Пламя нашей жизни

Рыжий снова отрывисто кивнул с серьезным лицом:

— Есть, — и отправился на выход.

— Будет сделано, моя королева, — ухмыльнувшись, принц отстранился от стены, изобразив короткий легкий поклон, практически не сгибаясь.

Оставшись один на один с Мукуро в опустевшей каюте, я почувствовала, как на секунду задержала дыхание.

Иллюзионист склонился в неглубоком поклоне, в котором длинная челка закрыла его лицо.

— Для меня заданий не будет? — тихим, но каким-то проникающим шепотом поинтересовался он.

Я посмотрела на потрепанные перчатки, лежавшие рядом со мной на кровати. Перевела взгляд на свои голые ступни, свисавшие вниз и не достававшие до пола. Затем подняла взгляд и осторожно спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Мукуро?

— Ты, как всегда, проницательна, моя прелесть, — помедлив, с прерывистым вздохом Рокудо опустился на колено, не поднимая головы. — Я не жду, что ты простишь меня, я и так достаточно бед тебе принес и не смог ничем помочь сейчас. Я готов услышать все, что угодно. Но, что бы ты ни сказала, я буду сохранять тебе верность и приму любое наказание.

Я снова с прищуром внимательно стала рассматривать знакомые черты иллюзиониста. Узкие плечи сведены и слегка опущены, голова тоже повинно наклонена. Руки не сжимались в кулаки: одна висела вдоль тела, вторая — покоилась на колене.

— Я знаю, что не достойный тебя хранитель Тумана, но обещаю, впредь я буду твоим верным мечом и плащом, скрывающим тебя от врагов. Больше не будет неприятеля, который сможет обойти меня и навредить тебе.

Его слова пусть и звучали с повинной, искренне выражавшейся в готовности принять любое решение суда в моем лице, но в них чувствовалась твердость. Он драматизировал как всегда… но оно и понятно — после нашего возвращения из будущего-то с ошеломительными новостями. Одно за другим, оно все накладывалось на него слишком тяжкой ношей.

— А если… — я почувствовала, как дыхание на секунду сорвалось. — Если Деймон Спейд вернется?

— Ни один враг на пути к твоей цели не помешает тебе, — его руки в кожаных перчатках решительно сжались.

Через секунду он медленно потянулся к моей руке, мягко взяв мою ладонь и прикоснулся губами к тыльной стороне. Помедлив, забрала свою руку после такой дани традициям и еще некоторое время рассматривала так и не поднявшего голову иллюзиониста.

Подмывало сильнейшее желание попросить посмотреть в глаза. Но пока было рано.

Находиться в каюте стало неуютно, поэтому я быстро обулась и поднялась на ноги.

— Идем. Нужно переговорить с остальными. Нельзя слишком надеяться на коммуникативные навыки Кёи.

Рокудо поднялся на ноги, не до конца выпрямившись, а согнувшись, будто в полупоклоне. Я прошла мимо него, и только затем он выпрямился, бесшумной тенью скользя за мной.

***

Просторную каюту оборудовали как комнату в старинном японском доме для удобства ее обитателей.

Прислуга и охрана в одном лице стояла, сторожа вход. За закрытой дверью, сидя на подушке, каменной статуей с бесцветным лицом, застыл глава клана.

Цуру Сэтоши пребывал в такой ярости, которой давно не испытывал. Он чувствовал — печенкой и всеми остальными органами, что его надули. Обыграли. Воспользовались! Вонгола… Проклятая Вонгола использовала их как мясо! Они опять оставили их, Торикай, в дураках. После всех понесенных потерь Цуру не мог даже взглянуть на труп побежденного врага, который и поставил их в такое положение!

Главе клана Торикай оставалось лишь бессильно скрипеть зубами от своего поражения. Он ничего не мог сделать Вонголе в отместку за их предателя. По сути, то, что Торикай прибыли на это сражение, было виной лишь Цуру. По его приказу, как главы, его бойцы сражались и полегли здесь. На его глазах. Ни Деймону Спейду, ни Вонголе Торикай не могли отомстить. Вария, избежавшая таких ошеломительных потерь, не просто была военной силой, но также все еще была связана с Вонголой. А уж мелкие отродья — Савады!.. Один — наследник Девятого Вонголы. Вторая — находится под покровительством Варии. И Цуру, несмотря на огромное желание, ничего не мог с этим поделать.

Разве что… позаботиться о том, чтобы мелкие уродцы Шимон сполна заплатили за все, попав при этом именно в его руки. Тогда Торикай не останется не у дел и вернет себе имя хозяев Востока.

***

— Вро-о-ой, босс! — заорал Скуало, захлопнув за собой дверь каюты, отчего пробежался сквозняк, и стремительно прошел к креслу, где сидел Занзас.

Босс смерил его тяжелым взглядом, и капитан не стал медлить, выложив на низкий столик перед боссом шесть колец, одно из которых было черное, как будто все в саже. Тяжелые кольца больше походили на перстни из черненного серебра, увенчанные крупными разноцветными камнями. Окаймлявшая кольца мелкая вязь латиницы говорила о том, что они принадлежали семье Шимон.

— Мы мелких кровососов обыскали и изъяли все, что было. Кольцо Неба осталось на пальце недоДесятого, — доложился Скуало. — Скоро кто-нибудь обязательно припрется их требовать: не Девятый, так Торикай.

— Ясно, — бросил Занзас, как обычно, немногословно и без особого интереса, несколько подзадолбавшимся взглядом уставился на мечника, который хотел еще что-то сказать.

— Босс… — Скуало непривычно для самого себя стал подбирать слова, что делал очень редко. Шаря бесцельно взглядом по столу, все еще вытянувшись перед боссом, он собирался с мыслями.

Было у него на лице такое выражение… Которое на нем настолько редко появлялось, что уже это одно заставляло насторожиться. Бравый, резкий и порывистый капитан Варии редко показывал свою спокойную сторону и так же редко демонстрировал глубокую работу мысли. Хотя человеком он был достаточно умным и с лидерскими качествами, высокая скорость реакции и быстрая адаптация под сменившуюся обстановку с легкостью перекрывались несколько гипертрофированной несдержанностью, что создавало обманчивое впечатление.

Если бы это была не Гордая Акула, Второй Император Мечей, правая рука босса Варии и просто до боли знакомый Занзасу патлатый мусор, можно было бы предположить, что он был растерян от той новости, что принес, и она его не на шутку тревожила.

Но это была та самая Акула, которая, скорее всего, просто никак не может сообщить что-то весьма неоднозначное.

И Занзас напрягся, приготовившись услышать что угодно.

— Босс, аркобалено с желтой пустышкой говорил о том, что Спейд может быть жив. Похоже, чертяка договорилась с ним, чтобы тот ушел спокойно, — проговорил Скуало, наконец взглянув в глаза боссу.

Слова повисли в воздухе, ощутимо его утяжелив своим весом. Сразу целиком осознать их не вышло. Но почему-то руки уже были готовы поползти и нашарить рукояти оружия.

Просто для самоуспокоения.

Босс Варии взглянул в решительное лицо Скуало, считавшего своим долгом передать эту информацию. Незаконченное движение тот прекрасно уловил и тоже был готов к любому повороту, включая любую реакцию босса.

— С хрена ли? — опять же коротко и емко уточнил Занзас, демонстрировавший пока лишь легкое раздражение. — Я лично его сжег дотла. А мелочь бы мне сказала.

— Да чертяка еще даже в себя не до конца пришла, — ответил хрипло Скуало. — Зная ее, возможно, это было единственным приемлемым выходом из ситуации. Этого матерого иллюзиониста, намного старше и нашего Мармона, и Рокудо вместе взятых, судя по всему, не убить, уничтожив тело. Ему, не совсем материальному, побоку было, как мы тут жилы рвали.

«Ведь тела у него нет», — так и осталось неозвученным.

Мужчины оба непроизвольно вспомнили первую схватку.

В которой Спейд не напрягался, в которой основная ударная сила каждой из семей была разметена и обезврежена за считанные секунды. Без особого применения иллюзий. К развлечению всерьез живой мертвец тогда даже не приступал.

— Так что, похоже, единственный, кто действительно помер — это Като Джули, — подвел итог подозрениям аркобалено, а теперь и своим, Скуало.

Да, слова безумца о том, что от тела он отказался, еще следовало бы подтвердить, однако Вария без обсуждения пришла к заключению: так оно и есть. Во многом такому выводу послужила интуиция Мармона и то, что от мелочи, чертяки и гиперинтуиции в одном флаконе опровержения данных слов не последовало. И хотя босс Варии применил свой никогда ему прежде не отказывавший метод — выстрел в упор не сработал.