Страница 6 из 16
– Мне все равно, – пожал плечами я. И решил вернуть шпильку за «наследничка». – Моя охрана – ваша забота, так что сами выбирайте, охраннички.
Трое моих спутников переглянулись и решительно двинулись в сторону крайнего входа, у которого мы и стояли. А я откинулся назад на спинку каталки. Все-таки, с точки зрения пользователя, – удачная получилась модель! Надо бы непременно заглянуть в гости к колеснику, обязательно! Есть у меня пара мыслей, как нам продолжить сотрудничество.
– Эй, мальчик! – послышался шепот сзади, едва только мои сопровождающие зашли в дом. Специально кто-то ждал, не иначе. Судя по голосу, этот кто-то был девочкой. Повернув голову, я понял, что не ошибся. Из высокого раскидистого куста отцветшей сирени выглядывала девочка моих лет. Или чуть постарше. Темные глазенки, блестящие от предвкушения и азарта. Едва заметные веснушки на загорелом лице. Волосы до плеч, заправленные в хвост. Непослушная прядь выбилась из тесьмы, метя прямо в глаз. Поэтому-то лесная фея привычным жестом откидывает локон назад. Одета в обыкновенный для горожан короткий хитон, не скрывающий ободранную коленку.
Я скосил глаза на оставшихся слуг – те притворились истуканами, слепыми и глухими одновременно.
– А ты, что, совсем не можешь ходить, да? Бедняжка… – протянула она. – Как это тебя угораздило? А тебя как зовут? – зачастила девчонка, не покидая, впрочем, своего убежища.
– И вовсе я не бедняжка! – сам от себя не ожидая, возмутился я. – И все я умею! – запальчиво возразил я и в доказательство поднялся с кресла.
– Ой! Я про тебя слышала, тебя Тумма лечит, правда? Так это он тебя на ноги поставил? – зачастила моя собеседница.
– Тумма сказал, что я сам себя вылечил, а он мне только помог, – с гордостью ответил я. – Храбрая кровь прогнала плохую кровь!
– Ну да, Тумма такое мог сказать, – согласилась девочка, и ямочки на ее щеках засияли. А потом она вновь спросила. – Так как тебя зовут?
– Олтер, – ответил я, не смея противостоять этому потоку красноречия и непосредственности, этим блестящим глазам и милым ямочкам на щеках. Да и вдруг что нового и полезного удастся узнать?
– А меня Наула. Я тут прячусь… – успела прошептать местная амазонка.
Но тут вдруг раздался отдаленный шум, какой-то гомон, затрещали ветки, и Наула затихла, поворачиваясь в сторону шума. Потом она посмотрела мне прямо в глаза и прижала палец к губам. Затем присела, сделала пару шагов назад и исчезла в густом кустарнике.
Вскоре на поляну перед строением вывались целая компания. Все мальчишки моего возраста. На первый взгляд – плюс-минус пара лет. Возглавлял их плотный краснощекий парень с рыжеватой кучерявой шевелюрой.
– Эй, – повелительно крикнул он слугам. – Наулу здесь не видели?
Слуги, которые ранее нас сопровождали, замотали головами и что-то невнятно забормотали. Потом они переглянулись, схватили мое кресло и резво покатили его вперед, подальше от малолетней компании.
– А ты кто такой? – спросил второй рыжеволосый, такой же толстенький и крепко сбитый, как и предводитель. Оба они были похожи на маленьких кудрявых бычков. Судя по внешнему виду, брат первого. Все остальные, шедшие позади этих двух, встали за их спинами. И если большая часть мальчишек привычно заняла свое место за плечами рыжих, то другие неловко сгрудились чуть в стороне. Было их совсем мало – четверо. И чем-то эта четверка отличалась от остальных.
– А ты кто такой? – в свою очередь не стал затягивать с ответом я.
– О! Смотри-ка ты? – удивился первый из рыжих, тот, что старше. – Он по-человечески разговаривать умеет! А я думал, только на своем быр-тыр-быр и умеет!
Свита за спиной послушно заржала. Весело!
«Да уж, а вот и долгожданная почетная встреча, – вздохнул я. – И ведь не смолчишь. Мужской коллектив, первое впечатление. Не поймут. И где сейчас братья с Остахом? То, как репей прицепятся, а когда нужны…».
– Смеяться над чужим языком глупо. Хотя бы потому, что я знаю два языка. А ты сколько? – смех приутих, и свита опасливо посмотрела на своих рыжих вожаков. Видимо, я попал в точку – умниками ни один, ни второй не были.
– Я ваш козопасовский язык учить не собираюсь! – набычился старший из братьев и сжал кулаки. Младший повторил его движения. – Ты там с баранами в своих горах по-бараньи, наверно, разговариваешь?
Компания за спиной опять заржала. Все, кроме примеченных мною четверых. И что в них не так?
– С баранами я сейчас разговариваю. Только таких рыжих давно не встречал, – ответил я. Глотать оскорбления я не собирался.
Свита потрясенно замолчала, не веря своим ушам. Братья, разойдясь по сторонам, направились ко мне. Я поднял кулаки к вискам и прижал локти к туловищу, встав в стойку. Не к месту зашлась дрожью мышца в левой ноге.
«Только не сейчас!» – внутренне взмолился я, и нога послушно перестала дрожать. Хорошо хоть, не опорная!
Старший из братьев подбежал первым, замахиваясь из-за плеча, и первым получил короткий прямой в лицо. Удар вышел смазанным, и меня качнуло назад. Этим воспользовался второй нападающий, и достал меня по уху. В голове тут же зазвенело, но я уже сгруппировался и отступил, не дав возможности схватить меня или толкнуть. А отступая, быстренько отоварил и второго братца. Удар тоже получился так себе – ни корпус не довернул, ни кулак. Так, ткнул и все. Удар совсем не поставлен и не отработан. Мозг вроде и посылает сигналы, как надо действовать, а тело не тренированное и не умеет толком ничего.
«Заниматься, заниматься и еще раз заниматься!» – подумал я, глядя на то, как свора прихлебателей сделала шаг вперед. Вперед ко мне. Собираются навалиться всем скопом на обидчика покровителей. Придется ножичек доставать, а то затопчут.
– Назад! – громко раздалось у меня над ухом.
Я узнал голос Остаха. За шумом схватки я и не расслышал, как он подошел. Это и неудивительно – в голове до сих пор звенело от пропущенного удара, а ухо горело. Хорошо меня приложил мелкий рыжий паскудник!
– Я тебя велю выпороть на конюшне, козопас! – крикнул старший из братьев, прижимая руку к лицу. Под левым глазом у него наливался красным будущий фингал, грозящий вскоре расцвести ярким цветом. Знай наших!
– Ты как был дураком, так и остался, Гвинд! – раздался вдруг торжествующий девичий голос моей прежней собеседницы. – Перед тобой гость моего отца, Олтер, сын Рокона, наследник Дана Дорчариана, дубина!
Я повернулся и увидел девчонку, выбравшуюся из своего потайного убежища. Ее обвиняющий указательный палец уставился прямиком на братьев. Невдалеке стоял Остах, уперев руки в бока и покачиваясь с пятки на носок. Его внешний вид не обещал для меня ничего доброго. Пальцем он в меня не тыкал, но смотрел этак… Со значением. Йолташ и Барат, выскочив вслед за учителем из дома, стояли на крыльце, растерянные. А что им делать? Не бросаться же в детскую драку!
Переведя взгляд с меня на моих оппонентов, Остах громко сказал на дорча.
– Драка! В первый же день! Даже вещи не успели перенести! – он повернулся, махнув мне рукой. – Идем в дом, наследничек!
Суровый тон меня не обманул. Я успел увидеть мелькнувшее в глазах дядьки веселье и торжество, тщательно им скрываемое. Или все-таки показалось?
Хоар. Где-то в горах рядом с Ойдеттой.
На душе у Хоара было тревожно. Он ехал верхом в седле, пустив шагом своего умного коня рядом с поскрипывающей повозкой Хродвига, щурился на солнце и думал. Щуриться на солнце и пребывать в своих мыслях – это было обычное состояние Хоара после Дела. После окончания Суда и завершения дела Хродвиг с Хоаром обычно молча ехали, думая каждый о своем – старик в повозке, а Хоар в седле. Этой негласной традиции было много лет. Но сегодня все было иначе, хоть и выглядело так, как и всегда.
Когда старик рухнул в тот злосчастный овраг, Хоар перепугался. Решил, что свершилось. Думал – пришел конец Главе Хранителей. Вроде бы не раз и не два обсуждали, что делать, если Старик не проснется. И Хоар был готов к такому. Но после падения в овраг Хродвиг своими словами все переиначил. Сказанное всё переворачивало вверх дном: прежние договоренности, прежние планы, прежние мечты.