Пламя нашей жизни

Рыжий не сказать, что опешил, но растерянность на лице появилась. Он скосил на меня глаз украдкой, подумал, повернулся и, подбирая слова, выдал:

— Я, конечно, согласен с тобой, босс, что Хибари нужно проучить, но идея-то дельная. Кто, как не ты, заслуживает быть главным в этой школе? Не Хибари-то уж точно!

В банде Азазеля рыжему места не нашлось. Там было прочно все занято. Ребята распределили между собой обязанности уже давно, знали всю местность и людей и не желали принимать к себе своевольного рыжего, выскочившего, как черт из табакерки. Это я уже умолчу о том, что Конрад угрожал им оружием. Но быть полезным именно мне рыжему все же хотелось. Кёя тоже, видимо, своим умом «хищника» понял: Конрад желал занять место моей правой руки как можно раньше, чтобы этого не сделал кто-то другой. Наверное, просто сомневался, что он — лучшая кандидатура для этого.

По-хорошему, Конраду надо дать шанс. У него есть рвение — все остальное приложится, уж я-то его воспитаю. Но теперь их двое против одного! Отступать же, чувствую, что нельзя.

— Я сказала, что не хочу становиться главой студсовета, — довольно резко ответила. — Мне уже достаточно власти, в которой я не хотела принимать участия. Хватит. Все равно пользы с меня не будет. Мы с тобой и так вполне уживаемся, деля город между моей бандой и твоим комитетом. Поэтому я отказываюсь, — глянула на Хибари, но тот все так же делал вид, что увлечен своим журналом. — Кёя, не смей больше расклеивать листовки с моей фотографией, ты меня понял?

— Хорошо, не буду, — отозвался он буднично.

Вот чувствовала же какой-то подвох. Не мог такой упрямый осел, как Хибари, так просто отступиться. Но все равно — он меня слышал, а за явное противодействие после моих слов я уже не прощу.

На следующий день я увидела, как почетный караул из Дисциплинарного комитета раздает прямо у входа школы листовки, и поняла: я была права. Школьники листовки брали с опаской и нехотя, но все равно брали все поголовно. Я подошла к Кусакабе, взяв одну… Отдаю Кёе должное — листовки не содержат моей фотографии и не развешаны по всем стенам.

Я направилась с возмущением к кабинету главы Дисциплинарного комитета, но его там не застала. На крыше тоже было пусто. То ли он чем-то жутко занят, то ли прячется. Но Хибари не прячется, значит, рано или поздно появится.

Весь день меня преследовали шепотки. Везде: в классе, в коридорах, на лестницах, даже в женском туалете! Уловив кое-что из разговоров, я вынесла вердикт. Первое: меня знают не все. Слышали, видели, но особого значения не придавали. Второе: листовки от Дисциплинарного комитета получились антирекламой. Дисциплинарный комитет уважали и побаивались, а эти же чувства к главе можно было умножить на пять. Школьники не зря подозревали, что раз Хибари выдвигает своего кандидата, то у него есть свой план. Они опасались того, что власть снова будет у Дисциплинарного комитета, пусть и лицо другое, поэтому, уверена, за меня не будут голосовать.

Осознав это, вздохнула спокойней. Кёю больше не трогала, а тот, когда мы пересекались, тоже ничего не говорил. Надеюсь, он сам поймет, что эта затея провальная. Мое имя магическим образом появилось в списке кандидатов, который вывесили на доске объявлений перед входом в школу. Этот список был очень мал. Всего-то четверо, включая меня.

— Четыре, число смерти, — сглотнул какой-то школьник среди столпившихся перед доской.

Атмосфера в школе нагнеталась, Тсуна сделал мне жест, отгоняющий злых духов, и сказал, что помог, чем смог. Ямамото «поддержал», сказав, что будет голосовать за меня. Не знаю, каково им сидеть в одном классе, но похоже, что легкий характер Такеши сгладил ситуацию. Опять.

Гокудера заскрипел зубами и пошел в учительскую разбираться, чтобы Тсуну тоже выдвинули кандидатом, но там сказали, что для этого кандидат должен лично явиться. Братец упирался ногами и руками, поэтому подрывник быстро сдулся. Конрад сиял, как золотой слиток, отчего вокруг него стала частенько обитать группка школьниц. Ну, а что? Он старше, высокий, мускулистый, только вечно хмурый, мрачный и зубастый. Когда я спросила, не признавались ли ему девочки с предложением встречаться, тот только пожал плечами, мол, сдались они ему. Реборн почему-то бездействовал, хотя обычно любой кипиш поддерживал и даже подливал масла в огонь, что выглядело очень подозрительно. Ну не мог он пропустить возможность выдвинуть Тсуну, которого готовил к управляющей должности, на выборы главы студсовета!

И неделя быстро закончилась. Пришло время произнести речь, но я к ней даже не готовилась. Да я вообще не собиралась участвовать, поэтому и в школу не собиралась идти. Отпираться от идеи стать главой студсовета при таких плюсах со всех сторон и одной моей лени в минусе слишком рьяно было бы не очень правильно. Но если затея Хибари сама собой провалится, то и дело решено. А кто за меня будет голосовать? Тогда и смысла нет напрягаться.

Если не пришел на линейку, то ставится прогул на весь день, поэтому смысла идти в школу я не видела. День был прохладный, все-таки не лето уже, поэтому надела куртку поверх домашней одежды и вышла во двор встретить торчавшего у калитки высокого рыжего.

Конрад на вопрос, не хочет ли он до сих пор, чтобы я все-таки стала главой, пожал плечами и необычно спокойно сказал:

— Ты же все равно делаешь, что хочешь. Я только могу давать советы и поддержать твое решение.

— Резонно, — не смогла не согласиться, быстро придя в себя, так как уже слышала нечто подобное. Наверное, подобные советы были в его письме. — Зайдешь в гости?

— Если можно, — оживился он.

Не успел рыжий и шагу сделать, как заскрипели шины по асфальту. Черное авто, которое я уже как-то видела, остановилось ровненько у моего дома. Открыл дверцу и вышел Хибари, скрестив руки на груди:

— Почему ты не в актовом зале?

— Я опоздала и решила не приходить, — сказала, не поддавшись на этот грозный вид.

— Ты прогуливаешь, — утвердительно произнес, на что я пожала плечами, а он нехорошо прищурился. — Как глава Дисциплинарного комитета, я должен позаботиться о том, чтобы все ученики приходили в школу вовремя.

Тут уже и рыжий почувствовал что-то не то и даже успел уклониться от двух замахов тонфа — растет, умничка! Достал оружие, да выронил от удара тонфа.

— Хибари, ты что творишь?! — заорал он и упал наземь, потеряв сознание от следующего удара.

— Не смей! — возмутилась я.

Кёя схватил Конрада за пиджак и потащил за собой к автомобилю, закинув его на заднее сиденье.

— Хибари, чтобы тебя! — я подошла к нему, остановив, когда он уже хотел захлопнуть дверь. — Ты вообще думаешь, что делаешь только хуже?

— И что я, по-твоему, должен делать, когда ты даже со мной разговаривать не хочешь? — Кёя повернулся ко мне.

Придумать ответ оказалось сложно. Ведь я действительно после всего, что произошло в будущем, хотела хотя бы на некоторое время увеличить дистанцию. А тут еще эти выборы, что вновь не знаешь, злиться на его действия или же они к лучшему.

Воспользовавшись моей заминкой, Хибари вдруг втолкнул меня внутрь машины и, прежде чем я успела выбраться обратно, спихнул меня на соседнее сиденье, сам усевшись на водительское, и стартовал с места. Интересно, нас остановит хоть один полицейский? Тут вообще-то похищение посреди улицы и нанесение тяжких телесных!

Возле школы мы оказались минут за пять. Выбираться из автомобиля на большой скорости я не рискнула, но уж тут выскочила первой. Кёя перепрыгнул через капот, схватив меня за предплечье.

— Я не говорю, что ты должна стать главой студсовета, — сказал он, потащив меня за собой. — Но ты должна прийти и выйти на сцену. Можешь даже ничего не говорить.

— Да ты вообще обнаглел! — возмутилась я, пытаясь его ударить.

К сожалению, до актового зала было недалеко. Хибари все-таки дотащил дотуда, успевая отбиваться от меня. После чего открыл какую-то дверь и попробовал было впихнуть в проем, но я смогла схватиться рукой за косяк двери. Кёя дернул мою руку, но я держалась крепко. Тогда он взял и так же быстро прикоснулся губами к моему лбу. Я, честно говоря, ничего не поняла, но, задаваясь вопросом, что же произошло, потеряла бдительность. Он впихнул меня в комнату и закрыл дверь. Я пнула ее ногой в домашнем тапочке, та жалобно скрипнула, но не поддалась. Нужно было ударить сильнее, но за спиной я вдруг услышала: