Пламя нашей жизни

— Реборн-сан… — протянул Гокудера, не зная, что ответить.

Он ощущал появившееся напряжение и тревогу, но чувствовал, что до такого опытного киллера, как Реборн, ему не дотянуть, а потому предпочел поверить на слово. Все же несмотря на безобидный внешний вид, тот был аркобалено и лучшим киллером своего времени, кроме того, еще и опытным, и мудрым — таким он его видел.

— Реборн-сан, — взволнованно начал Базиль. — Но зачем Акире-доно это понадобилось?!

— Ответ предельно ясен: это был лучший исход из возможных. Наверняка мы бы не смогли его одолеть сейчас, — он помолчал, чтобы затем неожиданно добавить: — А возможно, Акира все-таки добилась его верности, воспользовавшись своим пламенем Неба, я не удивлюсь. Идите, нечего медлить, — резко сменил он тему.

— Да, иначе мы можем начать подгонять, — зловеще засмеялся Бельфегор, оставшийся ожидать Шимон вместе со Скуало.

Шимон переглянулись и отправились следом за офицерами Варии, опасливо ступая и подавленно оглядываясь на Десятого Вонголу, аркобалено и ступавших след в след за конвоируемыми, дабы не дать сбежать, рядовых Варии.

***

Оказывается, Кёя неподалеку оставил вертолет, где ждал его Кусакабе. Тетсуя уже вжился в роль и спокойно выполнил приказ. Остальных ребят пришлось оставить на земле, так как тут же началась стычка:

— Здесь места всем хватит, Хибари! — горячо возмутился Рёхей.

— Нет, — коротко ответил Кёя, помог мне пристегнуться и дал знак Тетсуе заводить винты.

Луссурия, сидя в кресле, благоразумно помалкивал.

— Да вот же куча места! — еще более возмущенно завопил Рёхей.

— Хибари, мы ведь тоже волнуемся. Позволь нам тоже отправиться, — попросил его Такеши.

— Нет, — бескомпромиссно заявил Кёя. — Идите своим ходом. Об Акире я позабочусь.

— Все в порядке, доверьте все ему, — сказала я, потому как спорить совершенно не хотелось.

Я взглянула на ребят, обведя их встревоженные лица усталым взглядом. Рёхей горел решительностью добиться разрешения, Такеши был настроен также перебороть Хибари, за челкой Расиэля было не разобрать, но тот предпочел хмуро стоять в стороне. Мукуро также выглядел напряженным от этой ситуации. Ламбо держался за штанину Рёхея и, вряд ли понимая до конца, что происходит, всем детским лицом выдавал встревоженность и изображал щенячьи глазки. А Конрад… Конрад снял ремень, обмотав его вокруг лыж, на которые приземлялся вертолет, и схватился за него руками.

Встретившись зеленым глазом со взглядом Кёи, он, сцепив зубы, выдал:

— Е-е-ей, я лечу!

Вертолет стал медленно подниматься в воздух, набирая высоту. Я схватила подскочившего с кресла Хибари за руку, державшую тонфа, и попросила:

— Прекратите, я не хочу видеть склок между вами сейчас.

Кёя резко повернулся и долго всматривался мне в лицо, пока вертолет не поднялся метров на сто в воздух, а небольшая группа людей внизу стала выглядеть еще меньше. Сбивать Конрада и сбрасывать на землю было уже поздно. Кёя быстро сел обратно и прикрыл глаза. Конрад же устроился поудобней на лыже вертолета.

Разглядывая с высоты вертолета почти оставленный позади остров, я чувствовала гул в ушах от вертолетных лопастей и что-то такое… щемившее в груди. Наконец перестал быть виден выжженный участок земли на месте прошедшего боя. Внизу вновь появилась зелень и деревья… и новосозданная морская река.

Как-то совершенно не ясно и бестолково закончилась эта история. Которая даже историей по сути не была, а постановкой Деймона Спейда. Да и черт с ним, со Спейдом — скатертью дорожка. Гораздо больше меня сейчас волновало состояние ребят, которые даже с виду не были целыми, имея разной степени повреждения. Кто-то был просто потрепан, кто-то побит до крови. Хотя, если вспомнить, с кем мы имели дело, это еще легко отделались. Рёхей, по сути, и так бы с Койо подрался. А вот их внутреннее состояние уже заставляло волноваться. Меня дважды похитили, и я добровольно попала под удар пламенем, в который Тсуна вложил всё имевшееся у него пламя. Если так подумать, то у всех, кто за меня переживал, я наверняка вызвала сердечный приступ несколько раз. А переживали за меня многие, о чем я помнила еще со времен своего пребывания в будущем. Уж там так сходили с ума, что страшно становилось. Но запретить им переживать я не могла. Мне еще предстоит разбираться с моральными терзаниями Кёи, которыми тот наверняка занимается тихо и молчаливо, чтобы никто не заметил, и особенно уделить внимание Мукуро, чтобы купировать у него возможные самобичевания и даже, мало ли, мысли о самоустранении. И это только самые доросшие до глубоких мыслей о том, чем для меня и для всех нас могло это закончиться. Поняли ли Рёхей с Такеши, что кто-то мог умереть? Или они еще не осознали, что есть смерть и она безвозвратна? Ямамото видел ее, но вот осознал ли, что даже близкие могут быть внезапно смертны?

Молодцом держались разве что Конрад и, наверное, Расиэль, но тот, скорее, просто еще не слишком влился во всю нашу шайку. Для старшего принца-близнеца, как я догадывалась, моя персона должна была выглядеть непобедимой и несокрушимой, каковой я вышла для него из этой истории, вот и все.

На корабле после приземления меня продолжило качать. И вряд ли эта качка передавалась мне от судна. Хотя я не чувствую непосильного напряжения от сберегаемого большого обьема пламени, ощущения усталости и измотанности, видимо, являются просто последствиями.

Мармон вылетел и, буркнув что-то, отправился по своим делам. Конрад принял меня и помог спуститься, ловя снизу. Кёя придерживал сверху. Хотя это все было лишнее.

— Хох, давай пройдем в каюту, и я займусь твоей спиной, — обозначил порядок действий Луссурия.

Кажется, мы были на корабле Варии. Медик уверенно повел нас куда-то, подав знак рядовым в форме, сбежавшимся к вертолету.

В каюте было светло. Свет из круглого окна даже резал глаза. Я сидела спиной к Луссурии, позволяя вытягивать из нее осколки от брони, что ранее пряталась в медальоне. Луссурия справлялся бодро и быстро, при этом даже почти не больно. Хотя, может быть, все дело в обезболивающем, что он дал мне выпить.

Нет, определенно мне нужен полевой медик. Не дело это, привлекать чужого подчиненного, даже если он не против помочь.

Луссурия заканчивал, когда дверь открыл самый нетерпеливый — Кёя, и с нескрываемым раздражением спросил:

— Долго еще?

— Подожди еще немного, Хибари-кун, — певуче ответил ему Луссурия. — И закрой дверь с той стороны, ничего я вашей Кире-чан не сделаю. Не смущайте девочку.

Кёя наморщил нос, услышав это.

— Да че уж там, он уже все видел, что можно было и что нельзя, — сказала я, отнимая от горячего лба слишком быстро растаявший пакетик со льдом. — Даже наверняка рассмотрел.

— Акира, — в голосе Кёи появились злые рычащие нотки. — В разговоре о твоей безалаберности я тебе еще и тот случай припомню.

— Я же сказала — я больше не буду занимать твою ванную, — прикрыв глаза, напомнила я. — Если я соберусь утопиться, даже случайно, я сделаю это дома.

— Зверек, ты… — Кёя, кажется, был доведен до кондиции и собирался было войти, как его дернул назад стоявший там же Конрад.

— Хибари, не входи! Нам нельзя! Там же босс и ей нужно одеться!

— Именно! — рычаще ответил Кёя, сбросив его руку резким движением, после чего подошел и сел лицом ко мне, приложив ко мне со стороны груди мою футболку.

— Босс, можно и я войду? — закрывая рукой почему-то оба глаза, рыжий все же медленно вошел, придерживаясь стенки.

Глубоко вдохнув, попросила терпения, чтобы выдержать все эти проявления беспокойства.

— Не двигайся, Кира-чан, — попросил Луссурия.

Когда с делом первой помощи было покончено, мне позволили лечь на живот, чтобы подождать, пока спина будет ускоренно заживать под воздействием пламени Солнца. Луссурия, благополучно закончив свое дело, отправился к своим.

Защита на спине была сломана и, видимо, поэтому не вернулась вместе с перчатками в медальон — последовательность и состав механизма были нарушены. Поэтому я могла рассмотреть лежащие передо мной потрепанные кожаные перчатки с уцелевшими огромными голубыми камнями. Кожа на них кое-где даже обуглилась и зачерствела, хотя они еще не совсем разлезлись и были еще немного пригодны.