Страница 7 из 12
– Что вы готовите? – спросила девочка.
– Подойди – увидишь! – со смехом ответил дядюшка.
Он снял с котла крышку, и девочка заглянула внутрь.
– Но это всего-навсего корень… – растерянно сказала она.
– Ха-ха! – ещё сильнее развеселился старик. – Ты что, не признала своего дружка? Это потому что мы захватили его врасплох, совсем беспомощного. В ту самую ночь, когда он превращается в корень!
– Это Мальчик-Женьшень, мы его сварим и съедим! – добавила старуха. – И тогда мы с твоим дядей заново станем молодыми!
Девочка расплакалась, но старики этого даже не заметили.
– Я стану молодым! – воскликнул старик и вдруг осёкся. Если я съем кусочек корня, я помолодею, подумал он. Но если я съем весь корень, я не только помолодею – я буду жить вечно!
Старуха не заметила, что её муж внезапно умолк, потому что подумала о том же. Зачем же мне делиться с мужем, думала она. Если я съем кусочек корня, я проживу всего лишь на сто лет больше. Но если я съем весь корень, я никогда не умру.
– Муженёк, – вкрадчиво сказала старуха, – чтобы корень стал съедобным, его надо варить целый день, а у нас даже вода ещё не вскипела. Твои родители живут всего в часе ходьбы к западу. Почему бы тебе не позвать их в гости? Мы бы их угостили. Разделим с ними удачу – тут хватит на всех!
– Жёнушка, – ответил старик, – я как раз подумал то же самое о твоих родителях. Они ведь живут всего в часе ходьбы к востоку. Почему бы тебе не сходить за ними?
И оба медленно-медленно двинулись к двери, уговаривая друг друга. Только перед самым восходом солнца они неохотно разошлись в разные стороны, то и дело недоверчиво оглядываясь.
Ни один, ни вторая, конечно же, не вспомнили о маленькой племяннице. Однако едва они ушли, как девочка сразу же утёрла слёзы и высоко вскинула голову. Она загасила огонь и сняла крышку с тяжёлого котла.
Как только в котёл попали лучи солнца, мальчик подскочил и выпрыгнул наружу, стряхивая с себя воду. В тот же миг за дверью послышался топот и раздались громкие недовольные голоса.
– Чего это ты спешишь домой? – допытывался старик. – И где твои родители?
– Я хотела принести побольше дров, а то вдруг не хватит! – отвечала старуха. – А где твои родители?
– Я хотел проверить, заперта ли у нас дверь! – ответил на это старик. – Ну что же, давай помогу тебе с дровами.
Дверь рывком отворилась. Старики и дети вытаращились друг на друга.
– Бежим! – воскликнула девочка и схватила мальчика за руку.
Они проскочили мимо тётушки и дядюшки и бросились за дверь. Старуха с воплем замахнулась на них поленом, но попала по голове муженьку, а он выронил дрова ей на ногу – и оба растянулись на полу, потирая больные места и кляня друг друга последними словами.
А что же их племянница и Мальчик-Женьшень? Они убежали далеко-далеко, и с тех пор никто о них и слыхом не слыхивал.
– Спасибо, – сказала тётушка Мэйя и опять улыбнулась, но на этот раз её улыбка была усталой, а взгляд – затуманенным.
– Эта малышка оказала тётушке и дядюшке большую услугу, – медленно произнесла она, и глаза её закрылись. – Иначе они стали бы бессмертными, а это печальнейшая участь.
– Трудно преодолеть искушение бессмертием, – сказала Ама и поманила Ишаня. Он сел у кровати Мэйи и взял её руку в свои.
– Так не должно быть, – проговорила тётушка Мэйя ещё медленнее; слова её доносились как будто сквозь толщу воды. Огромным усилием воли она открыла глаза и посмотрела на Ишаня. – Такое бессмертие – не для нас, людей. Оно свело бы нас с ума.
Тётушка Мэйя в последний раз закрыла глаза. Ама положила руку на плечо Ишаню, и он низко склонил голову.
– Эй, старуха! – прикрикнул человек в зелёном. – Слышала, что я сказал? Давай, рассказывай про Мальчика-Женьшеня!
Ама открыла глаза и посмотрела ему в лицо, вновь поразившись ярости, которая горела в его чёрных глазах.
– Нет, – сказала она.
Сердце её стучало барабанной дробью, но ответить иначе она не могла.
– Нет? – взревел мужчина.
Лицо его исказилось гневом, оскаленные зубы заблестели в свете факела, он больше походил на зверя, чем на человека.
– Нет, – повторила Ама. – Вы и так её знаете.
Она следила, как он сжимает и разжимает кулаки, борясь со вскипающим гневом, и понимала: перед ней человек, не привыкший к отказам.
– Старая дура, – процедил он наконец. – Я с тобой потом разберусь.
Он опалил её злобным взглядом, снова нацепил шлем и выскочил из шатра. Ама смотрела вслед его мощной фигуре, внушавшей страх даже на расстоянии.
– До встречи, – прошептала она, – ваше высочайшее величество.
Глава 12
Когда они спустились к подножию горы, уже совсем стемнело, и Ишань предложил поискать ночлег в деревне. Пиньмэй давным-давно здесь не была, однако помнила, что раньше деревня выглядела совсем не так. Сейчас по пустынным улицам гулял ветер и было куда холодней, чем обычными тихими зимними вечерами. Они встретили всего нескольких прохожих, и те едва на них взглянули. Пиньмэй не сразу, но поняла, что не так: никто не улыбался.
– Мужчин нет, – сказал Ишань скорее себе, чем Пиньмэй. – Только женщины и дети… и вон там одна старушка. Почему они забрали именно Аму? Она и вправду что-то знает?
Ну конечно, думала Пиньмэй, наконец догадавшись, что произошло в деревне. Здесь побывал император! Деревянная дверь дома напротив разбита в щепки, стена разрушена – вот они, камни, прямо у них под ногами. И эта серебристо-серая пыль, которую несёт ветер, – это не снег, это пепел.
– Простите, – обратился Ишань к женщине, подметавшей разбитые изразцовые плитки. – Мы спустились с горы и идём в Город Яркого Лунного Света. Вы не знаете, где мы могли бы переночевать?
Женщина посмотрела на них словно сквозь толщу льда, молча покачала головой и скрылась в доме.
Ишань задавал этот вопрос всем встречным, но ответом неизменно было молчание. Даже дети – некоторых из них Пиньмэй узнала, она встречала их в этой деревне раньше, – молчали и только смотрели на них пустыми взглядами, и это было странно.
В конце концов один старик всё-таки ответил им.
– Ладно, идёмте ко мне, – сказал он со вздохом. – После того как к нам наведались солдаты императора, вряд ли кто-то другой радушно распахнёт вам двери.
Он провёл их извилистой улочкой к скромному каменному дому с деревянной дверью, выцветшей, потрескавшейся и покоробленной. Женщина с волосами, собранными в тугой узел, заклеивала порванные бумажные окна. Она прервала работу и в испуге уставилась на них:
– Дети? Дедушка Сай, я послала тебя за дровами, а ты возвращаешься с детьми?
– Нам бы только найти место, где переночевать, – быстро проговорил Ишань. – А утром мы уйдём.
– Чего-чего, а места тут хватает, – с горечью сказала женщина. – Мужчин увели, теперь полно пустых кроватей. А ещё опустели конюшни, свинарники и курятники. Солдаты императора забрали всё, оставили нам только черепки, чтоб лить над ними слёзы.
– Будет тебе, Суйя, – сказал дедушка Сай. – Мы и так самые счастливые люди в деревне. А ещё два дня назад кто бы мог подумать, что несчастье обернётся счастьем?
Женщина вздохнула и вяло взмахнула рукой, приглашая их в дом. Даже в оконной бумаге, хлопавшей на ветру, было больше жизни, чем в этом её жесте. Пиньмэй и Ишань шагнули через порог. Каменные стены всё же защищали от ветра, хотя он так и рвался в окно.
– Тётушка Суйя! Дедушка Сай! – раздался голос из-за простой деревянной ширмы. – Кто там?
Пиньмэй и Ишань, не сдержав любопытства, заглянули за ширму. В кровати лежал юноша. Подойдя чуть ближе, Пиньмэй увидела, что он совсем юн – должно быть, всего на несколько лет старше Ишаня.