Компаньонка

– Зачем твоей дочери Гаргулья? – сразу же начал Щербатский. – Компаньонка с ароматом лимона? – Хотя я понимаю. Ты – молодец! Эта кислая графиня в два счета отгонит от твоей дочери всех претендентов. Даже танцевать Кити не будет. Будет весь бал сидеть со своей компаньонкой. Мало рядом с ней было Цербера, так теперь ещё Гаргулья…

– Прости, что ты сказал? Кто Цербер?

– Ты – Влад.

Мужчины улыбнулись друг другу и пожали руки в добром приветствии.

– В твоих словах есть правда, – продолжил Влад, пригласив Щербатского присесть в массивное кожаное кресло. – Но у тебя нет дочери, тебе не понять меня. Ты не представляешь, что происходит со мной, когда я допускаю мысль, что какой-то… вообще, что кто-то.

– Ты ревнуешь. Это нормально.

Щербатский закинул ногу на ногу и с ехидным прищуром взглянул на Влада.

– Нет, я не ревную. Точнее, да, конечно же. Но это не просто ревность. Это неудержимая ярость, гнев на весь мир. Может, если бы я ненавидел кого-то конкретно, было бы легче.

Князь скрестил руки на груди и задумался, потом продолжил:

– Я ловлю каждый взгляд, оценивающий Кити. Каждую улыбку её, направленную мужчине, будь то наш кучер или управляющий… или конюх, который вынес её малышкой из огня. Даже к нему у меня злоба, стоит Кити проявить к нему заботу. Не понимаю… Она слишком добра и верит этому миру, и она улыбается слишком доверчиво… ты понимаешь?

– Я понимаю. Но мир не всегда жесток. Есть в нем и прекрасные вещи. Ограждая Кити от жестокости этого мира, ты ограждаешь её и от прелестей жизни. А с этой, как ты говоришь, Гаргульей, она и вовсе затоскует…

– Эта графиня сослужит мне хорошую службу. Эко, высоконравственная престарелая вдова, – и это то, что мне нужно. Не молода, чтобы плясать на балах, но и не стара, чтобы засыпать на них.

Впервые за долгое время на лице князя появилась весёлая улыбка. Его друг тут же подхватил её, и двое взрослых мужчин на миг превратились в озорных мальчишек, только что вступивших в тайный заговор.

Прямо над обсуждающими её мужчинами, в своей комнате, в деревянной лохани, прикрыв от наслаждения глаза, нежилась сама красота.

Мари распустила водопад своих волос темного отлива, и некоторые намокшие пряди казались почти чёрными. Длинные ноги и руки Мари расслабленно свисали по краям её купальни.

Мари предусмотрительно огородилась от входной двери ширмой, и теперь ничто не могло потревожить её блаженство.

Именно поэтому на стук в дверь Мари ответила совершенно спокойно, даже не открыв глаза.

После позволения в комнату вошла молодая горничная. И, не увидев госпожу, начала говорить громче обычного.

– Добрый вечер, ваше благородие. Я Лизи. Ваша горничная. Пришла помочь подготовиться вам к ужину.

– Спасибо, Лизи, – донеслось из-за ширмы. – Достань из саквояжа мое серое платье и разгладь его, пожалуйста. И можешь быть свободна, далее я без тебя легко обойдусь.

Лизи, довольно быстро справившись с поставленной задачей, вежливо попрощавшись, тихо ушла.

Только тут Мари открыла глаза и стала напряжённо вслушиваться в тишину, пытаясь убедиться, что она действительно одна в комнате.

Из обеденного зала, помимо звона посуды, доносились смех и громкие разговоры. Вначале управляющий Гордей подумал, что слух его подводит. Он резко повернулся на каблуках и, изменив курс своего направления, прошёл в обеденный зал.

Там он застал двух лакеев и горничную Лизи. Один лакей буквально согнулся пополам от безудержного хохота. Но хуже всего было то, что горничная повернулась ко второму и, притянув его к себе обеими руками, крепко поцеловала.

Гордей прикрыл глаза, сделал успокаивающие вдох и выдох и совершенно спокойно произнёс:

– Возможно, поделитесь со мной? Расскажите, что у вас такое занимательно-важное? Важнее ваших обязанностей в этом доме…

Все трое обернулись на голос управляющего и застыли в ожидание худшего.

Но тут послышались голоса приближающихся.

– Это его светлость! – сам того не ожидая, запаниковал Гордей. – Лизи!!!

– Что? – очнулась горничная.

– Брысь отсюда, бессовестная!

Но никто не двинулся с места. Все внимание было приковано к открывающимся дверям, в которые вошли князь со своим другом.

Гордей поспешил встретить своего хозяина и открыл шире двери.

– Прошу вас, ваша светлость, – поклонился Гордей князю.

– Ваше превосходительство, – изрёк управляющий в поклоне перед Щербатским.

Гордей дал знак лакеям, и те синхронно, не глядя друг на друга, в полнейшем оцепенении отодвинули стулья для господ.

Лизи как заворожённая стояла меж отодвинутыми стульями и с каждой секундой становилась ещё краснее.

Ей на помощь поспешил управляющий.

– Спасибо, Лизи, а теперь ступай… ступай, – выпроводил он бедную девушку.

Князь и Щербатский не обратили ни малейшего внимания на происходящее. Они увлечённо продолжали беседовать.

– Я рад, что ты решил остаться. Мне будет тяжко одному за ужином.

Жестом князь отослал лакеев, и они с облегчением отошли на свои места в другом конце зала.

– У тебя великолепный повар! Я мечтаю его переманить, – заметил Щербатский. – Он француз? Уверен, что француз!

– Да. Француз, – улыбнулся князь ошибочному высказыванию друга. – У тебя ничего не выйдет…

Владу пришлось прерваться, так как его собеседник смотрел мимо него и лицо его выражало полнейший восторг от увиденного.

Щербатский широко улыбнулся и, обойдя Влада, направился к объекту своего внимания, который только что зашёл вслед за ними.

– Кити! Радость моя, что происходит?! Ты ли это?!

Щербатский взял руку Кити и прижался к ней губами, замерев в поклоне.

– Добрый вечер, papa.

Кити перевела свой взгляд с «покорённого» на своего отца.

– Добрый вечер, ваша светлость, – произнесла Кити в изящном реверансе. И раскрыв объятия, поспешила к отцу. Князь откровенно любовался и восторгался дочерью.

– Вот, погляди. Первые плоды работы её компаньонки. И полудня не прошло, а Кити превратилась в барышню.

Высказывание князя все встретили веселым смехом.

Щербатский жестом избавился от лакея и отодвинул стул для Кити.

– Блюстительнице хороших манер не пристало самой опаздывать…

И как только Щербатский окончил свою ироническую тираду, в зале появилась Мари.

Мари в полной тишине, прихрамывая и опираясь на трость, пересекла зал. На ней было серое глухое платье, ворот которого доходил аж до подбородка графини. Она, то и дело хмурясь, поправляла пенсне рукою, затянутой в чёрное кружево. Одним словом, зрелище было поистине удручающее.

Графиня, не сводя пристального взгляда с Щербатского:

– Добрый вечер, господа. И часто, ваша светлость, молодая барышня ужинает в кругу ваших друзей?

Мари бросила суровый взгляд в сторону князя. В отличие от Щербатского, князь даже не сконфузился, а совершенно напротив, не грубо, но решительным тоном осадил графиню:

– Это абсолютно не ваше дело, графиня. Позвольте представить: князь Вольфганг Вениаминович Щербатский.

Мари чуть опустила голову в знак приветствия.

Щербатский закивал отчаянно, приветствуя графиню.

– Мое почтение, графиня.

Естественно, поведение Щербатского, его закатанные глаза или стоны – все это было напускное, отчего Кити метнула в него строгий взгляд.

Мари с подобным взглядом выдержала паузу, ещё раз коротко кивнула и направилась, хромая, в сторону князя. Тот, отодвинув для неё стул, ожидал в суровом молчании.

Щербатский, проследив за походкой графини, громче положенного высказал на ухо Кити своё наблюдение:

– А они определённо схожи с твоим отцом…

Кити в ужасе посмотрела в глаза Щербатскому, там плясали озорные искры. Щербатский продолжил:

– Походка так точно одна!

Кити, не выдержав, прыснула от смеха, но поспешила спрятать улыбку. Щербатский усадил Кити за стол.