конечно. Мед. Молоко… Впрочем нет, кринку не украли, а разбили. Почему именно кринку? Ольгино словечко.
Что-то из всего этого перечисления наверняка важно. Или было что-то другое, замаскированное кражей еды. У О’Хили цель грабежа еще загадочней. Обошли весь дом, забрались в комнаты-памятники детям, но ничего не взяли. Зачем тогда это потребовалось?
Он сбился с шага, догадавшись. Ускорился, огибая стену монастыря, толкнул тяжелую створку. Едва не споткнулся о курицу.
— Ох, простите, господин!
Молодой монах, гнавшийся за птицей, сумел затормозить, а вот перья, налипшие на его сутану — нет. Роксан отряхнул одежду, уточнил:
— Голубь на месте?
— Ага. Только если вы снова за перьями, их еще не подготовили!
— Что значит “снова”?
Он ожидал, что перья окажутся украдены или что здесь скажут, что приходила сама леди Грейс. Но при чем здесь он?
— Ну как же, — растерялся юный Петух. — Вы три недели назад заказывали набор перьев, фамильных. Я лично выбирал и обрабатывал каждое.
— Ясно. Учетные книги по перьям у Голубя?
— Ну да, у него все записи… А что-то не так?
Роксан не стал отвечать, прошел по дорожке к главному зданию. В приемной сидел знакомый старый монах.
— Молодой господин О’Тул, — голос у него тоже напоминал голубиное курлыканье. — Надеюсь, ваш отец в порядке.
— В полном. Мне нужны учетные книги перьев и списки подкидышей примерно двенадцати-четырнадцатилетней давности. Главное — был ли у кого-нибудь магический дар?
— Что вы, откуда!
— Не было или никто не проверял?
— Мы подобное не проверяем, конечно…
— Ясно. Несите списки.
Темноволосых мальчиков, к счастью, в монастырь подбрасывали не слишком часто, нашлось всего четыре кандидата.
— Расскажите мне о них, — велел Роксан. Старик подслеповато сощурился, наклонился над листом, разбирая, куда ему показывают.
— Этот стал Голубем, могу его позвать, если нужно…
— Не нужно. Этот?
Двое отсеялись — один умер, второй остался в монастыре. Еще один вырос и якобы отправился странствовать. А четвертый сбежал.
— Когда?
— Давно уже, четыре года назад. Витаму всего десять было, но он всегда отличался живым умом. Дружил с ребятами старше себя, особенно с Хильдой. Вместе и сбежали.
— Кто такая?
— Мне кажется, — Голубь осторожно опустился на стул, потер глаза. — Мне кажется, вы знаете это лучше меня.
Роксан коротко кивнул, принимая ответ. Уточнил:
— Рыжая девушка с серыми глазами.
— Или рыжая новорожденная в весьма дорогом покрывале.
— Если у вас столь прекрасная память, — вышло скорее шипение, — скажите мне, кто принес Витама?
Голубь отвечать не спешил. Опять потер глаза, развернул список к Роксану.
— Это было в 592 году. В Совете, простите за откровенность, снова начался разброд, зато леди Дара прочно заняла кресло главы, хотя и тяжело болела. Думаю, ее полугодовое отсутствие никого не удивляло. В конце концов, когда Илата потерял главу Совета, леди Дара потеряла…