Страница 1 из 43
Револьвер
– Молодой человек! Остановитесь на минуточку.
…
– Иванов. Игорь, – старик лукаво улыбался, впрочем, дружелюбно. – Так?
– Я Вас знаю?
– Вряд ли, – ответил он серьёзно и как-то слишком глубоко заглянул в мои глаза. – Но я знаю, что Вам нужно. Какую вещь в данный момент Вы хотите больше всего. Вот, это Вам.
Старик вынул из-за пазухи и протянул мне завёрнутый в тряпочку предмет. Я взял, развернул. Это был револьвер. Не новый и не старый, незнакомой системы, на Кольт Ломен похож.
– Это что, шутка?
– Вовсе нет, – торопливо ответил старик. – В Ваших мыслях, желаниях в последнее время только и слышно, что «пистолет, пистолет». Так часто, так сильно это желание, что… В общем, берите, что есть.
Я не знаток оружия, но в этом, что у меня в руке, чувствовалась внутренняя сила. Не банальная огневая мощь, а сила живая, затаённая. Старик, меж тем, продолжал:
– Это не обычный револьвер. Из него невозможно промахнуться. Но и просто попугать, пригрозить им нельзя, если уж достал – обязательно стреляй, иначе он не простит, он не умеет отступать. Хозяину придётся занять место врага.
– Вот так, да? И что же Вы хотите взамен?
– Ничего, и очень многого. Ровно за 24 часа ты должен израсходовать все шесть патронов. И помни, в небо, в землю, в пустую стену он стрелять не станет. Не найдя другую жертву, он выберет тебя.
– Игра, что ли, какая?
– Ну да, со смертью. Четыре часа на выстрел. В среднем, конечно. Врагов-то у тебя хватит?
– Врагов-то хватит, хватило бы времени.
– А если я не успею?
– А ты постарайся, в твоих интересах и выигрыш, и проигрыш.
– Ну, я пойду?
– Иди. Время уже пошло. И не забудь: шесть патронов всего, используй их по назначению. Не забудь: целых шесть патронов, не успеешь – оставшиеся достанутся тебе.
Свят. Свят. Бред. Бред. Бред какой-то, но вот он, в кармане, холодный, тяжёленький, больше килограмма весит. Я шёл, словно пьяный, по щиколотку утопая в чёрно-зеркальном асфальте. Мне нужна машина. Торможу на Кутузовском:
– В Ясенево, командир, сколько?
– А сколько дашь. Садись, я как раз туда… – симпатичный молодой мужик. Блядь! Я ж думал, ты первым будешь.
Молча ехали, угрюмость на меня навалилась.
– Я сейчас на Соловьиный, а тебе куда?
Смотрю на него: где ж вы, такие добрые бомбилы, были, когда метро и аэропорт взрывали? И вспоминаю, были, помогали людям не за деньги с 200% наценкой, не за деньги вообще. И друзья мои среди них были. И плевались в сторону черножопых бессердечных мразей.
– У Ханоя останови, пожалуйста.
Ну вот, и он. Литовский, дом 17. Огромным парусом раскинулся типовой домище.
Подъезд, лифт, квартира, звонок. Лёша открыл. Радостный чего-то. Я было начал:
– Лёш, давай, закроем тему раз и навсегда…
– Закроем, привет! Проходи скорей! – за рукав втянул меня в какой-то сладкий полумрак. Не то чтобы темновато, а словно свечи кругом, как в церкви, такое впечатление.
– Я же говорил тебе, он выдюжит, – захлёбывается Лёха, ничего он мне не говорил.
– Разговаривал с ним сегодня! Врачи обещают, скоро можно домой.
Ах, да! У него же отец в коме семь месяцев провалялся. Выкарабкался, значит. Молодец. Я помню, всегда был крепкий такой старик, размеренный, непоколебимый. Если б не та авария… Но молодец, Фёдорыч, с возвращением тебя.
Алёнка, жена Лёхина чай на стол поставила. Нет, спасибо, правда, не могу:
– Я пойду, Лёш. Тороплюсь очень.
Вышел из подъезда, присел на ступеньки, закурил. Прямо передо мной «Кошкин дом». Его так за то прозвали, что он типа в бабскую общагу превращён. Лимита женского пола его оккупировала. А кто ж в Москве без лимитских корней-то остался, думаю.
Я, например! Да, нет, не смогу. Дикость какая-то.
Взял бутылку пива в ларьке. Универсам, напротив пруд – благодать.
– Слышь мужик? – я выхватил револьвер, рывком обернулся. Бородатое чучело переводит испуганный взгляд с моих глаз на зрачок смертоносной машинки.
– Я мелочишку хотел спросить. Не будет, нет?
Револьвер в руке живёт уже собственной жизнью.
– Ну, нет, так нет…
Выстрел. Клянусь, это он сам. Я не хотел. Но вытащил?
Оттащил труп бедолаги поближе к воде, спрятал в кустах. Ну вот, счёт открыт, пять осталось. Прости меня, дядя.
– Чего ж так п-пугаешь-то? – я несвойственно мне заикаться начал.
– А-а-а, сука-а! – зашвырнул бутылку как можно дальше. Редкое пиво долетит до середины пруда.
Выхожу на дорогу, торможу хорошенький «мерс»:
– На Курский!............ – приехал один и с четырьмя патронами. Сижу на конечной кольцевых троллейбусов, думаю: ни одного врага, ни одного врага, блядь, не достал. Но ты-то, Фейгин, на месте, сука?
Оставил машину в неположенном месте. А мне по подземному переходу через Земляной вал на ту сторону! О, и жвачку по ходу купил. Пусть хоть изо рта хорошо пахнет, коль от мыслей уж…
Как я люблю эти «сталинские» дома! Тяжёлые двери, высокие потолки, невъебенная величественность в лестницах с перилами.
Домофон:
– Вы к кому?
– Это Иванов Игорь, я к Фейгину Исааку Соломоновичу. Он знает.
– А, помню, – там консьерж такой нормальный весёлый пузатик. – Десятый этаж.
– Да, спасибо.
– Привет, Коль! Соломоныч у себя? – как-то угрюмо сегодня у короля спецодежды охрана выглядит, заметил я.
– Привет. Пойдём, покурим… – отталкивает меня от двери.
– Времени у меня мало очень, проводи лучше, а?
– Нет, пойдём покурим.
– А чё ты траурный такой, Соломоныч что ли умер?
– Да ни хуя, Игорёк, умер ты! – неожиданно.
Неожиданно револьвер оказался в моей руке. Выстрел.
– Коля, – мы с ним в одном классе учились. Всё на последних страницах своих ученических тетрадок супергероев рисовали. Мечтали стать художниками, мультипликаторами. Не получилось, вот, Лёня Плюха, наш же одноклассник, и на первом канале ТВ поработал художником… Завидую, конечно, белой завистью.
– Коля, блин. – я держу его на руках, – Коля!
Выстрел был, как громовой раскат в этом акустическом доме. Коля, мать твою!
Я уже не знаю, что делать. Сижу в чужой машине с сумасшедшим писто… револьвером в кармане, три патрона. Я и не сразу услышал, что кто-то скребётся ко мне в окно. На самом деле, деликатный стук полосатой палочкой по стеклу.
– Лейтенант Никифоров. Ваши права, пожалуйста.
– На, – а чего всего лишь лейтёха? – Слушай, лейтенант, ты молодой, может, поймёшь меня. Там с правами всё нормально?
– Да, а тех…
– Садись рядом, – я достал револьвер.
Что я этому менту могу обещать? Он обречён, и живёт до тех пор, пока… пока это позволяет моё оружие. Если эту фразу аккуратно вырезать и предоставить суду… Только над этим револьвером я не властен. И убивает он не тех, кого хотел бы я.
Осталось два патрона.
Я домой приволокся, разбитый, уставший, даже на окна не взглянул, что там горит свет. Открыл дверь:
– Ли! Ты же ещё неделю должна…
– Я соскучилась.
– Ли! Я люблю тебя.
– Иди в ванную, я ужин приготовила.
– Я сейчас быстро.
Я принял душ, почистил зубы, этот грёбаный Ломен положил на полочку. Да, достал, не купаться же мне с ним. Я обнимал и целовал Лильку, ужин подождёт, Ломен не намерен был ждать. Он горел страстью и обманутой яростью.
– Как у тебя здесь?
– Ну… – замялся я, а что ответить? – А у тебя-то как?
– Всё хорошо. Полёт нормаль… Это кто?
Я обернулся. Старик.
– Ты забыл в ванной на туалетном столике. Тут ещё целых два патрона, а время истекает.
– Я убил ни в чём не повинных людей. Ни одного врага я не нашёл. Я чуть не сошёл с ума, чуть не стал маньяком…
– Чуть – не считается! Ты принял условия игры? Так и выполняй их! Неужели ты думаешь, что я за тебя буду делать твою работу? Вот, ты его непростительно забыл. Вот, два патрона в нём.