Букет для улитки

Аслауг по просьбе журналистки, нарезала широкие круги, чтобы можно было снять медленно движущийся ржавый караван со всех ракурсов. Затем пришли сумерки. Шар солнца быстро превратился из желто-белого в красно-оранжевый. Он, казалось, начал проваливаться сквозь линию горизонта, отбрасывая мерцающую дорожку на волны. В течение следующих минут он исчез, а на черном небосводе вспыхнули мириады звезд. Караван, включивший контрольные огни, превратился в этакое разноцветное бегущее созвездие, неизвестное астрономам. Лола сняла это тоже со всевозможных ракурсов, поскольку лодка продолжала круговое движение… Вот, кажется, весь видеорепортаж.

— Уф… — выдохнула журналистка и выключила видеокамеру.

— И как получилось? — спросила голландка, выключив двигатель.

— По-моему, круто. Слушай. Аслауг, ты не обидишься, если я сейчас сразу передам эту видеозапись по интернету в редакцию?

— Никаких проблем. Я пока сварю кофе и разогрею ту фигню вроде шавермы, которую дальновидно купила на ярмарке. По-моему, надо уже пожрать.

— Да, точно, — согласилась Лола. — Слушай, я напишу про тебя в тексте к этому, OK?

— Пиши, как считаешь нужным. Тут ты журналист, тебе и решать.

С этими словами, голландка занялась приготовлением ужина на микро-камбузе. Лола, соответственно, присоединила свой профи-планшет к спутниковому телефону и стала лихорадочно обсуждать и согласовывать с дежурным редактором/менеджером сетевой версии «Шарли» этот горячий видеоматериал, на ходу придумывая текст к нему.

В какой-то момент Аслауг притащила ей прямо на откидной столик горячую шаверму, большую кружку горячего кофе и несколько салфеток. Лола одарила ее благодарным взглядом и продолжила загружать дежурного редактора в парижском офисе. Занятие напряженное и небыстрое. Только через два часа все было готово, и материал возник в сетевой версии «Шарли», в подкасте «Что за чертовщина творится с Африкой?»…

Выключив свои сетевые гаджеты, Лола допила последние остывшие остатки кофе и огляделась в поисках компаньонки по рейду. Ее ждал жуткий сюрприз: никого на лодке. Непонятно, куда голландка делась. Лола в панике выскочила из кабины на хвостовую площадку, узкую, как парковая скамейка, прекрасно освещенную ослепительно-ярким светодиодным фонарем, и закричала изо всех сил:

— Аслауг! Эй! Где ты?

— Незачем так шуметь, — отозвался спокойный голос из воды.

— Ой… — выдохнула журналистка, только сейчас увидев, что исчез спасательный круг. Точнее, не исчез, а сброшен на тросе в качестве плавучего якоря. И этот трос, будучи переброшен через борт, играет роль штормтрапа, чтобы по нему вылезать из воды.

— Я решила поплавать, пока ты заливаешь мегабайты в инфосферу, — сообщила Аслауг, выбравшись на толстый пенокомпозитный борт лодки. — Вода теплая, кстати.

Франко-китаянка вздохнула с некоторой завистью.

— И как ты не боишься?

— Чего тут бояться? Давай, сбрасывай тряпки и ныряй.

— А-а… У меня с собой нет купальника.

— Лола, приглядись. Ты видишь на мне купальник?

— Э-э… — отозвалась та, видя, что на компаньонке нет купальника, она просто голая.

— Если ты неуверенно плаваешь, — продолжила Аслауг, — то можешь держаться за трос и спасательный круг.

— Нет-нет, я нормально плаваю, но… Вдруг там акулы?

— Акулы, конечно, там, — подтвердила голландка, похлопав стопой по воде. — …Но, как сообщает ихтиология, акулы в Средиземном море практически не нападают на людей. Редкие инциденты бывают вблизи пляжей, но не вблизи лодок. Акулы боятся лодок, и особенно — маленьких. Поскольку с таких лодок охотятся на акул. Конечно, у акул нет знаний по экономике, им неизвестно, что их плавники в курортных отелях идут по 500 долларов за кило, но естественный отбор уже выкосил тех акул, которые вели себя без оглядки на это коммерческое обстоятельство. Они сгинули в супе, и их даже жалко.

— Да, наверное… — нерешительно согласилась журналистка.

— Давай сюда, — заключила Аслауг и изящно кувырнулась за борт. Лишь мокрые пятки сверкнули в ярком свете фонаря.

Лола Ву вздохнула несколько раз, набираясь решимости, затем стянула себя одежду, и соскользнула через борт в воду. Кстати, не такую уж теплую: около 20 по Цельсию.

— Уф… Прохладно! — сообщила она свои ощущения.

— Зато очень чисто, и освежающий эффект, — сказала Аслауг, похлопала ее по спине и нырнула. Лола опять слегка испугалась — поскольку оказалась одна на целую минуту.

— Кажется, я трусиха, — сообщила она, когда компаньонка вынырнула.

— Ерунда, это с непривычки. Похоже, ты впервые купаешься ночью в открытом море.

— Да. Днем бывало, но не так далеко от берега, и не с такой маленькой лодки. Какая тут глубина, интересно?

— Около пяти километров, — сообщила Аслауг. — Мы дрейфуем над желобом Хелленик.

— Это с ума сойти… — прошептала Лола, и тоже попробовала нырнуть. Чуть-чуть, на 10 секунд. В маске было бы интереснее, но даже так можно было увидеть феерическую и волнующую картину: свет фонаря, проходя сквозь поверхность воды и мерцая из-за преломления на кривизне волн, постепенно тускнел с глубиной. И внизу была бездна абсолютной черноты. Когда она вынырнула, Аслауг одобрительно объявила:

— Ты осваиваешься, это хороший знак.

— Э-э… Знак чего?

— Знак того, что у тебя устойчивая психика. Давай нырнем вместе?

— Ладно, только ненадолго и неглубоко.

— На 20 секунд и 5 метров, — предложила голландка. — Только уши продуй.

Этот нырок произвел на Лолу огромное впечатление. Никогда раньше у нее не было подобного бурления эмоций: восторг, страх, изумление, и где-то на грани подсознания недоверчивый внутренний голос «неужели я решилась на такое?». Ей показалось, что пребывание под водой тянется намного дольше, чем 20 секунд, но Аслауг была точна: ничего сверх обещанного времени и глубины… …Вынырнули. Лола сделала первый вдох, и на выдохе прошептала:

— Это было круто! Совсем не то, что нырять днем около пляжа.

— Ты осваиваешься, — снова сказала Аслауг. — Как насчет маленького заплыва?

— Куда? — спросила Лола.

— Можно просто сотню метров от лодки, а после — обратно. Тебе будет интересно.

— Давай. Только будь рядом, ладно?

— Да, разумеется, — подтвердила голландка, и неторопливо поплыла в темноту.

Этот опыт оказался таким же эмоциональным импульсом, как нырок. Жутко стало практически сразу, после первых нескольких гребков. Погружение в черноту, и лишь тусклые отблески звезд на волнах. Жуть смешивалась с азартом «я делаю это!». Хотя, конечно, без Аслауг (плывущей рядом) Лола не решилась бы даже подумать о таком заплыве: ночью посреди моря по направлению в никуда.

Затем был разворот, и новый импульс жути. Журналистке на миг показалось, что они потеряли лодку. Она видела только звезды разной яркости.

— Без паники, напарник, — весело сказала Аслауг, — вот лодка.

— А-а… — протянула Лола, поняв, что действительно, вот же фонарь на лодке. Он очень отличается от звезд, даже непонятно, как несколько секунд назад можно было спутать. И они поплыли назад. Лола, все-таки, слегка паниковала, потому частила при гребках. Выигрыш в скорости от этого был маленький, но она устала по-настоящему. Так что в финале Аслауг практически втаскивала ее в лодку через борт. А втащив — спросила:

— Как оно тебе?

— Вообще круто! — ответила франко-китаянка. — Но что-то холодно стало. Бр-р.

— Все OK, Лола. Это двойной эффект: охлаждение водой и спад волны адреналина. По обычаю в таком случае помогает горячий душ, теплое одеяло и сладкий чай с ромом.

— Эх! — Лола грустно вздохнула, — Где тут взять горячий душ?

— Элементарно! — объявила голландка-физик. — На камбузе переключатель с крана для мытья и стирки к шлангу с душевой насадкой. Микро-яхта такая штука, что душ тут на хвостовой площадке, а в туалет ходят за борт с откидного сидения там же.

— Эх! Первобытная жизнь… — отозвалась Лола, уже без нотки грусти.

И правда: это оказалось элементарно и даже чертовски весело — душ вдвоем на таком маленьком пятачке, прямо под звездами посреди моря. Лола не задумывалась, откуда в емкостях крошечного камбуза столько пресной воды, и за счет чего она нагревается. А голландка не стала сообщать ей, что это — работа опреснителя и нагревателя от того же кристадин-фюзора, который дает четверть мегаватта на мотор в скоростном режиме.