Страница 11 из 43
Лэри сидел на тюремной койке, опустив голову разглядывал свои руки. Приговорённый к смерти, он уже не ждал ответа на прошение о помиловании. Он почти наверняка знал ответ.
Лэри сидел в камере один, но ему было с кем разговаривать, вернее, кого слушать. И всё же слёзы, время от времени, капали на серые брюки. Может, от жалости к себе (именно сострадание себе – самое искреннее от обиды на несправедливость мира, несправедливость, касающаяся тебя лично – самая острая и вопиющая), от бессилия что-либо изменить, вернуть всё назад и на прошлом перекрёстке повернуть в другую сторону… жаль было и того охранника, так не вовремя подвернувшегося, у которого, скорее всего, осталась семья, вдова-жена, может, сироты-дети (почему-то кольцо на руке охранника, обхватившей рукоятку пистолета, отпечаталось в памяти Лэри). В конце концов, от безвыходности и неизбежности.
– Говорят, что это не больно, Лэри, – второй «гость», Тимоти МакВей, самый известный террорист Америки, вышел из тёмного угла, – только враки всё это. Не заблуждение, нет, а умышленная ложь. Мне вогнали коктейль вот сюда, – МакВей подтянул рукав на правой руке и ткнул пальцем в локтевой сустав, – коктейль называется «Смерть на три счёта». Первый компонент, натрий теопентал, по замыслу изобретателей, должен вызвать потерю сознания и полностью отрубить чувствительность к чему бы то ни было. Этакая гуманность. Второй, бромид, расслабляет мускулатуру и парализует диафрагму. Это уже забота о психическом здоровье палача и свидетелей, дабы им не пришлось наблюдать предсмертных судорог казнённого. Приговорённый должен лежать умиротворённо и смирно, разве что, не улыбаться во сне. Хотя родственники погибших считали иначе и сокрушались о том, что казнь недостаточно жестока. МакВей усмехнулся, провёл ладонью по ёжику своих рыжеватых волос.
– Мне было 32 года… – продолжал он. – Так вот, третья составная часть процедуры, хлористый калий, приводит к остановке сердца. Всё. Быстро, справедливо, цинично, безупречно отлажено. Но… Яд может попасть в артерию или мышечную ткань и причинить ужасную боль. А если пропорции компонентов инъекции неверно определены и преждевременно начинают взаимодействовать, то может произойти загустение смеси и закупорка вены, и тогда смерть наступает медленно. Не просто медленно, но и мучительно, Лэри, уж мне-то можешь поверить, я прошёл через это. Или, скажем, натрий теопентал не оказывает анестезирующего действия достаточно быстро, человек, оставаясь неподвижным, чувствует удушье в связи с наступлением паралича лёгких. Тоже ощущение не из приятных.
Лэри поднял голову с полными слёз глазами, посмотрел в лицо террориста. МакВей рассказывал, как заправский доктор. Доктор Геббельс, например. «Почему я? Почему всё это случилось со мной, начиная с той вонючей свалки? Даже раньше – со знакомства со Стариком». Плата, за глупость – самая завышенная, самая непомерная. Но и самая справедливая в отношении библейского «воздаяния сторицей».
– Но жесточайшие муки можно испытывать не только из-за некачественно приготовленной смеси, – оттеснив МакВея, вперёд выдвинулся Рэймонд Лэндри, убийца и насильник, к вашим услугам, – в декабре 1968 года, когда меня уложили на смертное ложе, чёртова трубка, по которой в иглу поступал яд, просто порвалась. «Удовольствие» для меня щедро растянулось. Я вопил и визжал, как подрезанный поросёнок, боль была внутри меня, в каждой клетке моего организма, невыносимая боль. И сдох я только через 17 минут после введения смеси.
Его перебил наркоман Рэнди Вулс:
– Ну, это ещё пустяки. Один техасский тюремный придурок в 1966 году 23 раза не мог попасть иголкой мне в вену. Он мучил меня 40 минут, руки-то у меня, сами видите, какие. Мне даже пришлось подсказывать этому недоумку, как побыстрее меня прикончить, лишь бы он прекратил свои издевательства.
– Ладно, Рэнди, – в круг света вышел Чарльз Брукс, – зато я был первым в Техасе, кто исполнил главную роль в этом шоу. Я получил свою дозу 7 декабря 1982 года (за пять лет до этого старичок электрический стул пошёл на пенсию). Заработал я право на это тем, что отправил к праотцам одного мерзкого торговца подержанными автомобилями. Мы с ним, видите ли, не сошлись взглядами на сраный «Понтиак» …
Лзри смотрел то в одно лицо, то в другое. Столько народу физически не могло поместиться в такой маленькой камере. Так это физически. Откуда бы, вообще, им всем здесь взяться? Именно им, именно здесь. Разумеется, не этот вопрос занимал сейчас Лэри, он спросил о другом:
– Но зачем мне-то знать всё это? Или это – обязательная прелюдия к смертной казни в штате Техас? Ведь тот охранник погиб всё-таки, легче, во всяком случае, быстрее. И я НЕ хотел его убивать! Я виноват и должен, конечно, ответить, но я не хотел, чтобы всё получилось именно так.
Лэри снова, расплакался, теперь он уже сам не смог бы назвать причину, хотя она была очевидной. Одиночная камера – сама по себе достойное наказание для смертника. Одиночная камера и невозможность отказаться от непрошенных «гостей». В любой современной тюрьме даётся достаточно времени для их визитов. Может быть, и сама смерть не страшна так, как её ожидание. Человека можно лишить свободы действовать, но невозможно лишить свободы мыслить, вспоминать, переживать своё прошлое снова и снова. А разве есть выбор? Эти самые мысли влезают в голову, не спрашивая на то разрешения. Приходил и Старик с кожаным кейсом «разумных» (как он выражался) бабок, и Готти в испачканных собачьим дерьмом блестящих туфлях и с почти натуральным состраданием в глазах, и девушка-кассир из «Марло» (у неё дрожали руки, и десятидолларовые купюры настырно просыпались мимо пакета), и охранник (кажется, полицейский) с уверенным голосом и зажавшимися от страха внутри черепа глазами, и кольцо на его руке, и чёрный зрачок ствола пистолета, прыгающий по лицу Лэри (почему-то, когда нам страшно, мы целимся в лицо противника.. Как в самое угрожающее место?).
Разве есть у человеческого мозга, столько сил, чтобы остановить эти бесконечные повторы отыгранных событий? Прекратить выстраивание многочисленных вариаций на тему: «Если бы… Поступив иначе… Что бы было тогда?..»
– Все твои оправдания и раскаяния, как, в своё время, и наши, были выслушаны на суде. Теперь этим ничего не изменишь, приговор вынесен. Так что, добро пожаловать в наш круг, Лэри, – Брукс закурил сигарету, и Лэри реально почувствовал запах табачного дыма.
– Зачем тебе знать подробности сейчас? А какая разница, раньше или позже? Для нас, например, время уже не существует. И тебе осталось не так уж долго. Не всё ли равно, чем забивать голову? Тебе никакая информация уже не может быть вредной. Так пусть же и казнь не станет для тебя неприятным сюрпризом. Никакими словами и знаниями эту процедуру, конечно, не сделать приятней, но, по крайней мере, ты будешь в курсе, на что идёшь. Может, даже сможешь подготовиться, смириться с этой мыслью, или, хотя бы, немного привыкнуть к ней. Пойми, Лэри: обратного хода нет, и ты уже начал свой спуск. Лучше не строить напрасных иллюзий, глупо надеяться на чудо. В итоге неизбежное крушение призрачных надежд становится последним и самым сильным ударом в твоей жизни. А это не самое лучшее завершение земного пути. На пороге смерти, как правило, все становятся философами. Вот и принимай реальность философски.
Лэри могло повезти несколько больше, будь он приговорён к смерти, скажем, в штате Индиана. Американское федеральное управление тюрем затратило почти 300 000 долларов на переоборудование камеры смерти, специально предназначенной для выполнения летальной инъекции в федеральной тюрьме в городке Терра От. Или соверши он своё преступление несколько позже. Из федерального же бюджета выделены и средства, на создание «автоматического палача со шприцем», который в ближайшее время сможет заменить людей, приводящих приговор в исполнение. Прогресс в любой области – явление закономерное.