Страница 40 из 97
Затем приоритет в инициативе наступления перешел к Восточному фронту. В письме Чайковского в Омск, отправленном в конце лета 1918 г., говорилось о планах «продвижения на юг, для занятия Вологды, Котласа, Вятки и Северной железной дороги». Предполагалось занятие этого рубежа, при непосредственной помощи союзников, в течение «14–20 дней». Следующим этапом должно было стать «продвижение наших сил на Пермь и Екатеринбург, где мы надеемся объединиться с чехословаками и Вашими (сибирскими. – В.Ц.) силами и образовать один Восточный фронт, быть может, вдоль Волги». Именно стремление «установить связь» между белым Севером и белой Сибирью стало задачей Пермской наступательной операции, предпринятой по решению Колчака в конце 1918 г. и развитой в ходе наступления Сибирской армии генерала Р. Гайды в марте – мае 1919 г. Не меньшее значение придавало этому командование Северного фронта: «Двинуться в направлении Казань – Вятка с тем, чтобы через Котлас связаться с Архангельском, усилиться оттуда людьми и перекинуть свою базу из Владивостока в Архангельск, чтобы быть ближе к Англии – источнику пополнений военным имуществом». «Огромные военные запасы приготовлены для адмирала Колчака; поэтому главная задача Северной армии заключается в том, чтобы соединиться с армией адмирала Колчака и по установлении этой связи снабдить ее всем необходимым, в чем она так нуждается и недостаток чего составил единственную причину последних временных неудач адмирала» – так определял задачи Северного фронта генерал-лейтенант В. В. Марушевский. «Для Архангельского фронта занятие Вятки, а с ней и Котласа, соединение железной дороги имело первостепенное значение, … весь корень вопроса лежал в соединении фронтов»[190].
Летом 1919 г. установилось и политическое взаимодействие между Омском и Архангельском. Было разработано «Временное Положение об управлении Северным Краем». Однако его реализация происходила не в «полном соответствии» требованиям Российского правительства. Отдельные положения данного документа были посвящены организации местного самоуправления. На белом Севере деятельность структур земского и городского самоуправлений была хотя и кратковременной (они были учреждены только в 1917 г.), но активной. Органы самоуправления полностью поддерживали десант союзников в Архангельске, а многие земские деятели работали в составе Верховного Управления Северной области (А. А. Иванов – председатель губернской земской управы, вошедший в состав Управления «без портфеля», С. С. Маслов – деятель Вологодского губернского земства, управляющий отделами военным и земледелия, А. И. Гуковский – председатель Череповецкого земского собрания, управляющий отделом юстиции)[191]. После «переворота Чаплина» и создания Временного Правительства Северной области (далее – ВПСО) функции земского и городского самоуправлений в формировании внутриполитического курса правительства свелись к совещательным. Финансово-Экономический Совет, куда входили представители Архангельского губернского земства и городской думы, работал как консультативная структура – исключительно по вопросам краевого бюджета, ввоза и вывоза товаров из области, организации производства. Но в первую очередь требовалось оказывать поддержку политического курса правительства на вооруженную «борьбу с большевизмом», для чего считалось необходимым использовать в этом направлении авторитет местного самоуправления, активнее привлекать эти органы к участию в обеспечении нужд фронта.
Затем весной 1919 г. правительство разработало проект созыва собрания из представителей земств и городов. 26 марта было принято постановление ВПСО, предусматривавшее созыв Совещания на основе выборных из числа гласных земских и городских самоуправлений «по пропорциональной системе» (список делегатов должен был включать не менее четверти гласных уездного земского собрания или городской думы). Предполагалось обсудить различные хозяйственные вопросы: о расширении бюджетных прав земского и городского самоуправлений, о безработице, о медико-санитарном состоянии, о продовольственном деле, свободной торговле и др. 35 гласных делегировали уезды Архангельской губернии и 15 – города[192].
Согласно проекту заседания Совещания должны были начаться в мае. Но по разным причинам открытие откладывалось. Лишь 10 августа 1919 г. Земско-Городское Совещание (далее – ЗГС) было подготовлено к работе. Опубликованное в архангельских газетах «Обращение к населению» от имени городской думы, уездной и губернской земской управ с некоторым сожалением отмечало, что в течение года после ликвидации советской власти «не было лишь близости и взаимного понимания между властью и населением, и преступное равнодушие к судьбам родной области проникало в народную душу». При этом выражалась надежда, что теперь власть и общество будут «связаны узами доверия и понимания» и это позволит «внести в армию веру…, дать армии стойких и честных бойцов». Последнее было наиболее актуальным, поскольку, по словам главы управления внутренних дел Игнатьева, после эвакуации союзников «правительство колебалось». «Было созвано совещание из представителей земства, города, общественности. И здесь восторжествовало мнение, что всем нужно оставаться и продолжать борьбу». Попытки наладить «сотрудничество с общественностью» тем более показательны, если учесть, что еще в начале 1919 г. на Севере (равно как и в других регионах Белого движения) преобладала тенденция усиления военного руководства в гражданских делах. В частности, приказом генерал-губернатора Северной области генерала Миллера (№ 22 от 14 февраля 1919 г.) «на основании п.7 статьи 19 «Правил военного положения» дела «об убийстве», «о наказаниях», «о разбое», «о грабеже», «об изнасиловании», равно как и дела «о сопротивлении распоряжениям Правительства и неповиновения властям (статьи 268–273 Уложения о наказаниях), «исключались из общей подсудности с передачей к производству военного суда». А уже начатые расследования по данным категориям преступлений также передавались «к производству военного суда». Осенью 1919 г. (в соответствии с приказом № 293 от 25 сентября 1919 г.) в Архангельске вводились особые меры охраны в целях «пресечения… возможности всяких большевистских выступлений в связи с уходом союзников»[193].
В духе отказа от безусловного приоритета военной власти над гражданской были выдержаны выступления на открытии ЗГС и фактического главы ВПСО Зубова, и генерала Миллера. Они говорили об острой необходимости единства антибольшевистских сил в условиях предстоящей эвакуации союзных контингентов. Снова, как и год назад, заявлялось о политическом единстве тыла как о необходимом условии побед на фронте. И даже несмотря на критическое выступление председателя губернской земской управы эсера П. П. Скоморохова, потребовавшего от правительства немедленной амнистии «политическим заключенным» (арестованным большевикам), в целом работа ЗГС оправдала надежды правительства на «единение власти и общества». Принятая «Грамота воинам Северной армии» гарантировала поддержку правительственному курсу и призывала солдат и офицеров выполнить свой долг в вооруженной борьбе с большевиками. 21 августа, подводя итоги работы, ЗГС приняло резолюцию: «Заслушав заявление Временного Правительства Северной области и принимая во внимание важность и серьезность переживаемого момента, требующего напряжения всех сил, быстроты и решительности в деле организации обороны области и ее внутреннего устроения, земско-городское совещание почитает своим долгом оказать всяческое содействие и поддержку вновь образованной власти в ее работе, в соответствии с началами, указанными земско-городским совещанием»[194].
Совещание пришло к принципиально важному решению о продолжении своей работы во время периодических сессий, созываемых по решению ВПСО и генерала Миллера. Предполагалось «проверять и контролировать деятельность органов правительственной власти не только в центре, но и на местах». Были созданы постоянно действующие контрольные Комиссии: по обороне, по внутреннему управлению и по выработке «Положения о представительном органе». Комиссии получали право запросов к членам правительства по различным вопросам. Таким образом, перед Совещанием открывалась перспектива постепенного превращения в парламентскую законосовещательную структуру. Показательно, что еще 16 августа ЗГС приняло постановление о необходимости «создания представительного органа Северной области», до создания которого Совещание само рассматривает вопросы управления краем и свое мнение доводит до сведения правительства». Позднее комиссией по внутреннему управлению предлагалось расширить полномочия ЗГС вплоть до обязательного предварительного обсуждения всех правительственных постановлений в комиссиях и участия членов Совещания в заседаниях правительства[195]. ЗГС в своей работе не исключало участия во внешней политике. В сентябре в Лондон была направлена делегация от Совещания «для правильного информирования» о положении Северной области. Поскольку сессия британского Парламента к тому времени завершилась, то делегации пришлось использовать для пропаганды уличные митинги и добиваться аудиенции в лондонской «Форин-Офис». О необходимости «большей демократичности» власти говорил и генерал Айронсайд («как у нас в Англии»), видевший в этом залог успешной защиты области после вывода оттуда союзных контингентов[196].
190
Филатьев Д. В. Указ. соч., с. 52–53; ГА РФ. Ф. 5960. Оп.1. Д. 8а. Лл 68–69; Ф. 5881. Оп. 2. Д. 441. Л. 27 об.; Ф. 6873. Оп.1. Д. 90. Лл. 96–96 об.; Русская жизнь. Гельсингфорс, № 97, 2 июля 1919 г.
191
Вестник Верховного Управления Северной Области. Архангельск, 10 августа 1918 г.; Постановление о земских учреждениях в Архангельской губернии. Архангельск, 1919.
192
Собрание Узаконений и Распоряжений Временного Правительства Северной Области, издаваемое Консультацией при Управляющем Отделом Юстиции. № 11. 15 апреля 1919 г. Ст. 386, с. 7–8.
193
ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 15. Л. 161; Вестник Временного Правительства Северной Области. Архангельск, 10 августа 1919 г., 25 сентября 1919 г.; Русское дело. Омск, № 13, 21 октября 1919 г.
194
Вестник Временного Правительства Северной Области. Архангельск, № 185, 23 августа 1919 г.
195
Там же, № 186, 24 августа 1919 г.
196
Северное утро. Архангельск, № 18, 21 января 1920 г.; Соколов Б. Падение Северной области. // Архив русской революции, т. IX. Берлин, 1923, с. 37.