Эрминиды

– Князь Эйзенхиэль только выглядит, как тридцатилетний щёголь, – отрезал колдун. – На самом деле он не знает ни сомнений, ни угрызений совести, ни жалости. Он не человек. Поэтому не стоит судить о нём с точки зрения человека. Поверьте мне на слово, сердце Элизобарры холоднее, чем склеп, в котором вы будете покоиться, если перейдёте ему дорогу. И да, он потерял жену. Но у него осталась дочь. – При этих словах молодой человек по ту стороны стены вздрогнул вторично. – И представьте себе, что он сделает с вами, если посчитает вас угрозой её благополучию.

– Кстати, что вам известно о местонахождении Влада Элизобарры? – меняя тему, ведьма постаралась, чтобы голос у неё не дрожал.

– Доподлинно ничего, – с оттенком недовольства собой отозвался советник. – После того, как его выкупили из долговой тюрьмы, я потерял его след. Однако не удивлюсь, если этот молодчик опустился на самое дно. Судьба жестоко посмеялась над главой клана Вампиров, подарив ему такого наследника.

– Почему же? – удивилась собеседница. – Я слышала, его магические способности весьма впечатляют.

– Не думаете же вы, что это в нашем деле главное? – снисходительно сказал колдун. – Он вспыльчив, неуравновешен, самоуверен и, я даже не побоюсь этого слова, глуп.

Молодой вампир только горько усмехнулся. Теперь он и сам был склонен согласиться с такой оценкой. Прождав ещё несколько времени, и убедившись, что интересовавший его разговор закончился, Влад тихо, не привлекая чьего-либо внимания, покинул шабаш. Ему было о чём поразмышлять на досуге.

***

Мелодичный звон колокольчика сообщил Уркану о том, что в магазин наведался посетитель. Лениво потянувшись, он встал и поплёлся в зал. На дворе стояла холодная промозглая осень, а в такие периоды ящероподобный ростовщик всегда чувствовал себя вялым и апатичным.

– Чем могу с-с-служить? – земноводная раса состояла пусть и в отдалённом, но всё же родстве с драконами, что привносило в любой язык, каким бы им не приходилось пользоваться, свистяще-шипящие металлические нотки Истинной Речи.

– Я хочу выкупить свой меч, – сказал пришелец, протянув хозяину маленькое костяное колечко с уникальным набором засечек, одно из тех, какими Уркан снабжал своих клиентов. Официально его магазин считался букинистическим, однако все знали, что «Книги Уркана» представляют собой нечто среднее между ломбардом, лавкой скупки краденого, ростовщической конторой и тотализатором.

Едва взглянув на колечко, Уркан прошелестел:

– А-а-а… помню. Длинный двуручный меч цвергс-с-ской работы с-с-с рубином в рукояти. – Тут он внимательнее посмотрел на посетителя. – Не думал, что с-с-снова увиж-ж-жу вас-с-с, юноша. Молодые отпрыски аристократичес-с-ских с-с-семей вроде вас-с-с, считают, что золото рас-с-стёт на деревьях… и с-с-стоит немного подождать, как оно оттуда с-с-свалится… как много такая убеждённость принос-с-сит раз-з-зочарований…

– Я узнал, откуда берутся деньги, – сухо сказал молодой мужчина, очень мало напоминавший денди, в прошлый раз переступившего порог этой лавки. Вместо элегантного бархатисто-чёрного костюма на нём была довольно грубая кожаная куртка, впрочем, прочная и удобная, вместо мягких замшевых ботинок – высокие кожаные ботфорты. Только волосы оставались такими же длинными и чёрными, и всё так же падали на глаза, не позволяя как следует их рассмотреть.

Мужчина достал из кармана увесистый кожаный мешочек и позвенел им.

– Итак?

– Что ж-ж-же… пос-с-смотрим, – протянул ростовщик, – прошло больше двух лет, а именно двадцать восемь месяцев… я уже даже подыскал потенциального покупателя на эту вещицу. Но раз уж вы пришли… я дал вам за него десять золотых… плюс пошлина, плюс налог на добавленную стоимость…

Уркан загибал длинные, обтянутые влажной зеленоватой кожей пальцы, подсчитывая в уме.

– Я верну его вам за сто пятьдесят восемь монет.

Влад вдруг испытал странное чувство, что из них двоих кровопийцей является отнюдь не вампир. А ещё ему очень захотелось сломать ящерице шею. Однако вместо этого он совершенно спокойно сказал:

– Чушь. Меч, конечно, цвергский, но сравнительно новый, а лезвие слегка зазубрено с левой стороны. Камень там паршивый, с трещиной. Красная цена ему – сорок пять золотых. Однако мне он дорог как память… так что я дам вам за него пятьдесят пять.

Ухмыльнувшись, ящер высунул длинный раздвоенный язык и задумчиво облизнул выпуклый правый глаз.

– А вы и правда с-с-сильно изменились с-с-с тех пор… – просвистел он. – Кажется, те дес-с-сять монет, что я вам с-с-судил, пош-ш-шли вам на пользу… девяносто пять. В последние годы цены на вещички из антитентуры так с-с-сильно подскочили!

Мужчина только криво ухмыльнулся. Большую часть тех денег он просто прокутил.

– Шестьдесят пять, – твёрдо сказал Влад. – И это моё последнее слово.

– Ачш-ш-ш, – огорчённо прошипел ростоыщик. – Оч-ч-чень жаль. Вы правы. Настоящая цена мечу не более сорока пяти монет. Однако… мой покупатель вовсе не так хорошо, как вы, разбирается в камнях. И ещё хуже – в оружии, особенно магическом. Он мирный коллекционер-любитель, и, скорее всего, просто украсит этим прекрасным экземпляром гостиную. Я не с-с-сомневаюсь, что с-с-смогу получить от него семьдесят пять золотых. Особенно, если разберу рукоять, и покажу ему герб князя Элизобарры на внутренней поверхнос-с-сти. У цвергов такой забавный обычай набивать на изделии не клеймо мас-с-стера, а клеймо заказчика…