Страница 12 из 16
Я так глубоко задумался, что не заметил, как прошел пир. Что-то жевал, что-то пил. Когда все стали расходится, я вышел вместе со своими соседями-сверстниками. Даже не познакомился! На улице стемнело. Стрекотали цикады и бросались в огонь мотыльки. Вечерняя прохлада сменила удушающий дневной зной. Меня вдруг схватила за плечо чья-то рука. Я отшатнулся в испуге.
– Как прошло, Ули? Как ты? – заглядывая мне в глаза, обеспокоенно спросил на дорча Остах. За его спиной маячили фигуры братьев.
– Плохо! – обессиленно прошептал я. – Все очень плохо, Остах. Наместник такой умной скотиной оказался!
Остах пожал плечами.
– Наместники другими не бывают, Оли. Это ты Векса не видел, мир его праху!
Глава 4.
Хоар. Дорчариан, Ойдетта.
Стоило вернуться в Ойдетту, как все вновь пошло кувырком. Воистину, беспутное село. Столько лет сидели в своем медвежьем углу, молились Высокому Небу, развешивали мертвецов на деревьях… Просидели бы еще пару сотен лет, носу не казали… Хоар зло сплюнул на землю. Какой хромой клибб дернул их именно в тот день проезжать мимо!
Повозку Хродвига завезли во двор старосты, где уже хлопотала его пугливая жена с домочадцами, готовясь к пиру. У доброй новости не ноги – крылья. Через ворота, распахнутые настежь, туда-сюда носились односельчане с разносолами. Вновь вдоль улицы составляли столы. Можно было и не убирать. Но если над вчерашним застольем витали хмурые взгляды и тревожные шепотки, то теперь над Ойдеттой разносился людской шум, прибаутки, веселые напевы, стук молотков. Не отставали от людей животные: квохтали куры, гоготали гуси, истошно визжал поросенок, для которого наточили нож, брехали дворовые псы, ошалевшие от столпотворения.
Причиной суеты был Хродвиг, а точнее, его твердое решение выходить завтра поутру. Возражать Хранителю никто не посмел, поэтому и готовились к пиру наспех. Как можно не завершить суд Хранителя, столь удачный, милостивый и скорый, грандиозной попойкой? Кто сейчас мог встать между горцем и его пивом? Не было таких сил в горах. Слишком мало повода для радости у жителей Ойдетты, слишком размеренна и предсказуема, сурова и безжалостна их доля, чтобы так просто отказаться от праздника.
Недавно вернулись вызволенные пастухи. Эйдир, возглавлявший процессию, надулся от важности, как весенняя жаба. Историю с Джогу-Вара староста повернул в свою пользу, упрочив власть над односельчанами. Глядя на него, Хоару захотелось ткнуть толстяка кинжалом в ягодицу и посмотреть – не сдуется, не лопнет ли?
Но в данный момент старосте приходилось не сладко. Хоар хмыкнул, и посмотрел на отчаянно потевшего Эйдира. Его злосчастная шапка после восхождения в горы превратилась в грязную тряпку, которую он по-прежнему мял в руках. Дом на колесах загнали глубже во двор, подальше от лишних глаз у ушей.
– На Гремучую поляну вернетесь, – безжизненным голосом ронял слова Хродвиг. Выходить из повозки он не посчитал нужным. – Сожжете. Все, что горит, – сожжете.
Эйдир собрался что-то уточнить у Хранителя, но Хоар показал старосте кулак. Толстяк, не будь дураком, глубоко, до земли, поклонился.
– Дашь мне арбу. Крепкую. Небольшую. Для высокогорья. – Хродвиг отдыхал между словами, словно взбирался на кручу.
Староста посмотрел на Хоара и быстро закивал, держа рот на замке. Понятливый!
– Джогу-Вара не бойся. Добрый сосед. Понял ли? – Хродвиг поднял пустые глаза на старосту. Запавшие провалы глаз темнели под кустами седых бровей.
– Понял, – староста все же не выдержал, упал на колени, прикрыв глаза своей дурацкой шляпой. Маска мертвеца, рассеченная по лбу уродливым коричневым швом надвое, в которую превратилось лицо Хродвига, повергла Эйдира в священный трепет.
– Ступай, – прежним тоном ответил Хранитель.
Хоар понял, что время и вправду пришло. Никогда доселе Хранитель Хродвиг не дозволял становиться перед собой на колени. А сейчас и бровью не повел. Не заметил?
Хоар поймал отползавшего старосту, поднял его и пояснил.
– Вернетесь на поляну и соберете все, что от Аскода осталось. Колеса, столбы, сараи, рычаги. Шестерни. Соберете и сожжете. Можете распилить-расколоть на дрова. Железо, что есть перекуете. Про колесо рядом с селом не забудьте. Следа чтобы от Аскода Гворфа не осталось. И про то, что был такой человек – забудьте. Не было его.
– Не было, – покладисто согласился Эйдир. – Не знаем такого.
– Про арбу все понятно?
– Понял. Нужна небольшая арба с большими колесами. И поновее. А для чего? – не смог сдержать любопытства Эйдир.
Только на коленях ползал, а уже вопросы задает! Быстро же он очухался!
– А говоришь, что понял, – качнул головой Хоар.
– Понял-понял. Не мое дело, – всплеснул руками Эйдир.
– С Джогу-Вара как раньше жили, так и сейчас живите. Как на Гремучей поляне порядок наведете, носа туда больше не кажите. Границы свои с землей Джогу-Вара не нарушайте. Сосед он добрый, для людей неопасный. То нами проверено.
«Надеялся, наверное, паскудник, что порешим мы Хозяина, – беззлобно подумал Хоар. – Пастбища там добрые».
Сожаление легко читалось на хитром лице сельского старосты.
– Пир почтим, но ненадолго. С утра рано выйдем. Хвостом кто пойдет за нами – убьем. – Хоар не угрожал. Рассказывал. И добавил то, что сказать должен был Хродвиг. – Положенный Даном Дорчариан урок по осени заплатите полностью.
Эйдир вздохнул и вновь кивнул.
– Теперь иди.
Обрадованный староста с неожиданной для его фигуры резвостью скрылся со двора, и вскоре с улицы раздался его требовательный голос.
Хоар подошел к дому на колесах и присел на ступеньки перед открытой дверью.
– Я ему все обсказал, Хранитель. Он сделает все, что ты повелел.
Хранитель рассеяно кивнул. Он наблюдал, как Немой с Ултером вывели из хлева Тихоню. Теперь мальчик миловался с ней, кормя морковкой. Кобыла уже успела соскучиться по хозяину и, схрумкав морковку, ласково фыркала в ответ.
– Ты пошлешь груз имперца в Декурион. Колесо, механизмы, инструменты. Длинной дорогой, в Долину не спускаясь… – тем же пугающе-безжизненным, отстраненным голосом продолжил Хродвиг.
– Это ж до середины осени идти! – возмутился Хоар.
– Пусть. Меньше лишних глаз, – ровно ответил Старик. – С Аскодом пошлешь троих из охраны.
– Имперца в священный город Дорча? – вскочил со своего места Хоар. – Чужака?
«Неужели это все-таки произошло, и он обезумел? – Хоар со страхом посмотрел в белое восковое лицо Хродвига.
– Гимтар руку отдаст за это колесо, – неожиданно ответил Хранитель. – Они озолотятся, когда соседи встанут в очередь за мукой.
Хродвиг пожевал губами, лицо его исказилось, и ледяная маска разлетелась, слетев с лица.
– Чьи это слова? – закричал старик, схватив посох, стуча им об пол.
Хоар узнал свои слова, которые он произнес на поляне за околицей Ойдетты. Тогда они впервые увидели сломанное льдом колесо Аскода. Ултер, знакомивший Тихоню с Ойконом, отдал поводья кобылы мальчику и подошел ближе.
– Чьи это слова? – требовательно повторил Старик.
Хоар сел обратно на ступеньку. И, смотря на Хранителя снизу вверх, коротко ответил.
– Мои.
– Где больше всего имперских глаз и ушей?
– В Долине.
– Как передать Гимтару механизм и того, кто его сделал? Не спускаясь в Долину?
Хоар задумался и тут же ответил. Разгадывать загадку, зная отгадку, было просто.
– Зимуют Дан с танасом в Декурионе.
– Поэтому имперец едет с моей охраной в моей повозке со своим барахлом в Декурион! – вновь крикнул Хродвиг. – И носа не кажет из нее! Чтобы все думали, что это еду я, глава Суда Хранителей! Ты понял?
– Понял, учитель, – против воли давнее слово вырвалось у Хоара. Но старик не обратил на это внимания.
– Повинуйся мне, – тяжело дыша, сказал он. В груди у него что-то клекотало и лопалось. – И не заставляй меня сомневаться в тебе. И в моем выборе.
В ответ Хоар склонил голову.