Страница 5 из 13
– И что же я тебе сделал?
Прячет руки, одну другой держит.
– Они! Вы все! Почему она отдала меня?
– Кто?
– Моя настоящая мать!
– Она ведь погибла, Ярик… Разве не так?
---------------------
– Но почему? Почему?! Я знаю, что ты думаешь: я не вашего рода! Вроде барбоса к стае прибился. А фиг! Понял? Шиш тебе! Я больше твоего Межич! Потому и отдала, что отец – первый мужчина у неё был, а кто первый у женщины, тому она и принадлежит, и все её дети – его дети, я сын ему! А ты вообще… Ты вообще…
– Ну-ну…
– Да что ты мне сделаешь?! Мёртвый – мёртвому?! А-ха-ха.
– Ничего я не собираюсь тебе делать. Интересно стало, говори: что со мной не так?
Плеер уходит в дремучие дребеня, ветер северный. Ярик затыкает его, хлопнув по клаве, и чуток успокаивается.
– Брат, я хочу быть Межичем, понимаешь? Я был счастлив им стать! Почему так недолго, за что? Всё что я должен был тем родителям: не издавать громких звуков. Не бегать, не смеяться! Ты просто ничего не помнишь… Не в три года, меня забрали в семь, я тут в первый класс пошёл. А они, они… Даже когда салют, не разрешали мне поорать вдоволь! Какой уж барабан! Шуметь нельзя, свистеть, ни в коем случае: услышат, выследят. Что помогло? А ведь я так любил петь в детстве: в лесу сидел кузнечик! Аха-ха.
– В траве.
– Ещё добавь, что это плохо кончилось. Много стрекотал.
– Тоже версия.
– На улице праздник, оркестр военный! Я бегу за ним! А они за мной… Ловят: «Тссс… Не шуми, не хулигань… Придёт дядя и заберёт тебя». Ха-ха, пришёл и забрал! Лучше бы сразу! У дяди в доме: ори, сколько хочешь!
– Чего-то я не припомню такого за тобой.
– Я тоже не припомню. Не успел… Ты с отцом в тир ходил? Играл в стрелялку? Да тебя ещё не было! Я хочу быть таким, как все Межичи! Рычать как он! Стрелять как он! Хоть мёртвым наверстать! Я хочу вернуться.
Куда именно? Да и фиг с ним, братишка на эмоциях. Переспрашиваю:
– Что в моём случае не так?
– Не родной ты.
---------------------
Я пожимаю плечами:
– Известный факт.
– Неее… – гаденько тянет он, морщась от себя самого. – Все знают, Межка: брат Севы Вячеславовича, твой настоящий отец твою кровную мать взял… не девственницей. Для Межичей принципиально, ты же должен понимать. Тем более что поздно узнали. Ты уже родился. В первую брачную ночь твой отец не церемонился, и не заподозрил ничего. Кровь есть? Есть. А когда тот парниша, её первая любовь, вздумал с собой увезти, всё и открылось, что школьниками они под ручку за гаражи ходили…
– Но так и так выходит, что я – Межич.
– Ты – дурак или глухой? Я говорю, муж не первый у неё был, а для женщины главное – кто первый! А хочешь знать, почему тебя отдали? Без обид. Однажды за тобой в садик пришли пораньше, глянули, а ты девочкам косы плетёшь!.. Косички – девчонкам! Банты им вяжешь! Ну, сам посуди, Межич это или нет? Они и решили, что усыновлением дело ещё можно исправить… Что приёмный отец будет построже, и ты… – замялся. – Прямо сказать если: та родня отказалась от тебя.
Ярик совсем успокаивается, начинает картинки на ноуте листать, добавив только:
– Судя по твоему характеру, как они рассчитывали, так всё и получилось.
Я задыхаюсь. Тяжело выныриваю из болотной, застойной воды и тоже хочу…
– Орать... Ярик, ты хочешь рычать и мурлыкать джаз?.. Раз уж я подглядел, признаюсь: и я до сих пор хочу плести девчонкам косы. Откровенность за откровенность, мы квиты, братан. Спасибо, что рассказал.
Присев, я заглядываю ему в лицо.
– Ярик, я брат тебе.
Убитая какая рожа.
– И я брат тебе, Межка.
– Не повезло тебе с братом?
– Чё болтаешь…
– Он уже уходит. Рычи!
============================================================
9. Мёртвые кормят живых.
По живой луне отец показывал мне фамильное древо не раз и не два. Он меня достал с этим нафталином. В альбоме, в раме на стене, и так, и сяк: ветвящийся рисунок и обычная таблица с ремарками. Тот случай, когда я выказал пренебрежение: к чему всё это так уж хранить. Я думал о Баронском Парке, отвлёк он меня.
Отец:
– Если мы про них забудем, что, по-твоему, они будут есть?
– Па, но ведь фактически: если пирог оставить на столе, он так и будет лежать, черстветь… Еда предназначена для живых, мы её поглощаем…
– Вот именно! Ты не чувствуешь всей конструкции. Еда – наша, мы – их. Мы должны помнить это и за столом и вдали от дома, везде. Должны работать, трахаться, драться, воровать, испечь следующий пирог. Для них. Для себя. А они уже ничего не должны, всё сделали при жизни.
– Это я понимаю: выполнили предназначение, продлили свой род на земле… Но ведь это в прошлом. А по мёртвой луне они же такие… бездельные что ли.
Надоел я отцу.
– Как ты? – бросил через плечо, щелчком вверх. Ушёл.
---------------------
Ок, проверю на себе, каково это.
Следующие две недели по мёртвой луне я не ем. Ой, неспроста пирогов на кухне вдвое больше. Мать Рая сердцем почувствовала, хоть я ей – ни полслова.
Мне в животе не голодно, а странно. Неустойчиво, тревожно. Эта шаткость распространяется до кончиков пальцев. Не тремор, но близко. Растёт желание делать хоть что-то, любые беспорядочные движения, хватать, шарить. Не горячее, а тупое сонно-прохладное чувство.
К обедающим деду и Ярику меня тянет, но лишь ради компании. Они разок пригласили, больше не зовут. Я с ними тоже не объяснялся.
---------------------
Жар наваливается…
Жар спадает…
Утречко! Завтрак, ура!
– Ма Рая, ты лучшая ма из всех!
– Добавки?
– Нет! Хочу второй завтрак! И третий! И полдник сразу!
Отец, расчленяя кусок мяса в подливке:
– Ну? И что ты, кому пытался доказать?
Ма ушла в кухню.
– Ничего. Я понять хочу, разобраться.
Сначала я не заметил, как набросился на еду, теперь не заметил, как встал. Отец сидел, я стоял над ним.
– Па, что не так? Ты сам говоришь: я – аномальный случай. Я пытаюсь разобраться. Что, надо меня на опыты сдать? Ну, сдай.
– Подождать бы тебе!
– Чего именно?
– Пока все соберутся. Слава Румын приедет. Он скажет, как есть… – нож с вилкой замерли, отец мечтательно уставился в потолок. – Межка, весь род ждём! Давным-давно такого не было. А то, учёный выискался! Ты спроси вначале! Посоветуйся, а уж потом… Да и не будет никакого потом. Не понадобится.
Звучит впечатляюще. Род Межичей целиком я даже и представить не мог, как он здесь поместится.
============================================================
10. Дед
Род и впрямь собирался…
Мать Рая перестирывала залежалое постельное бельё, мыла окна и полы. Вынула из шкафов для торжественных случаев хранимую посуду. Я помогал, Полька кобенилась, но тоже участвовала – сервиз побила наполовину. Фыркнула и умотала со словами:
– На счастье! Всё, меня тут больше нет!
Ноябрь ещё потягивался в крайних солнечных деньках, когда Межичи начали съезжаться.
К нам полетели мейлы. Одни сообщали дату приезда, другие требовали ответа по мёртвой луне: спроси то, вызнай другое у деда. Чтобы не забыть, я по живой луне вопрос распечатывал крупным шрифтом, затем отдавал ему. Дед кряхтел, ворчал:
– Хм, не знаю, не знаю…
На чём всё и заканчивалось.
Но через раз я обнаруживал на обороте листа его корявые буквы. Запомнив дословно, по живой луне я оправлял ответ электронной почтой. Нередко латиницей, бывало и кириллицей со значками, на устаревшем языке… Тогда зарисовывал по памяти, отправлял картинкой. Я удивлялся: дед, вроде как, образование имел не среднее даже, а начальное. Плотник он. Странно и то, насколько часто просили узнать адрес в другой стране… Дед всю жизнь в нашем городишке прожил. Так или иначе, поддержание этой переписки стало моей обязанностью.
---------------------
Разгадка лежала на поверхности. Я без задней мысли однажды Ярика спрашиваю:
– Что дед мастерил-то, пока меня не было?