Страница 59 из 97
Тем не менее председательствующий генерал Драгомиров заявил: «Генерал Деникин мне сказал, что его решение категорическое и бесповоротное. Я прошу приступить к делу исполнения приказа Главнокомандующего и назвать имя заместителя генерала Деникина». Показательно, что Деникина дважды «просили остаться», но оба раза безуспешно. Драгомиров продолжал настаивать на «неизменности решения» Главкома. И тогда впервые, достаточно неожиданно для собравшихся (если исключить вариант «подсознательного ощущения»), начальником штаба Черноморского флота капитаном 1 ранга Н. А. Рябининым было произнесено имя генерала Врангеля как «того, кто мог бы заменить генерала Деникина». Факт, что кандидатура Врангеля прежде всего поддерживалась моряками, вполне объясним, если учесть, что именно морские офицеры и высшие начальники флота были в рядах «антиденикинской оппозиции» в начале 1920 г. В любом случае это была первая и единственная альтернативная Деникину фигура, названная на Совете. Драгомиров фактически поддержал Рябинина и закрыл заседание Совета «без баллотировки» (!), отправив Деникину «результат» – «предложение» о назначении Врангеля преемником на посту Главкома. По мнению Шиллинга, именно поведение Драгомирова повлияло на ход заседания и принятие заранее подготовленного решения («поведение генерала Драгомирова как Председателя Военного Совета казалось многим из нас, присутствующим на Военном Совете, весьма странным и загадочным», «решительно и определенно поддерживали кандидатуру генерала Врангеля генерал Драгомиров и чины флота»). Уже после окончания работы Совета выяснилось, что Драгомиров отправил Деникину телеграмму, отмечавшую «единогласие» всех участников Совета в поддержке Врангеля, что, конечно, не соответствовало действительности[287].
Показательно, что даже сам Врангель считал необходимым, чтобы Деникин оставался на своем посту. Его возвращение в Севастополь и прибытие на Военный Совет произошло 22 марта, на второй день заседания. Врангель привез с собой официальную ноту на имя Деникина от Британского Верховного Комиссариата в Константинополе (от 20 марта), подписанную адмиралом Де-Робек. В ней четко заявлялось: «Правительство Его Величества (короля Великобритании. – В.Ц.) желает указать на ту пользу, которую представляло бы собой, в настоящем положении, обращение к Советскому Правительству, имея в виду добиться амнистии как для населения Крыма вообще, так и для личного состава Добровольческой армии в частности. Проникнутое убеждением, что прекращение неравной борьбы было бы наиболее благоприятно для России, Британское Правительство взяло бы на себя инициативу означенного обращения, по получении согласия на это генерала Деникина, и предоставило бы в его распоряжение и в распоряжение его ближайших сотрудников гостеприимное убежище в Великобритании… Однако если бы генерал Деникин почел бы себя обязанным его отклонить, то в этом случае Британское Правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь какого бы то ни было характера генералу Деникину». Именно поэтому Врангель считал уход Деникина несвоевременным, хотя и не исключал такой перспективы. «Я прибыл сюда, – заявил он Драгомирову, – потому что не счел возможным не разделить с армией ее, быть может, последние часы, и если судьба пошлет мне испытание стать во главе армии, я его приму. Однако я считаю, что при настоящих условиях генерал Деникин не имеет нравственного права оставить то дело, во главе которого он до сих пор стоял. Он должен довести это дело до конца и принять на себя ответственность за все, что произойдет».
Предложения о «перемирии с советской властью» (или «Правительством Центральной России») делались лидерами союзных держав и раньше, достаточно вспомнить инициативу о конференции на Принцевых островах в феврале 1919 г. Еще накануне Новороссийской эвакуации в феврале 1920 г. Деникину было передано рекомендательное письмо от дипломатического представителя Великобритании с предложением «посредничества для заключения перемирия с большевиками» ввиду «катастрофичности положения» и «неосуществимости эвакуации в Крым». Но всякий раз подобные предложения отклонялись белыми правительствами. Если бы не катастрофическое положение белых фронтов и фактический распад единой всероссийской власти в Белом движении, подобное предложение было бы, безусловно, снова отклонено. Врангель, однако, посчитал, что предложение Великобритании можно выгодно использовать, хотя бы в качестве «отсрочки» для фронта, «передышки», необходимой для «продолжения борьбы с большевизмом». Но для этого требовалось закончить обсуждение «внутренних проблем». Ультимативный и для многих неожиданный характер британской ноты в какой-то степени усиливал позиции Врангеля, требовавшего незамедлительного и документально оформленного решения Военного Совета. Показательно и то, что Врангель ни словом не обмолвился о перспективах продолжения «вооруженной борьбы с большевизмом», а всячески подчеркивал, что «он не мыслит о дальнейшем серьезном сопротивлении красным и, единственно, что он будет считать своим долгом, если встанет во главе Армии, это – «с честью вывести ее из тяжелого положения».
По настоянию Врангеля из состава Совета были выведены все офицеры, по должности «младше командиров корпусов или равных им по власти». Председателя Совета не смутило то, что тем самым нарушался первоначальный вариант представительства, утвержденный Деникиным. Так образовался т. н. «Малый Военный Совет» в составе двадцати генералов, и «демократизм» собрания (если этот термин вообще можно употребить по отношению к военной иерархии) существенно снизился. Оставшимся была зачитана телеграмма Британского Верховного Комиссариата и поставлено условие о незамедлительном создании нового управления. Врангель сразу же «перевел» мотивы созыва Совета с решения о «преемнике» к решению о возможности «продолжения борьбы» и отношению к «союзникам». Принципиально это было гораздо более широкой «постановкой вопроса» и тем самым подводило опору под политический курс будущего Главкома ВСЮР.
Но уже после первого дня работы Совета Деникин подписал короткий приказ № 2899 от 22 марта 1920 г. В нем говорилось: «Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России». Таким образом, была сохранена преемственность военной власти, начавшаяся еще с первых приказов о создании и организации Добровольческой армии.
Интересно заметить, что утверждение самого Деникина в должности командующего Добровольческой армией произошло 31 марта 1918 г., через 15 минут после гибели Корнилова, помощником которого он являлся. В тот же день это утверждение закреплялось генералом Алексеевым формально. Вторым пунктом своего приказа (первый был посвящен памяти Корнилова) Алексеев, как Верховный Руководитель Добрармии, без дополнительных разъяснений отмечал: «В командование армией вступил генерал Деникин»[288].
Обращаясь к событиям 21–22 марта 1920 г., нельзя не отметить, что, несмотря на вполне к тому времени сложившуюся на белом Юге систему политического управления, военный элемент в модели Южнорусского правительства и Законодательной Комиссии остался преобладающим и «государственно-образующим» фактором, несмотря на все произошедшие перемены, вплоть до последних попыток создания законодательной и законосовещательной представительной власти. Тот военный стержень, на котором изначально держалось Белое дело и вокруг которого стала складываться политическая система, в событиях марта 1920 г. проявился особенно отчетливо. Для решения вопроса о передаче власти Деникину потребовалась только рекомендация Военного Совета. Здесь в полной мере проявилось также следование традициям управления Российской Императорской Армии. Для назначения Корнилова и Деникина Командующими было достаточно, как отмечалось выше, приказа генерала от инфантерии Алексеева – Верховного Руководителя Добровольческой армии, бывшего Начальника Штаба («второе лицо») Верховного Главнокомандующего Российской Императорской Армии Государя Императора. А для передачи власти Верховного Правителя России требовалось (по «Конституции 18 ноября 1918 г.») согласие Совета министров Российского правительства. В случае же с передачей власти Врангелю вариант с Военным Советом вполне соответствовал ситуации, при которой иных вышестоящих, чем Главком ВСЮР, военных инстанций уже не существовало. Не было также «гражданских» инстанций. Южнорусское правительство было расформировано, представители Верховного Круга в большинстве своем остались на новороссийском побережье или эвакуировались в Грузию, а «деловой кабинет» Бернацкого так и не приступил к работе.
287
ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 747. Лл. 93–95.
288
Махров П. С. Указ. соч., с. 208–211; Деникин А. И. Указ. соч., с. т. V, с. 347; Врангель П. Н. Указ. соч., ч. 2, с. 11–13; ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 747. Лл. 96–97; Суворин А – Алексей Порошин, Поход Корнилова. Ростов-на-Дону, 1919, с. 105.