Страница 24 из 66
— Идем туда, где эти плохие руки убивали. Сколько их, не знаю. Я тогда в мастерской была, у портних сейчас все время занято всегда из-за господского праздника.
Повела между домами в сторону старой рыночной. Даниэле пристроился рядом, тихо спросил:
— Ты магичка, да? Музыкантша, и нас прогнала, чтобы не беспокоиться о площади действия мелодии?
Ольга загадочно улыбнулась, толкнула напарника в тощее плечо.
— Много будешь знать — много будет бед, слышал поговорку?
— Не слышал, — смутился он. — Извини. Просто я подумал, если такие важные вещи друг про друга знать, работать будет проще.
Она фыркнула, на ходу оглянулась на Ястреба, прищурилась.
— Спорим, ты раньше наемником был?
Равнодушное, изуродованное шрамами лицо не изменилось, монах качнул головой. Подумал, положил ладонь в воздухе, второй ткнул намного выше нее.
— Что, бери выше? — угадала она.
— Магом? — тут же ткнул пальцем в воду Даниэле.
— Убийцей? — одновременно предположила Ольга.
Вот и гадай теперь, кому он кивнул. Не обоим же, магов в цергийскую гильдию не берут.
— То и другое по очереди? — фыркнула она, монах полез за пазуху, но написать ответ не успел. Обри остановилась в очередном узком проулке.
— Здесь, — сказала глухо, словно ей трудно было дышать.
Ольга огляделась. На земле и камнях еще можно было угадать впитавшиеся пятна крови, тонкая деревянная дверь ближайшего дома пробита насквозь. Обри с трудом сглотнула.
— Я пришла после работы. Еще на краю квартала все начиналось, кровь, раненые. Прибежала сюда, — шагнула к низкому порогу, погладила разбитую доску. — Это был дом Макса. Он с Молли и детьми приютили мою маму, потом не выгнали меня.
Отвернулась, прижавшись спиной к стене. Указала рукой.
— Его тело было дальше по улице. Наверное, пытался остановить тех, кто пришел. Сид выскочил на порог. Его головой пробили дверь, я его только по одежде узнала. Молли и Нэнси, ее старшая дочь, в комнате были. Младших они в подвале спрятали, их забрала потом Элис. У нее трактир, работа найдется и ложка каши тоже.
Она говорила и говорила, называла незнакомые имена. Ольга слушала, хмурясь.
Здесь убили стольких людей. Почему никто не остановил убийц? Почему на крики не пришла стража?
Потому что это трущобы. С трех сторон банды, с четвертой городская стена. Сосед держится за соседа и так выживают, но против толпы безумцев…
— Так не должно быть, — сказала громко. Ухнул сердито Ястреб, больно схватил за плечо. Расхохотался, захлебываясь смехом, Даниэле.
— И что ты сделаешь, чтобы так не было?!
— А все думают, разборки банд, — уже кричала Обри. — Посылают наемников, которых интересуют только деньги!
Ольга не запомнила, кто первым кого ударил. Поднырнула под кулак монаха, толкнула его в стену. Птица с клекотом вцепилась в волосы, пришлось кувыркнуться, чтобы сбить его.
Коса осталась на птичьих когтях, в одежду вцепилась Обри, тут же отлетела в сторону. Ткань треснула, вместе с рубашкой, рассеивая пух, шлепнулись на землю две подушечки.
— Роксан?!
Он встал, вытирая лицо: вода из спрятанного пузырька разлилась, повредила грим. Стучало в ушах — нет! Это чужая музыка лилась в них, злым частым ритмом ускоряя сердце.
Из ножен выдернули меч, Роксан не успел перехватить. Обернулся и замер.
Перед ним стоял невесть откуда взявшийся брат, указывал дрожащим острием в грудь.
Хлопнуть по плоскости лезвия, сблизиться, вырвать оружие, не встретив сопротивления. Ярость наполняла, требовала ударить, он вместо этого прорычал:
— Лучше бы герб разбили!
Уже однажды сказанное после совета, куда господин О’Киф явился в сопли пьяным.
— Так разбей!
Он едва успел отвести меч, чтобы бросившийся вперед Кит не насадился на него. Получил чувствительный тычок по ребрам, отскочил, разрывая дистанцию.
— Ненавижу тебя! — ударило вслед. — Лучше бы я умер, да?! Убей!
Музыка, значит, накрывают определенную площадь в прямой видимости мага. Роксан подхватил за шкирку Обри, кружащую вокруг Ястреба, швырнул как можно дальше в переулок. Увернулся от кулака монаха — почти, полетел на землю от силы даже вполовину смягченного удара. Откатился, рванул в сторону.
А вот и они!
На крыше виднелись два темных силуэта: худой невысокий мальчишка вдохновенно выводил мелодию, девушка рядом целилась из арбалета.
Ящик, бочка, пристройка, черепица. Болт свистнул над плечом, Роксан хотел ударить мальчишку, прервать нескончаемую музыку, но тот ушел танцевальным па, сосредоточенная девушка закрыла его собой.
Ее лицо. Широкие брови, линия губ, рыжие прямые волосы заправлены за уши, приподнятые уголки глаз…
Он слишком замешкался и пропустил толчок в грудь, успел только выучено отбросить меч, чтобы не напороться в падении. Удар о землю вышиб воздух, Роксан с трудом поднялся на локте. Увидел, как белкой взлетела на крышу Обри, взвизгнув:
— Это ты?!
Выругался за спиной Кит, спикировал на девушку ястреб.
— Ида.
Совпадение было невероятным, но оно было.
Встать оказалось невыносимо трудно. Роксан подобрал оружие, шагнул к дому, преодолевая даже не боль в избитом теле — апатию, давившую на плечи парой мешков.
Музыка. Просто сменилась музыка, эти двое сбегут под ее прикрытием, останавливать их уже поздно.
Не поздно!
Сумел взобраться наверх, вовремя — выдернул Обри из-под выстрела. Птица налетала на арбалетчицу, музыкант прятался за спиной, отступая. Роксан попытался достать его, но подвела черепичная крыша, провалившись под ногами. Еще одно падение и нежелание даже открывать глаза, даже дышать.
Это неправда. Это музыка. Он ничего такого не чувствует, он просто выполняет удачно полученное задание.
Разумных мыслей хватало, чтобы не желать умереть прямо здесь от личной беспомощности и общей бессмысленности бытия, но не чтобы преследовать кого-то.
***Южная Империя, город Пэвэти
15 Петуха 606 года Соленого озера
Этот дом сразу показался ей красивым, уверенным и немного насмешливым. Он словно наблюдал за пришельцами глазами сильного, спокойного мужчины; позволял искать все, что им захочется, но настоящие тайны прятал всерьез.
Эш улыбнулась, подставив лицо солнцу под резным окошком. Боль никуда не исчезала, продолжая терзать сердце, но ей почему-то было радостно знать, что этот человек правда верил в свою страну. Текамсех Пустынник, охотник, палач, весь его дом говорил о любви к Империи и гвардии. Настоящей любви, а не прикрывающей страх ширме.
Когда человек что-то любит, его можно понять. Полюбить в ответ. И может быть, узнав больше о нем, поняв его сердце, Эш поймет, как можно любить этот жестокий край.
Сикис сказал, Текамсеха могли забрать подземники. Эш уже привыкла, что все здесь называют их так, а еще беловолосыми, альбиносами, шпионами, крысами. Почему-то она ни разу не слышала из уст имперцев название соседней страны.
Андаварудо. Словно перекатывается во рту глоток воды, теплой, чуть-чуть горчащей. Имя пахнет сухими травами, а еще сильней — камнем, влагой, горячим железом кузниц. Там, на маленьком клочке степи, отрезанном от нежилых земель за пределами Приозерья, жили совсем не так, как здесь. Наверное, поэтому и отзывались о них без дружелюбия.
Могли ли андаварудцы прийти сюда?
Эш не знала. Что-то мешало думать об этом, словно на стадо овец наталкиваешься, мягкое, теплое, но никак не пробраться сквозь него. Зато она поняла, где должна быть дверь. Топнула ногой, обошла очаг, разглаживая остатки пепла. Вынула камни обода. Под ними оказалась глубокая щель.
— Нашла? Молодец, — похвалил Сикис, плечом оттесняя ее. — Отектей, иди сюда.
Маг подошел, вместе они поддели люк тростью, наполовину сдвинули в сторону, открывая темный лаз. Дальше крышка почему-то не пошла, и ступеней видно не было. Отектей нарисовал огонек, уронил с ладони вниз.
— Неглубоко, — заключил Сикис. Кивнул Эш: — Проверь.