Страница 23 из 66
— По-нашему?
— Ага, — она засмеялась, хотя Сикис в засухах совершенно ничего смешного не видел. — У нас засухи чаще. Но большую, когда все объединяются и идут на север за водой, я только одну застала.
— Ты участвовала в набеге? — заинтересовался Отектей.
— Нет, — расстроенно помотала головой она. — Меня не взяли! Я давно охотилась, но в племени считалось, что дети становятся взрослыми на шестнадцатые дни соловья. А в поход идут только взрослые.
Отектей невесело усмехнулся, Сикис сощурился.
— Ты тоже из кочевников?
— Да, — подтвердил маг. Рассказал без понуканий: — Изгнали, когда открылся дар, в племенах есть такая традиция.
— Разве у вас вожди не маги?
— Вожди?.. Искусные, те, кто прокладывают путь. Может быть, раньше были, но я никогда не видел, чтобы наша Искусная творила магию.
Истории о кочевниках были любопытны, но Сикис только кивнул, больше ничего не спрашивая. Они приближались к дому Текамсеха и нужно было сосредоточится на деле.
***магреспублика Илата, город Илата
15 Петуха 606 года Соленого озера
За спиной шагал монах, на удивление тихо для его комплекции, и это здорово успокаивало. Даниэле шел следом за Обри, искоса разглядывал заричанку. Откуда она взялась? Джейн предупреждала о подруге, но что ей окажется Ольга, знакомая по трактиру, стало неожиданностью.
Этой наемнице еще там почему-то захотелось перекупить контракт, причем только когда Эдвард его уже взял. Почему? Что могло случиться в тот момент? Конверт она видела раньше, а тогда… Возможно, рассмотрела печать?
Допустим, и что? Там же даже не герб одной из семей был, а непонятные никому постороннему черточки — слоговый размер ямба и хорея, выстроенные в кольцо.
Маг она, что ли? Да вроде бы нет, на поясе только меч, видавшая виды железка. В Илате давно предпочитали что-нибудь более изящное. И заодно более длинное, конечно.
Впрочем, сейчас Даниэле полностью устраивала любая дружественная и вооруженная компания. Обри, похоже, втравила их в совершенно безумную историю — в мясницкой лавке Даниэле всерьез собирался драться, но, к счастью, обошлось. Принято считать, что все художники отличные бойцы, но птицы с две. Когда у тебя специализация портретиста, что использовать в качестве оружия? Разве что вспомнить полузабытые учебные натюрморты и нарисовать у врага над головой вазу!
С учетом того, по каким трущобам они сейчас шли, Даниэле был почти уверен — идея с вазами ему пригодится. Главное, придумать достаточно вычурную, чтобы не оказалось, что миру надоело воплощать такие банальные штуки.
Обри остановилась так внезапно, что Даниэле едва не налетел на нее. Хотел спросить, что происходит, но девочка вскинула руку, призывая к тишине. Он прислушался, различил только спор в соседнем доме, да далекий гам рынка. Оглянулся на Ольгу, та развела руками. Зато монах тихо ухнул, очевидно что-то понимая. Обри крадучись подобралась к углу ближайшего дома, Даниэле пошел за ней, тоже стараясь не шуметь. Хорошо, девчонка была совсем невысокой, даже под нынешней маской можно было смотреть над ее головой.
На пятачке, куда выходили глухие стены местных хибар, сидел человек. Даниэле моргнул, протер глаза. Картинка не изменилась — здоровый мужик тихонько хныкал и равномерно бил кулаками в землю. О мостовую он давно бы кости переломал, но и здесь это был скорее вопрос времени. Кровь уже текла здорово.
Снизу присвистнули, Даниэле опустил взгляд. Ольга тоже решила посмотреть, и почему-то не перебежала на другую сторону переулка, а опустилась на четвереньки, выглядывая из-за ног Обри. От глупости сцены стало даже как-то немного проще. Они втроем выглядывают из-за угла, как на шуточном рисунке, мужик бьет кулаками землю, ну что ж, случается.
— Эй, ты куда?
Но вот подходить к нему Даниэле точно не собирался! В отличии от Обри.
— Привет. Что у тебя случилось?
Захотелось повертеть пальцем в ухе. Он никогда бы не подумал, что эта сердитая девчонка может быть такой мягкой. Вот когда она попыталась схватить мужика в три раза крупней себя за запястья, это уже было вполне в ее духе. Ольга рванулась вперед прямо с четверенек, но защищать никого не потребовалось — мужик просто не заметил, что его пытаются остановить, силенок Обри явно не хватало. Подошел монах, и Даниэле решил, что пора тоже прекратить изображать осторожность.
Количество столпившихся вокруг зрителей мужика смущало не больше, чем вцепившаяся в него пигалица. Тревожно закричал ястреб на голове монаха, тот опустил большие ладони на макушку мужчины, перебрал пальцами по лбу, сжал, сдвигая кожу, провел назад, вперед. Даниэле смотрел, как на странную магию. Впервые подумалось — поэта бы сюда. Роксана, например.
Подавил истерический смешок, представив брата, ныне молодого господина О’Тул, всего в черном и с кружевами, посреди этих трущоб. С чего он вообще вспомнился? Шефа сюда надо, вот кого! Мигом прояснил бы рассудок этому безумцу.
Однако монах справился не хуже. Мужик дернулся, пытаясь стряхнуть ладони, поднял взгляд, наконец перестав колотить по земле.
— Зачем ты это делаешь? — первой успела с вопросом Обри.
Он посмотрел на нее, как баран на бойне. Даниэле всерьез ожидал, что мужик сейчас заблеет, и здорово удивился хоть и невнятной, словно у запойного пьяницы, но вполне человеческой речи.
— Плохие руки, — заплетающимся языком объяснил мужик. — Плохие руки…
— Почему руки плохие? — это уже Ольга, села рядом на корточки и заглядывает безумцу в лицо.
— Руки убили. Плохие руки! — возглас заставил отшатнуться, мужик опять с тупым упрямством впечатал кулак в землю.
— И теперь ты их наказываешь, — закончил логическую цепочку Даниэле, чувствуя, что такими темпами сам сойдет с ума. — Охренеть. А кого убили руки?
— Макса, — тихо ответила Обри, встав. — Сида. Молли. Бренду.
— Бренда-а-а, — завыл мужик. Брызнула кровь.
— Пошли, — резко сказала Обри.
— Эй, — Даниэле — Кит, от маски тут давно одно лицо осталось — схватил девчонку за руку. — Нужно помочь ему. Он же так калекой себя сделает!
— Пусть делает. Отпусти.
Он в самом деле отпустил, оглянулся неуверенно. Ольга хмуро смотрела на мужика. Сказала:
— Идите. Я попробую ему помочь.
— Ты же не собираешься его добивать? — уточнил Кит. Она словно через силу оглянулась, улыбнулась.
— Нет, ну ты чего! У меня способ примерно как у Ястреба, только если смотрят, не получается. Идите. Я сейчас.
***там же
Напарники ушли, она подождала еще немного. Посмотрела на мужика.
Чем бы их ни сводили с ума, мясники говорили, это вроде дури. Значит, этот человек сам взял это и сам виноват в том, что с ним случилось. В каждой из смертей.
Так пусть осознает все ясно, а не винит собственные руки.
Перо выскользнуло из выреза рубашки, нырнуло в крохотный пузырек с водой. Замерло. Нужно было закрыть глаза, сосредоточиться, посчитать слоги. Прошептать стихотворение вслух, поправить. Лучше было бы с бумагой, но ее с собой не было.
Наконец получилось что-то относительно пристойное, такое, что мир должен был принять. Капли воды зависли в воздухе, словно размышляя, стоит ли воплощаться, потом все же исчезли.
Мужик поднял взгляд. Моргнул, глядя на наемницу. Завыл протяжно на одной ноте.
Перо и пузырек спрятались на места, Ольга вздохнула, тряхнула головой.
— Ну что ты смотришь, — спросила мужика. — У тебя дом есть, семья или еще кто. Не всех же ты убил. Вот иди, помогай им, а не вой тут.
Следить, что он послушается, не стала, зашагала вслед команде.
Ее ждали через два дома. Тут же спросил Даниэле:
— Ну что, получилось?
— Руки он разбивать перестал, — улыбнулась она, пожимая плечами. — А что дальше будет делать — это не ко мне вопрос. Может, в Илате утопится. Куда дальше идем?
— И много ли тут еще сумашедших? — дополнил вопрос Даниэле.
Обри вытерла кровь с подбородка — когда она успела так прокусить губу? — мотнула головой, но все-таки ответила.