Букет для улитки

Таксист Харун ругал Неум за разнузданность нравов, возмущался, что все парни там — торгаши, а все девчонки — шлюхи. Что все туристы и все иностранные специалисты по бизнесу, особенно хиппи-колонисты на полуострове Клек, ведут себя, будто дикари в джунглях Лимпопо. Впрочем, он отмечал, что там безопасно и чертовски богато.

Майор-комиссар был уверен, что «чертовски богато» — это преувеличение, связанное с относительностью шкалы оценок (и был, конечно, прав). Но когда такси проехало по серпантину улиц в Неуме и повернуло на широкую улицу Мимоза, петляющую вдоль набережной, возникло наваждение, будто это — Сен-Тропе в его родной Франции. Еще минута — и наваждение рассеялось. Все же, в Неуме (как выражаются русские) «труба пониже и дым пожиже». В смысле дорожное полотно несколько хуже, домики вдоль дороги несколько менее презентабельны и публика несколько беднее…

Ключевое слово «несколько». Да, нынешний Неум не дотягивал до Сен-Тропе, но в принципе, относился к той же категории процветающих маленьких городков Европы.

Такси затормозило на Плаза-Эспланада у галереи открытых кафе. Поль Тарен вполне искренне поблагодарил Харуна за интересную поездку, рассчитался, вышел. Кстати, у Харуна получался удачный бизнес-день. Тарен успел заметить, как к такси подбежали молодые люди — два парня и две девушки — одетые почти ни во что, но экипированные объемистыми яркими рюкзаками. Судя по донесшимся фразам, они собрались ехать на полуостров Клек. Возможно, в хиппи-стойбище Сатори. Отметив это, Тарен зашагал к открытому кафе «Magla» (туман по-здешнему), где у него была по телефону назначена встреча с д-ром Яном Хубертом. И вдруг Тарену подумалось, что название кафе неявно предсказывает характер будущей беседы (в этом он снова оказался прав).

Похоже, кафе «Magla» играло роль пункта сиесты для группы сравнительно молодых пенсионеров из среднего класса. В такой компании 60-летний д-р Ян Хуберт выглядел неприметно — с учетом того, что одевался по местной пенсионерской моде. Клетчатая рубашка с коротким рукавом, потертые свободные джинсы и сандалии на босу ногу. Пожалуй, Тарен не смог бы сходу выделить д-ра Хуберта из прочих, если бы не видел заранее его фото. Гуру общины Сатори отлично сливался с социальным ландшафтом. Впрочем, увидев майора-комиссара RCR, он приветственно махнул рукой, оторвался от участия в обсуждении свежих газет с другими завсегдатаями кафе «Magla», пересел за другой столик и еще раз сделал жест рукой, предлагая гостю присаживаться.

Майор-комиссар устроился за столиком и произнес:

— Благодарю вас, доктор Хуберт, за согласие на неформальную встречу.

— Извините, комиссар, но вы допустили методическую ошибку, смешав два термина: «неформальная встреча» и «встреча без ордера Интерпола».

— Тогда благодарю, что вы сэкономили мне время на получение ордера.

— Никаких проблем, комиссар. Могу еще угостить вас кофе и местным бренди.

— Буду дополнительно благодарен, — согласился Поль Тарен.

Ян Хуберт лучезарно улыбнулся бармену и сделал некий условный жест. Бармен тоже улыбнулся, и кивнул. Майор-комиссар пронаблюдал эту сцену и прокомментировал:

— Похоже, доктор Хуберт, вас считают своим. Вы в Неуме около семи лет, не так ли?

— Да, примерно так.

— Это, — произнес Поль, — примерно столько же, сколько существует стойбище Сатори.

— Да, примерно столько же.

— Это важно, доктор Хуберт. Есть данные, что вы гуру Сатори.

— Что ж, комиссар, было бы странно, если бы таких данных не было.

— Вы хотите сказать, что это неправда, и вы не гуру?

— Я уже сказал все, что хотел сказать об этом.

— Но, — заметил Поль, — обычно на такие вопросы люди отвечают да или нет.

— Обычно людям не задают такие вопросы, — сказал Ян.

Тарен задумчиво побарабанил пальцами по столику и предложил:

— Поговорим о вашем эссе «Как рождается актуальный сапиенс». Есть сходство между вымышленными терактами в эссе и реальной серией терактов в Майнце, Мюнхаузене и Вадуце. Террорист будто действовал по вашей схеме. Вас это удивляет или нет?

— Не удивляет. Ведь это футуристическое эссе, попытка угадать вероятное будущее.

— И каким же путем вы угадали, доктор Хуберт?

— Комиссар, это очевидно. Путем социально-психологического анализа.

— А давно ли социально-психологический анализ умеет предугадывать преступления до мелких деталей? До таких деталей, как любовь к улитке в качестве повода для террора.

— Это не мелкая деталь, комиссар.

Такое заявление д-ра Хуберта удивило майора-комиссара, но он отреагировал не сразу, поскольку бармен принес кофе и бренди. Говорить о таких вещах при нем не хотелось. Бармен обменялся с гуру несколькими фразами на хорватском, после чего вернулся за стойку. Гуру пояснил для Тарена:

— Нам предложена фирменная закуска к бренди: сладкая груша с сыром. Я согласился.

— Превосходно, доктор Хуберт. А все же, как можно предсказать такой незначительный повод к теракту, как любовь к улитке? Тем более, что это редчайшая форма зоофилии.

— Извините, комиссар, но вы опять допустили методическую ошибку, спутав эллинские термины: «филия» и «ананке». Филия — глубоко эмоциональная дружба. Ананке — нить судьбы. Отношение человека Руди к улитке Помми — это не зоофилия, а зооананке. Тут следует учитывать, что улитка — универсальная фигура античной, новой и сверхновой философии, равно связанная с первобытным фольклором и основаниями математики.

— Вы что, шутите так? — спросил Тарен.

— Нет, я говорю вещи, хорошо известные науке. Улитка встречается среди древнейших первобытных и языческих символов. Спиральный панцирь улитки — это ряд Фибоначчи, определяющий в восходящую сторону развитие большинства природных процессов, включая формирование галактик, а в нисходящую сторону — сходимость итеративных вычислений, основу методов прикладной математики. Вы можете легко проверить это, набрав имя Фибоначчи в интернет-поиске на вашем смартфоне…

Сообщив это, гуру замолчал, занявшись своим бренди и кофе. Он явно провоцировал собеседника на проверку. Поль Тарен имел достаточно опыта, чтобы по невербальным признакам установить, когда ему однозначно говорят правду. Он лишь выразительно покачал головой, глотнул бренди, запил кофе, и предложил:

— Вернемся к предсказанной вами улиткофилии, зоофилии, или как вы это назвали?

— Зооананке, — напомнил Ян Хуберт. — Это важно. Ананке — богиня предопределения, не является эллинской, она намного древнее. Еще шумеры почитали ее, а имя Ананке это эллинизированное шумерское имя Инанна. Хотя шумеры тоже не первые почитатели Ананке. Они заимствовали эту богиню из палеолита. Статуэтки Ананке с орнаментом-улиткой на голове встречаются в культурных слоях за 20 тысяч лет до Новой эры. Эта богиня определяла мировоззрение полузабытой цивилизации до ледникового периода.

— Знаете, доктор Хуберт, это уже перебор!

— Проверьте в интернете, — невозмутимо предложил гуру.

— Не буду, — пробурчал Тарен. — Давайте вернемся к Руди Ландраду и этой улитке.

— Давайте. Можно заметить, что имя Руди Ландрад — это перевод-калька с санскрита. В упанишадах оно звучит, как Рудра Чакравратин — это бог-аватара Шивы Разрушителя, который явится, чтобы начать Кали-Югу, эру слома старого миропорядка.

— Доктор Хуберт, тут вы точно путаете! Руди Ландрад — это конкретный человек.

В ответ гуру только улыбнулся, пожал плечами, затем поблагодарил бармена, который притащил грушу и сыр. Поль снова задумчиво побарабанил пальцами по столику.

— Доктор Хуберт, давайте оставим в покое древних богов, и вернемся к терактам. Руди Ландрад и улитка Помми, вероятно, ни при чем. Улитка давно съедена, а Руди сидит в тюрьме Штамхайм с 11 мая, так что не мог совершить теракт в Вадуце. Таковы факты.

— Факты, но не объективная реальность, — ответил гуру. — Как известно, факты это лишь отвердевшее мнение о событиях объективной реальности. Нередко — ложное мнение.

— А можно без заумной философии, ближе к жизни? — сердито спросил Поль.