Пламя нашей жизни

Бар внутри ресторана был куда более богатым и просторным. Со стороны зала всегда доносились негромкие разговоры, смешивавшиеся с живой музыкой. Мой старый друг работал барменом.

Он обладал красивыми руками и приятной завораживающей улыбкой. Она не была обидной, скорее, дежурной, намертво приклеенной к его лицу, которое я уже не помнила.

Ловкие руки умело и уверенно что-то взбалтывали, смешивали и даже поджигали. Тонкие бокалы плясали и отблескивали.

Бармен, как водится, слышал много разных историй. Умело поддерживал беседы. У него было множество знакомств и разных связей. Но я к нему на работу редко приходила. Мы с ним были довольно близки. Более изворотливого человека я не знала.

Он прятал довольно крупную выручку прямо на полке с бутылками. В неприметной темной бутылочке с широким горлышком, чтобы удобней класть и доставать.

Я спросила его как-то:

— Не боишься, что кто-то заметит и заберет?

Он ответил, как обычно, растянув губы в улыбке:

— Если хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте.

И улыбнулся той самой плутоватой улыбкой, как привычно делал это.

Я вынырнула из воспоминаний, смотря перед собой — на полку с поблескивавшими бутылками за стеклом. Вокруг был вновь темный и отнюдь не праздничный бар.

В моей голове происходило что-то сродни соединявшимся зубцам шестеренок.

Щелк.

«Ведь ты даже подарил свою душу, зная, куда ты ее вкладываешь».

Душу можно вложить куда-то, пожертвовать или можно привязаться к чему-то. Почему именно «подарить»? Подарить — значит кому-то. Я думала, что Деймон возложил ее на алтарь Вонголы.

«Помня, что иначе ты сгинешь».

Душевные терзания погубят Деймона в случае, если он откажется от идеи возвеличивания Вонголы… Будет ли это считаться самоубийством, если, по сути, Деймон должен быть уже давно мертв? А он нашел каким-то образом выход и обманул саму Смерть.

«А теперь не перечеркни свои верные решения».

Получается, в какой-то момент эти решения были верными и правильными по версии Джотто; я думала, что тогда, когда еще было не очень понятно, как далеко готов зайти Деймон.

Я резко повернулась к сидящему справа Занзасу, смотрящему в мою сторону бордовыми радужками. И, видимо, такая решительность была написана на моем лице, что, когда я попросила:

— Дай мне кольцо, — …Занзас достал его из внутреннего кармана без вопросов.

Приняв украшение из ладони босса Варии, я хищно оскалилась так, что видела эту опасную и непривычную улыбку в отражении одутловатой бутылки с текилой.

— Вылезай, сволочь. Рядом нет Деймона, из-за которого ты, видимо, и решил показаться, но у меня к тебе есть один очень важный вопрос.

Думал он недолго. Через пару минут мое оранжевое пламя впиталось в кольцо и выпорхнуло из него полупрозрачным облачком. Таким образом я и совершила призыв духа Примо Вонголы. Во второй раз.

Призрак появился за стойкой, из-за чего столешница перерезала его облик пополам чуть выше пояса, а ноги тонули где-то в поверхности дерева.

— Я не собирался больше приходить, ведь моя роль уже сыграна, — сказал он ровным голосом с непроницаемым лицом. — Но что-то мне подсказывает, что твой вопрос вновь касается моего хранителя Тумана.

— Вообще-то я тоже не горела желанием тебя видеть, тем более что ты, похоже, сделал эту голограмму только ради наставления Деймона, а никак не потомков, — хмыкнула я. Бояться было нечего — этот недо-призрак мне точно ничего не сделает, так как полностью на иждивении моего пламени.

Занзас также недружелюбно сверлил призрака взглядом поалевших глаз. Кёя буравил светло-серым прищуром. Луссурия оказался стоящим в самом начале барной стойки, да еще и в такой позе, которая почему-то наводила на мысли о боевой стойке.

— В чем состоит твой вопрос? — напомнил Джотто.

— Я заметила… — начала, с трудом подбирая слова, — что Деймон изголодался по нормальному общению.

— Он долгое время был без друзей и соратников, — ответил мне Примо, как будто зная, о чем я хочу узнать. — Он был покинут всеми и наверняка осознавал, что потянулся к Небу, которое напоминало ему о хороших временах. Но нет сомнений, что он слишком Спейд, — губы призрака слегка дрогнули в улыбке, — чтобы признать это.

— Но он признал, что я — это не ты, — нахмурилась я, справедливо возражая.

— Но он также хотел доказать, что лучшего Тумана, чем он, не сыскать, — спокойно возразил Джотто, смотря мне в глаза.

Я пыталась понять, что он хотел этим сказать. На самом деле, об ответе я уже, как минимум, догадывалась.

— Значит, свою душу он подарил мне? — приподняла я бровь, все еще отказываясь верить. Но Джотто кивнул. — Почему? В тот момент он еще не мог видеть во мне ни Небо, ни чье-либо перерождение.

Возвращаясь мыслями к церемонии наследования и тем разговорам в подвале… размышляла о том, чем мог думать Спейд. Ему нужно было тело, которое держало бы его. Хоть что-то, теоретически живое, чтобы душа могла привязаться. И этим чем-то вполне мог оказаться медальон, в котором жило живое пламенное создание…

— Вероятно, он видел то, какая ты есть, и этого оказалось достаточно, — спокойно ответил моим мыслям Джотто.

Я сидела слегка потерянно. Как будто упала с высоты и ударилась головой, теперь немного кружившейся и побаливавшей. Получается… В памяти всплыло то выражение настоящей паники на лице Деймона, когда Х-баннер Тсуны сметал все на своем пути. И на этом пути была я. После Спейд целился только в живот, где был Мукуро, и еще позже — попал в плечо — слишком далеко до жизненно важных органов и недостаточно для того, чтобы даже случайно зацепить цепочку с украшением…

Уронив голову на столешницу, стукнулась о дерево лбом и накрыла рукой голову, издав лишь глухой стон, хотя хотелось, как по списку: заорать раненым ламантином и что-нибудь взорвать.

Получается, у меня на шее не только домик Беса, но и сердце Деймона. Джотто подтвердил мои догадки. По крайней мере, он уверен в своих словах, и Деймон прекрасно понял, о чем говорит недо-призрак. Но тогда, если уничтожить медальон, то можно навредить и Бесу… У меня нет настолько хорошего мастера на примете, чтобы что-то сделать с этим. Но если бы я только знала раньше…

— Почему ты ничего не сказал раньше? — подняла я сердитый взгляд на облик Джотто, спокойным, казалось, даже слегка скучающим взглядом, следившего за всем происходящим.

— Я — его Небо, — так же спокойно ответил он.

Это, наверное, значило, что чхать он хотел на нас всех. На все потери в сражениях. Его интересовали только душевные терзания Деймона, только его судьба.

Я бросила кольцо на стол, прекратив подпитывать его пламенем. Призрак еще немного повисел в воздухе, а затем развеялся в пламени и потух, будто перекрыли газовую горелку.

Я оставалась в зависшем состоянии, продолжая пялиться в одну точку перед собой. С одной стороны, я понимала его — своего я бы не бросила уж совсем на произвол судьбы, но с другой — своего я бы и не оставила так, как Деймона оставили.

Вдобавок не отпускала мысль, что знай я это раньше — и могла бы взять Спейда за яйца, заставив остановиться. Я и сейчас могла бы… Но тот знал, где спрятать свое сердце. Вот и вскрылся подвох с добродушным предложением улучшить кольца со зверьми, — ведь так удобно, когда вместо двух колец — один медальон, к тому же еще и усиленный.

Почему Деймон это сделал, я также могла предположить. Я не знала о том, что скрыто в медальоне, но берегла бы его. Теперь, даже зная об этом, не имела понятия, что с этим знанием делать. Что сподвигло его использовать именно медальон… не ясно. Может быть, иллюзионисту это показалось правильным или забавным — дать его именно Небу. Или же причиной тому послужил тот разговор…

— Он еще вернется, мелочь? — сбил меня с мысли вопрос, заданный низким голосом с легкой хрипотцой.

Я повернулась к Занзасу, задавшему мне его, и заметила на лицах других ту же внимательность и ожидание ответа. Это чего? Они от меня хотят услышать некое предвиденье или что? Да нет. Наверное, просто в прошлый раз я как раз и предупредила, что Деймон появится, вот они снова ждут ответа.